Музыкальный вечер, посвященный музыке Ф.Шопена, для школьников средних и старших классов.
Цели: создание особой благоприятной атмосферы для восприятия классической музыки (атмосфера музыкально-поэтического салона), обострение восприимчивости через слово, комплексное развитие музыкальности детей.
Задачи:
- вызвать эмоциональный отклик слушателей на события из жизни композитора как возможность обострения восприимчивости детей к классической музыке;
- развивать целостную музыкальность детей через объединение различных видов искусств, прежде всего музыки и поэзии;
- развивать способности детей к построению ассоциативных аналогий между собственными ощущениями и звуковыми и поэтическими образами.
“Опять Шопен не ищет выгод,
Но, окрыляясь на лету,
Один прокладывает выход
Из вероятья – в правоту…”
Б.Пастернак
Прошедший 2010 год отмечен значительным юбилеем. Мир отмечал 200-летие со дня рождения великого польского композитора Фридерика Шопена. Яркий представитель романтизма, одержимый фортепиано, проживший невероятно насыщенную и в то же время трагическую жизнь…
Что же такое для нас музыка Шопена, что она несет в себе, кроме того, что, конечно же, она великая, незабываемая, чувственная и т.д.? Для одних она – красивая, для других – величественная, для третьих – просто громкая или тихая.
Подумайте и пусть каждый из вас на этом вечере попытается для себя ответить на этот вопрос, потому что каждый в этой музыке найдет для себя что-то свое, личное и сокровенное….
200 лет назад в небольшом местечке под Варшавой родился гений. Его имя – Фридерик Шопен.
Шопена называли польским Моцартом. Говорили, что если бы Моцарт родился в 19 столетии, то он бы писал такую же музыку, что и Шопен.
Как и Моцарт – Шопен образец раннего развития. Его гениальность проявилась очень рано: подобно Моцарту, он поражал всех своими способностями, музыкальной одержимостью, неиссякаемой фантазией. Музыкальная впечатлительность проявлялись бурно и необычайно: он мог плакать, слушая музыку, вскакивать ночью, чтобы подобрать запомнившуюся мелодию или аккорд. Шопену, как и Моцарту, очень повезло с родителями: они его обожали, выполняли любой его каприз, баловали его. Поэтому воспоминания о детстве он пронес через всю свою жизнь, это была та сказка, в которую он стремился вернуться уже будучи взрослым. Родители были мудры и очень бережно относились к своему ребенку.
Это практически, как у Пастернака:
Так начинают… Года в два
От мамки рвутся в тьму мелодий.
Щебечут, свищут, – а слова
Являются о третьем годе…..
Шопен начинал жить музыкой и жил ею всю свою недолгую жизнь… Жизнь Шопена, как и его музыка, полна противоречий. Поляк по матери, по воспитанию и мироощущению, француз – по отцу… Поляк-патриот, призывающий к освобождению Польши, а всю сознательную жизнь провел во Франции, романтик по мироощущению, но стремившийся к классической стройности. Его называли самым романтичным и поэтичным музыкантом 19 столетия, еще называли душой фортепиано. И в то же время говорили, что произведения Шопена – “ это пушки, спрятанные под цветами…”. Это все о нем, о Шопене, о его музыке.
Наш вечер мы откроем полонезом Шопена ля бемоль мажор. Это одно из самых известных произведений Шопена, как сказал Луначарский, “это не лирика, это эпос, картинное изображение судеб целого народа….” Полонез принадлежит к наиболее героическим страницам шопеновской музыки. Здесь звучит все: и гордость за свой народ, и мужество, и смелость, и вера в победу. Полонез этот часто называют кавалерийским, сравнивая его звучание со скачущей конницей, в рядах которой мчатся трубачи.
“Заслышу я конское ржанье,
И пушечный гром, и трубу…”
Это слова из “Гренадеров” Гейне могут стать эпиграфом к этой музыке, в которой скорбь о поражении родины сочетается с верой о возрождении ее славы и величия.
Итак, звучит Полонез Ля бемоль мажор Шопена.
Великий физик Альберт Эйнштейн как-то сказал: “Бог изощрен, но не злонамерен”.
Давайте подумаем, что это значит. Ведь это и о нас с вами тоже: вдумайтесь – бог изощрен, но не злонамерен! Ведь практически у каждого человека в жизни есть какие-то события, явления, которые переворачивают его жизнь, заставляют ее двигаться по определенному конкретному руслу.
В своей книге “Тайны гениев” известный скрипач и культуролог М.Казиник приводит огромное количество примеров божественной изощренности. Действительно, стоит задуматься над тем, как же так могло случиться, что Бах – гениальный композитор всех времен и народов – вынужден был служить в небольших затхлых немецких городах, унижаясь перед мало понимающими в музыке, но богатыми людьми, постоянно доказывая, что он старательный работник и неплохой музыкант?
Как так могло случиться, что Бетховен, музыкальный гигант классицизма, вдруг оглох? Что может быть страшнее для композитора? За что ему такая божья кара?
Нужно ли было, чтобы Шуман – тончайшей души человек и гениальный композитор вдруг заболел страшной душевной болезнью и закончил свою жизнь в клинике для душевнобольных?
Почему композитор, больше всех повлиявших на последующее за ним развитие музыки, Модест Петрович Мусоргский, вдруг заболел тяжелейшей формой алкоголизма?
Все эти примеры говорят о великой божественной изощренности, но изощренности без злонамеренности. Ведь не оглохни Бетховен, мы бы не знали музыки его позднего периода, когда все второстепенное ушло на задний план, а остался лишь разговор с Космосом, с самим Богом.
Вся жизнь Шопена – это ярчайший пример божественной изощренности без злонамеренности. Господь дал ему божественный музыкальный дар, равный Моцарту, но тут же наказал его, наказал изощренно. И наказание это наступило гораздо раньше, чем страшная глухота у Бетховена, раньше, чем сумасшествие у Шумана – примерно к 19 годам.
Шопен начинает кашлять, кашлять сильно, появляется кровь… Он обращается к врачам и выясняется, что у него туберкулез, жуткая форма, последняя стадия… И когда Шопен старается узнать¸ сколько же ему остается жить, то врачи в ответ ничего не могут сказать конкретного, а в конце концов отвечают – год, полтора…
Шопен проживает еще 20 лет!!!
Почему? Врачи ошиблись, медицина на низком уровне? Нет! Все нормально, диагноз верный. Смертник. Должен был умереть обязательно. Туберкулез или чахотка, как тогда говорили, в то время не лечился, был смертельно опасной болезнью. Да и сам Шопен был настолько хрупким и болезненным человеком, что у его организма просто не было сил бороться. И все же…. Прожил 20 лет, хотя обещали лишь год-полтора.
В чем же секрет? Ответ мы находим в некоторых источниках. Жорж Санд, возлюбленная Шопена, с которой он прожил в Париже более 10 лет вспоминает, что когда Шопен играл и сочинял – он не кашлял! Вы можете себе представить – когда Шопен сочинял и играл, он не кашлял. А он практически все время либо сочинял, либо играл. Так вот в чем разгадка: эти 20 прожитых лет потому и были прожиты, что он практически все время сочинял или играл, а значит не кашлял. Не будь музыки – он бы не прожил и тех 39 лет, которые он прожил, а умер бы в 20, как говорили врачи. Музыка его учила дышать, или точнее он дышал сквозь музыку, а потому и не кашлял. Вот вам и медицина, вот вам и пример воздействия музыки. Наверное поэтому музыка Шопена самая воздушная, самая дышащая. Фактура в его произведениях настолько наполнена дыханием, что кажется, ты не только дышишь, но и ощущаешь все запахи.
Сейчас на нашем вечере прозвучат два ноктюрна: Ми бемоль мажор и до диез минор. Они очень разные по характеру. Но их объединяет одно – широкое дыхание, парящая мелодия-голос, которая тоже дышит, то чего было очень трудно осуществлять Шопену в жизни, он сделал в своей музыке. Именно в ней он дышал и жил…
Итак, сейчас прозвучат ноктюрны Ми бемоль мажор и до диез минор.
Когда Шопена спрашивали, каким именем назвать то, что звучит в его музыке, он неизменно отвечал коротким польским словом “zal”. На польском это очень емкое слово, близкое к русскому слову “люблю”. И действительно, как истинный романтик, Шопен прежде всего нас учит чувствовать, любить. И практически единственное вокальное произведение Шопена – он писал практически все для фортепиано – песня “Желание”, написанная еще в юношеском возрасте, тоже посвящено любви.
Итак, Шопен. Песня “Желание”.
“Пыл неистового чувства
Для певца, как верный конь,
Щит ему – его искусство,
Меч – фантазии огонь…”, – писал Гейне.
“Разум ошибается – чувства никогда” – вот девиз романтиков, вот девиз Шопена.
Своеобразным дневником любви Шопена стали его вальсы – он писал их на протяжении всей своей жизни: начиная с польских лет, когда он был еще пылким юношей, до зрелых лет в Париже.
Вальс – один из самых популярных жанров Х1Х века, был очень востребован слушателями. Но то, что сделал Шопен с жанром вальса можно только сравнить с прикосновением волшебной палочки феи из сказки о Золушке. Помните, прикоснувшись, она из тыквы сделала карету, мыши стали скакунами, лохмотья превратились в прекрасное платье.
Так и Шопен прикосновением своего гения превратил обычный бытовой танец в удивительно трогательную, щемящую, а иногда и блестящую миниатюру.
На нашем вечере прозвучат три вальса, написанные Шопеном в разные периоды своей жизни. Это вальс Ре бемоль мажор, ми минор и вальс до диез минор. Каждый из них связан с именами конкретных женщин, в которых в тот или иной период жизни был влюблен Шопен.
Первый вальс ре бемоль мажор – это портрет блестящей женщины, которую Шопен встретил в Париже – графини Дельфины Потоцкой. Ей было 25 лет, когда они встретились, она обладала удивительной красотой и необыкновенным умом, она великолепно играла и вдохновенно пела, а еще ей был присущ редкий оптимизм и ощущение радости жизни. Покоренный ею Шопен написал этот вальс, как своего рода портрет этой удивительной девушки и очень часто исполнял его в концертах.
Через много лет именно Дельфину Потоцкую захотел увидеть Шопен перед смертью. Ее пригласили к постели умирающего композитора и она ему пела¸ пела любимую им арию “Нормы” из оперы Беллини.
Второй вальс – вальс ми минор – написан еще в польский период и связан с именем Констанции Гладковской, певицы, студентки Варшавской консерватории. Шопен, тайно влюбленный в девушку, посвятил ей несколько произведений, в том числе и этот вальс,
поражающий своей легкостью, хрупкой нежностью, грациозностью, и в то же время страстной порывистостью.
И, наконец, третий вальс, вальс до диез минор, связан с именами сразу двух женщин – именем Марии Водзиньской и Шарлоты Ротшильд.
Мария Водзиньская – дочь польских друзей семьи Шопена – самая трагическая любовь Шопена. Эта рана не заживала у него всю его недолгую жизнь. Начавшись со взаимных чувств, отношения закончились трагически – Мария вышла замуж за другого, более богатого человека. Шопен тяжело переживал этот разрыв. Однажды он собрал все письма Марии, присоединил к ним засохшую розу, когда-то ею подаренную, перевязал пакет ленточкой и написал на нем: “Мое горе”. Хотя этот вальс и вдохновлен Марией Водзиньской, посвящен он его ученице, Шарлоте Ротшильд. Вероятно, боль разрыва была для Шопена настолько велика, что он не захотел видеть имени возлюбленной даже в посвящении.
Итак, звучат три вальса: вальс Ре бемоль мажор, вальс ми минор и вальс до диез минор.
Когда говорят о Шопене, вспоминаются две цифры: рост – метр семьдесят шесть см, очень высокий для того времени, вес – 46–48 кг. Представьте себе это невероятное соотношение роста и веса, каковы это пропорции роста и веса! Такое впечатление, что не было физического тела, а были только длинные волосы, орлиный нос и длинные-длинные пальцы, которые потом посмертно запечатлели в гипсе!
Шопена не случайно называют польским Моцартом. Такая же ранняя гениальность, такая же мелодическая щедрость, такая же божественная красота. Но есть еще одно качество, которое их роднит. И у Моцарта, и у Шопена в музыке, даже очень светлой, чувствуется приближение смерти. Помните, как у Пушкина – “ но вдруг – виденье гробовое, внезапный мрак, иль что-нибудь такое…”.
Шопен, также как и Моцарт, не знал, сколько ему еще отпущено Богом, он жил в постоянном страхе, что не проснется утром. А когда каждый вечер воспринимается, как последний, завтра может быть не проснешься, то музыка этого вечера должна быть совершенной, потому что завтра уже ничего не сможешь исправить. Начиная с 19 лет Шопен пишет каждую свою мелодию, как последнюю, каждое свое произведение, как последнее. Начиная с 19 лет Шопен пишет только одни шедевры – у него нет проходящих произведений, все – гениальные. Это относится и к мазуркам Шопена. Практически каждая из них – шедевр. И в то же время – это самый сокровенный дневник композитора, Шопен писал мазурки с ранней юности до последних лет жизни, все свои самые сокровенные мысли Шопен зашифровывал в своих мазурках. Мазурки очень небольшие по размерам, но плотность духовной информации в них настолько велика, что можно сравнить с целой симфонией.
На нашем вечере прозвучат три мазурки, написанные в разные периоды жизни композитора: мазурка до диез минор, мазурка ля минор и мазурка фа минор, которая стала действительно последней мазуркой для Шопена.
Звучат мазурки до диез минор, ля минор, фа минор.
И в завершении нашего вечера прозвучит фортепианное произведение Шопена крупной формы – 4 баллада фа минор.
Сам жанр баллады пришел в музыку из литературы. В Х1Х веке были очень популярны поэтические баллады. Франц Шуберт написал несколько вокальных баллад. Шопен же является создателем фортепианной баллады. 4 последняя баллада Шопена – это лирико-эпическое повествование о судьбе родной Польши, о жизни и смерти, о прекрасной неземной любви. Баллада посвящена той же ученице, что и до диез минорный вальс – Шарлоте Ротшильд.
Загадка музыки Шопена – в ее многомерности. Удивительно, но сколько ушей – столько Шопенов. Для одних он – сладкозвучный певец, “Орфей” своего времени, его называют “лапочкой”, “душечкой”, для других он – страдалец, лишенный родины, замученный бесконечными уроками и тяжелой болезнью. И все это, действительно, есть в его музыке. И вы это услышите в 4 балладе, послушайте, как музыка говорит с вами, с каждым по отдельности, поверяя самое сокровенное.
В этом и заключается секрет настоящего классического искусства: для каждого последующего века оно становится еще нужнее, чем для предыдущего. Каждое последующее поколение людей находит в этих произведениях все новые и новые грани.
По завещанию Шопен был похоронен в Париже, а сердце его было перевезено в Варшаву и захоронено там, потому что сердце – это душа…
“И странным виденьем грядущей поры
Вставало вдали все пришедшее после:
Все мысли веков, все мечты, все миры,
Все будущее галерей и музеев,
Все шалости фей, все дела чародеев,
Все елки на свете, все сны детворы….
Весь трепет затепленных свечек, все цепи,
Все великолепье цветной мишуры…”
Итак, Шопен баллада № 4 фа минор.
Литература:
- Казиник М. “Тайны гениев”, Харьков, 2008.
- Шопен Ф. Письма в 2-х томах (Сост. Г.С.Кухарский) М., Музыка, 1989.