Древний Китай в поэзии нового времени
Задание 1. Прокомментируйте стихотворение К.Д.Бальмонта:
Моя душа - глухой всебожный храм,
Там дышат тени, смутно нарастая.
Отраднее всего моим мечтам
Прекрасные чудовища Китая.
Дракон - владыка солнца и весны,
Единорог - эмблема совершенства,
И феникс - образ царственной жены,
Слиянье власти, блеска и блаженства.
Люблю однообразную мечту
В созданиях художников Китая,
Застывшую, как иней, красоту,
Как иней снов, что искрится, не тая.
Симметрия - их основной закон.
Они рисуют даль - как восхожденье,
И сладко мне, что страшный их дракон -
Не адский дух, а символ наслажденья.
А дивная утонченность тонов,
Дробящихся в различии согласном,
Проникновенье в таинство основ,
Лазурь в лазури, красное на красном!
А равнодушье к образу людей,
Пристрастье к разновидностям звериным,
Сплетенье в строгий узел всех страстей,
Огонь ума, скользящий по картинам!
Но более, чем это всё, у них
Люблю пробел лирического зноя.
Люблю постичь сквозь легкий нежный стих
Безбрежное отчаянье покоя.
Задание 2. О каких особенностях общественно-исторической жизни Древнего Китая повествует стихотворение Гуго фон Гофмансталя
Император Китая говорит
В центре видимой вселенной
Я, Сын Неба, пребываю.
Первая стена хранит
Жён моих, мои деревья,
Скот мой и мои пруды.
Под моей землёю предки
Славные погребены,
В дорогих своих доспехах,
В блеске золотых корон.
Склепы – это их обитель.
Слышен сердцу мирозданья
Голос моего величья.
Где нога моя ступает
По зелёному покрову,
Там берут начало воды,
Чтобы все мои угодья,
Север, юг, восток и запад.
Свежей влагой напоить.
В ней красавиц отраженья,
Быстролётной пёстрой дичи,
Крепостей, моих народов.
Облики лесов дремучих,
Оживлённых городов.
Приближённые, как звёзды.
Обитают по соседству.
Начиная с дня и часа.
Когда их к себе приблизил.
Я раздал им имена,
Наделил их благородством.
Подарил им жён прилежных.
Им самим и всем их чадам
Дал я стать, глаза и губы,
Как цветы садовник саду.
За второй стеной простёрлись
Воинов моих владенья
И земля моих крестьян.
За стеною третьей сонмы
Покорённых мной народов,
Дух которых безмятежен.
У морей стеной последней
Ограждается мой мир.
(перевод В.Куприянова)
Задание 3. Определив тему и сюжет стихотворения, а также его жанровые признаки, дайте ему заглавие.
Бертольт Брехт
(ЗАГЛАВИЕ СКРЫТО)
1.
В семьдесят, когда усохло тело.
Понял вдруг учитель, что устал,
Ибо в той стране добро скудело,
Зло росло – ему как будто кто-то силы придавал,
И ботинки он зашнуровал.
2.
Все пожитки скромные сложил он.
Пустяки – но всё, что нужно впрок:
Трубочку, которую курил он.
Книжечку, которую берёг.
Хлебца белого кусок.
3.
Напоследок поглядел в долину
И навек её из памяти изгнал.
Сел волу разумному на спину.
Вол травинки по пути жевал.
Старец не спешил – вол это знал.
4.
В скалах, на четвёртый день, к рассвету,
На тропе – таможенный заслон.
«Есть ли ценности какие?» - «Нету». –
«Учит он, - сказал погонщик, - потому и беден он».
Так вопрос был разрешён.
5.
Тут таможник спрашивает: «Ну-ка.
До чего ж дознался твой старик?»
И на то ответил мальчик: «Состоит его наука
В том, что волны побеждают материк.
Он тщету жестокости постиг».
6.
Чтобы время не терять дневное,
Мальчик поскорей погнал вола.
От уже все трое скрылись за сосною.
Стражника вдруг злость разобрала:
«Стой!» - кричит из-за ствола.
7.
«Что там за вода, скажи-ка, старый!»
«И тебе занятно?» - молвил тот.
«Я лишь управляющий заставой,
Но и мне ведь интересно – чья возьмёт.
Мудрость – это мёд!
8.
Продиктуй мальцу, чтоб ясно было!
Мудрость увозить с собой грешно.
Там вон есть бумага и чернила,
Да и пища будет заодно.
Ну, так решено?»
9.
Поглядел старик на человека:
Лоб в морщинах, медяка не дашь
За одежду – всё бедно и ветхо.
Ах, не победитель этот страж.
И сказал себе: «И ты туда ж!»
10.
Был старик, наверно, слишком старым.
Чтоб отвергнуть просьбу. Он сказал:
«Тот, кто спрашивает незадаром,
Тот ответ получит». Мальчик молвил: «Нам за перевал!»
!Ничего. Привал».
11.
И с вола сошёл премудрый старец.
И семь дней записывал малец.
Стражник и контрабандисты тише ссориться старались.
И была похлёбка и хлебец.
И закончил труд мудрец.
12.
И вручил чиновнику погонщик
Книгу афоризмов. У дверей
Попрощались, ибо, труд закончив,
Нужно было ехать поскорей.
Можно ль быть добрей!
13.
Но восхвалим мы не только старца,
Чьё прозванье украшает труд.
Ибо мудрым трудно с мудростью расстаться.
Слава тем, что мудрость отберут.
Мы и стражника восхвалим тут.
Вы узнали героя стихотворения? Вспомнили название его книги?
+ Предложите свою стихотворную обработку этого сюжета, если можете.
Задание 4. Перед вами стихотворение из цикла американского поэта Эзры Паунда «Поднебесная. Стихи по мотивам классической китайской поэзии». (ПОДНЕБЕСНАЯ – буквальный перевод китайского термина ТЯНЬСЯ, означающего «То, что под небом». Так китайцы называли свою страну).
Как вы думаете, какие известные вам стихотворения из сборника песен «Ши цзин» могли послужить основой для данной стилизации?
Песня лучников Шу
Мы собираем папоротник весенний,
Гадая, когда же мы возвратимся домой:
Гэн-ин, варвары, обложили границы —
Нам нет покоя от вражеских орд.
Папоротник весенний нежен и зелен,
А думы о доме полнятся горечью:
Нас гложет голод и мучит жажда,
И нет надежды на скорое возвращение.
Мы собираем папоротник осенний,
Гадая, вернемся ли мы к октябрю, —
Тяжел наш долг, и нет нам покоя,
Горька наша грусть, но мы не отступим.
Какой цветок расцветает на родине?
Кто в колеснице? Наш полководец.
Но кони, впряженные в колесницу, устали —
Нам нет покоя: три битвы в месяц.
У военачальников послушные кони
И стрелы слоновой кости в колчанах.
Пешие воины спешат за конями.
Враг проворен — нам нет покоя.
Нас осеняли весенние ивы,
Мы возвращаемся по зимнему снегу,
Томимые голодом, жаждой и грустью, —
Кто изведает глубину нашей горечи?..
(Перевод А.А.Кистяковского)
+ Какие строки кажутся вам наименее удачными с точки зрения жанра и задачи (стилизация под древность)?
КОММЕНТАРИЙ
Задание 1.
Пояснения могут быть даны в трех аспектах:
1. Мифологический – к строкам: «…Прекрасные чудовища Китая. Дракон, владыка солнца и весны, Единорог, эмблема совершенства. И феникс, образ царственной жены, Сиянье власти блеска и блаженства…» и «…А равнодушье к образам людей. Пристрастье к разновидностям звериным…»
Владыка Востока Фу-Си имел лицо человека и тело змеи. Единорог – здесь поэт неточен, так как образ этого мифического существа более характерен для индийской мифологии (например, он встречается в мифе о потопе, где Ману привязывает корабль к рогу единорога). В средние века единорог был символом чистоты и поэтому связывался с образом Девы Марии. Феникс – здесь также поэт неточен: местом происхождения этой волшебной птицы, имеющей вид орла и великолепную окраску красно-золотых и огненных тонов, считается Эфиопия. Сюжеты о фениксе бытовали в Египте и Греции. Символом Юга в китайской мифологии считается красная птица Чжу-цяо, уронившая некогда несколько колосьев, зёрна которых собрал Янь-ди, правитель Юга, покровитель земледелия. Последние строки здесь говорят о зооморфизме древних китайских богов, а также о большом количестве диковинных животных и птиц в китайской мифологии (урок «География мифологического Китая»). Примеров можно привести множество, дети смогут сделать это самостоятельно.
2. Философский – к строкам: «Люблю постичь сквозь лёгкий нежный стих Безбрежное отчаянье покоя». Здесь имеется. Видимо, в виду мироощущение, характерное для даосов.
3. * В том случае, если на уроках рисования (или истории искусств) детям рассказывали об особенностях китайской живописи, они могут также прокомментировать строки:
Люблю однообразную мечту
В созданиях художников Китая,
Застывшую, как иней, красоту,
Как иней снов, что искрится, не тая.
Симметрия – их основной закон,
Они рисуют даль – как восхожденье…А дивная утонченность тонов,
Дробящихся в различии согласном,
Проникновенье в таинство основ,
Лазурь в лазури, красное на красном!
Задание 2.
Речь в стихотворении Гуго фон Гофмансталя идет об обожествлении власти императора, что имеет мифологические корни (культ Неба – Тянь, которое является неким высшим началом, руководящим всем, что происходит на земле, а император называется Сыном Неба). Предполагается, что о проблемах власти в Древнем Китае говорится подробно на уроках истории.
Задание 3.
Стихотворение Б.Брехта называется «Легенда о создании книги «Дао дэ дзин» на пути Лао-цзы на чужбину». Речь идёт о легенде, повествующей о том, как Лао-цзы, верхом на чёрном быке, переезжая через границу Китая, передал свою книгу о Дао стражнику. Надо узнать мифического персонажа, вспомнить название книги и определить жанр известного сказания. Из этих компонентов выстраивается название стихотворения.
Задание 4.
Известные детям песни «В пятнадцать лет ушел в поход..» и «Возвращение из похода» - в русле этой традиции создана стилизация Эзры Паунда. Остальная часть вопроса связана с индивидуальным прочтением и восприятием произведения.
Древняя Индия в поэзии Нового времени
Задания.
- Прочитайте стихотворения
- В ряду каких из стихотворений можно было бы поместить «Индийское жизнеописание» Г.Гессе? Поясните свой ответ. Подберите несколько строчек, которые могли бы послужить эпиграфом к новелле Гессе.
- С каким жанром древнеиндийской литературы связано стихотворение Б.Брехта? Чего не хватает для полного сходства? Расположите все стихотворения о Будде так, чтобы получился рассказ о его жизни.
- Каких сюжетов, тем недостаёт, на ваш взгляд, в данной подборке, чтобы представление о древнеиндийской литературе было более полным?
*Дополните, если можете, эту подборку своим стихотворением. - Какие стихи, по-вашему, наиболее точно передают философско-религиозные представления древних индийцев, их мироощущение, колорит древнеиндийской литературы? Какие, напротив, поверхностно? Какое стихотворение вам лично больше всего понравилось и почему? А какое не понравилось? Чем?
Ф. Сологуб
***
Судьба безжалостная лепит
Земные суетные сны,
Зарю надежд, желаний лепет,
Очарования весны,Цветы и песни, и лобзанья, —
Все, чем земная жизнь мила, —
Чтоб кинуть в пламя умиранья
Людей, и вещи, и делаЗачем же блещет перед нами
Ничтожной жизни красота,
Недостижимыми струями
Маня молящие уста?Безумен ропот мой надменный, —
Мне тайный голос говорит,
Что в красоте, земной и тленной,
Высокий символ нам открытИ вот над мутным колыханьем
Порабощенной суеты
Встает могучим обаяньем
Святыня новой красоты.Освобожденья призрак дальний
Горит над девственным челом,
И час творенья, час печальный,
Сияет кротким торжествомВрачует сердцу злые раны,
Покровы Майи зыблет он,
И близкой тишины Нирваны
Колеблет жизни мрачный сон.
К.Д.Бальмонт
МАЙЯ
Тигры стонали в глубоких долинах.
Чампак, цветущий в столетие раз,
Пряный, дышал между гор, на вершинах.
Месяц за скалы проплыл и погас.
В темной пещере, задумчивый йоги,
Маг-заклинатель, бледней мертвеца,
Что-то шептал, и властительно-строги
Были черты сверхземного лица.
Мантру читал он, святое моленье;
Только прочел - и пред ним, как во сне,
Стали качаться, носиться виденья,
Стали кружиться в ночной тишине.
Тени, и люди, и боги, и звери,
Время, пространство, причина, и цель,
Пышность восторга, и сумрак потери,
Смерть на мгновенье, и вновь колыбель.
Ткань без предела, картина без рамы,
Сонмы враждебных бесчисленных "я",
Мрак отпаденья от вечного Брамы,
Ужас мучительный, сон бытия.
К самому небу возносятся горы,
Рушится с гулом утес на утес,
Топот и ропот, мольбы и укоры,
Тысячи быстрых и звонких колес.
Бешено мчатся и люди и боги...
Майя! О, Майя! Лучистый обман!
"Жизнь - для незнающих, призрак - для йоги,
Майя - бездушный немой океан!"
Скрылись виденья. На горных вершинах.
Ветер в узорах ветвей трепетал.
Тигры стонали в глубоких долинах.
Чампак, цветок вековой, отцветал.
ЧАМПАК – растущее в Индии растение с ароматными цветами
ИНДИЙСКИЙ МУДРЕЦ
Как золотистый плод, в осенний день дозревший,
На землю падает, среди стеблей травы,
Так я, как бы глухой, слепой, и онемевший,
Иду, не поднимая головы.Одно в моих зрачках, одно в замкнутом слухе;
Как бы изваянный, мой дух навек затих.
Ни громкий крик слона, ни блеск жужжащей мухи
Не возмутят недвижных черт моих.Сперва я, как мудрец, беседовал с веками,
Потом свой дух вернул к первичной простоте,
Потом, молчальником, я приобщился в Браме,
И утонул в бессмертной красоте.Четыре радуги над бурною вселенной,
Четыре степени возвышенных надежд,
Чтоб воссоздать кристалл из влаги переменной,
Чтоб видеть мир, не подымая вежд.
Шарль Леконт де Лиль
СМЕРТЬ ВАЛЬМИКИ
Вальмики, царь певцов, бессмертный, очень стар.
Его очам предтёк мир мимолётных чар,
Мгновенней, чем прыжок проворной антилопы.
Ему сто лет. Ему земные скучны тропы.
Как, синей вечности предощущая зной,
Бьёт крыльями орёл над тёмной крутизной.
Так заточённый дух, томясь в оковах тлена,
Стремится вырваться из призрачного плена.
Вот почему Певец героев старины
Зовёт спокойствие и сладость тишины,
Неизреченный мир, где больше нет сознанья.
Предел всех помыслов, разлада и страданья,
Верховный сон без грёз и череды времён,
Который царственным Забвеньем осенён.Дни льются, жизнь полна, увенчан подвиг трудный.
До гребня он взошёл на Гимават безлюдный.
Кровь обнажённых стоп пятнала тяжкий путь,
Вихрь ледяных ночей ему измучил грудь,
Но мыслей и лица назад не обращая.
Он шаг остановил лишь у земного края.
В тени смоковницы, чью зелень бережёт
И лето знойное, и зимних вьюг полёт,
Руками опершись о посох путеводный,
Одеян бородой густой и благородной.
Он видит, недвижим, последний раз, вдали,
Потоки, и леса, и города земли,
Столпы предвечных гор и гулких волн границы,
Откуда взносится, весь в розах, куст денницы.Бесстрастен, молчалив, всё это видит он.
Священные лучи объемлют небосклон.
От трав до синих сфер, от пропасти до тучи
Трепещет, и плывёт, и льётся свет летучий,
Целуя ласково, прозрачный, золотой.
И насекомое, и в заросли густой
Задумчивых слонов, что вздрагивают вяло,
Звенящих шпанских мух отмахивая жало,И Гималайский кряж, и выводок птенцов.
Смех ослепительный горит над мирозданьем.
Несякнущая жизнь поит благоуханьем
Неизмеримость сна, где Брама, полный сил,
Себя узрел, узнал и, светлый, возлюбил.Вальмики погружён в великолепье света.
Что вас развеяло, целительные лета?
Виденье давних дней, откуда всходишь ты?
О мощный гимн любви, добра и чистоты,
Лелеющий в веках, как ветер тихокрылый.
И Раму сильного, и Лилию Митхилы,
Бойцов, и девушек, и мудрых, и богов,
И ослепительное шествие веков,
Зачем, дыханьем роз овеянный широко,
Ты возникаешь вновь из дивного истока?
О Рамаяна! Дух что встарь тебя пропел,
Следит твой вольный лёт в безоблачный предел
И, в упоении гармоний вдохновенных,
Сливается, кружась, с полётом душ блаженных.Шар солнца вырос, сплыл и мирно запылал.
Густой, беззвучный зной, струя за валом вал,
Спадает, пламенный, и поглощает, властный,
Цвета, и образы, и запахи, и страстный
Порыв живого, молвь людей и дальний гул
Прибоя, что дышал всё глуше и уснул.
Везде всё смолкло. Мир пылает, истомлённый,
И вот из-под земли, сухой и раскалённой,
Белёсый муравей, притянутый жарой;
Их сто, их тысячи и тысячи; ордой
Неисчислимою, они сплошным движеньем
Идут на старика, который взят виденьем
И, прислонясь к стволу, окутанному мхом,
Уничтожается в сознании своём.Он отрешён от чувств, он отрешён от духа.
Большие муравьи, влача седые брюха,
Волнами близятся к замершему, киша,
Спадая, шевелясь, вздымаясь и шурша.
Как накипание встающей в море пены.
Покрыли бёдра, грудь, обволокли все члены,
Кусают, гложут плоть, в глазах ища проход
Туда, где черепа изогнут мощный свод,
Толпами лезут в рот, разверстый и лиловый.
И вот на высоте стоит костяк суровый,
Над дольней мглой, как бог над ладаном жрецов,
Тот, кто был некогда Вальмики, царь певцов,
Чья звучная душа живит земные тени
И будет вечно петь устами поколений.
(перевод М.Лозинского)
ВАЛЬМИКИ – легендарный создатель древнеиндийской эпопеи «Рамаяна». Его имя дословно означает «муравейный» - в соответствии с легендой, по которой Вальмики искупил грехи, содеянные в бытность им разбойником, жестокой аскезой: он много лет стоял на одном месте, без движения, и муравьи устроили на нём своё жилище.
ПАРИЯ – человек, принадлежащий к неприкасаемым кастам, на долю которых приходятся самые недостойные, как принято считать, профессии: выделка кож, стирка белья, уборка отбросов.
БРАМА – бог-творец мира. Согласно мифам, сон Брамы длится 4320000000 земных лет и за это время всё, что он успел создать, разрушается, однако после его пробуждения процесс твормения возобновляется.
РАМА – главный герой «Рамаяны», земное воплощение бога Вишну (бог-хранитель мира), победитель Раваны (царя демонов).
МИТХИЛА – в настоящее время область в Северной Индии. Оэт называет Лилией Митхилы героиню «Рамаяны» Ситу, поскольку её отец был правителем царства со столицей в городе Митхила.
Бертольд Брехт
Притча Будды о горящем доме
Гаутама Будда говорил
О колесе алубы,
К которому мы прикованы, и учил
Отринуть все вожделения и, таким образом,
Избавившись от желаний, войти в ничто, называемое им нирваной.Однажды ученики спросили его:
— Каково это Ничто, Учитель? Мы все стремимся
Отринуть, как ты призываешь, вожделения, но скажи нам,
Это ничто, куда мы вступим,
Примерно то же, что единосущность со всем сотворённым,
Когда бездумно лежишь в воде в полдень,
Почти не ощущая тела лениво лежишь в воде или проваливаешься в сон,
Машинально натягивая одеяло, что падаешь во сне?
Так же прекрасно твоё ничто, доброе ничто,
Или твоё ничто — это обыкновенное ничто, холодное пустое и бессмысленное? —
Будда долго молчал, потом небрежно бросил:
— На ваш вопрос нет ответа. —
Но вечером, когда ученики ушли,
Будда всё ещё сидел под хлебным деревом
И рассказывал другим ученикам, тем, кто не задавал вопросов,
Такую притчу:Недавно я видел дом. Он горел. Крышу
Лизало пламя. Я подошёл и заметил,
Что в доме ещё были люди. Я вошёл и крикнул,
Что крыша горит, призывая тем самым
Выходить скорее. Но люди,
Казалось, не торопились, расспрашивая,
Как там на улице, найдётся ли там другой дом,
И ещё в этом роде. Я ушёл,
Не отвечая. «Такой человек сгорит,задавая вопросы,» —
Подумал я.
В самом деле, друзья,
Тем, кому земля под ногами ещё не так горяча,
Чтобы они были готовы
Обменять её на любую другую, тем советовать нечего.
Так сказал Гаутама Будда.
(перевод Б.Слуцкого)
С.Я.Надсон
Три ночи Будды
Индийская легенда
В стране, где солнце не скупится
На зной и блеск своих лучей,
Где мирно синий Ганг струится
В затишье рисовых полей,
Где Гималайские вершины
Над пёстрой скатертью долины
Горят в нетающих снегах, -
Был замок древности глубокой:
Весь обнесён стеной высокой,
Тонул он в рощах и садах.
Он весь был мраморный; колонны
В резьбе…вдоль лестниц шёлк ковров.
Вокруг – террасы и балконы,
У входа белые драконы,
И в нишах статуи богов.
Пред ним листва благоухала,
Блестел реки крутой извив,
И крыша пагоды мелькала
Меж кипарисов и олив.
А дальше, скученный и тёмный,
В бойнице замковой стены
Виднелся горд отдалённый,
Столица знойной той страны –
Капилаваста.Жизнь неслышно
И мирно в замке том текла;
И лишь одна природа пышно
Вокруг дышала и цвела:
Что год – тенистее бабаны
Сплетали тёмный свой намёт;
В ветвях их с криком обезьяны
Резвились… Розы круглый год
Цвели… Жасмин и плющ ползущий,
Окутав пальмовые кущи,
К земле спускались сетью роз;
Повсюду ярких тубероз
Венцы огнистые алели,
И винограда кисти рдели
На бархате террас. Ручей
Тонул весь в лилиях душистых,
И день, огонь своих лучей
Цветы вечернею зарёй
Кропил холодною росой.
А в ночи, полные прохлады.
В густой траве то здесь, то там,
Кричали звонкие цикады,
Прильнувши к трепетным листам;
И сотни дремлющих растений
Струили волны испарений;
И у мерцающей реки,
Над полусонною волною,
Переливались бирюзою.
В траве мелькая, светляки…
Порою в зелени мелькала
Тень отрока. Он был высок
И строен. Мягко упадала
Его одежда с плеч до ног.
Загар намётом золотистым
Румянец щёк его покрыл;
Избыток юности и сил
Сквозил в сложеньи мускулистом
Его груди и рук. Один
Всегда он был. То он ложился
Под тень развесистых маслин
И что-то думал, - то резвился…
Порой он припадал лицом
К ручью и наблюдал пытливо,
Как там сплетались прихотливо,
На дне, усыпанном песком,
Растенья в мраке голубом;
То вдруг на зов к нему на плечи
Послушно попугай слетал,
И тихо ласковые речи
Крикливой птице он шептал…
Кто был он, – он и сам не знал.
Мрак строгой тайны покрывал
Всегда его существованье,
Но здесь ребёнком он играл
И здесь проснулось в нём сознанье…
Он жил, рабами окружён,
Его желанья, как закон,
Всегда покорно исполнялись;
Неслышно яства появлялись
Обильно за его столом.
И полон пальмовым вином
Его был кубок. Без стесненья
Он жил и делал, что хотел,
И только никогда не смел
Он стену перейти – предел
Его скитаний и владенья.
Запрета он не нарушал…
Ему сказали, что свершал
Он чью-то волю…
КОММЕНТАРИИ К УРОКУ «ДРЕВНЯЯ ИНДИЯ В ПОЭЗИИ НОВОГО ВРЕМЕНИ»
1. «Индийское жизнеописание» Гессе, в центре которого понятие майи, созвучно стихотворению Ф.Сологуба «Судьба безжалостная лепит…», К.Бальмонта «Майя», отчасти «Индийский мудрец», «Индийский мотив». Возможных эпиграфов может быть несколько, например:
Судьба безжалостная лепит
Земные суетные сны…
Или: «Ужас мучительный, сон бытия…»
Или: Так жизнь с восторгами и блеском заблужденья
Есть сновидение иного сновиденья
2. «Притча Будды о горящем доме» по содержанию напоминает джатаку, но здесь нет рассказа о прошлом воплощении Будды.
«Три ночи Будды» - о юности Гаутамы, «Притча…» - о периоде учительства, стихи Рильке – о завершении земного пути Будды, вообще – не столько о его жизни, сколько осмысление её.
3. В данной подборке нет стихотворений на мифологические сюжеты (как это было в подборке по Древнему Египту, например).
4. Ответ на последний вопрос в большей степени предполагает индивидуальный подход, чем предыдущие. Однако по духу, по системе сравнений стихотворение Бальмонта «Индийский мотив» явно удачнее остальных. По проникновению в философию буддизма наиболее серьёзное, конечно же, произведение Рильке, оно же и самое сложное для понимания. Стихотворения Йейтса (перевод А.Наймана кажется более тонким)также прекрасно передают жизнеощущение индийца. Замечательна поэма «Смерть Вальмики» Леконта де Лиля в переводе М.Лозинского; она рисует видение поэтом легенды о смерти знаменитого создателя «Рамаяны», но субъективный взгляд автора органично вписан в контекст древнеиндийской культуры. Как обычно (и это можно будет увидеть также при работе с подборкой стихотворений о Древнем Китае) менее чуток к стилю и более поверхностен Брехт, что вполне соотносится с общим характером его творчества и политически-пропагандистской эстетики. Стихотворение Надсона своей лёгкостью напоминает поэму Баратынского «О переселении душ».
Древний Египет в поэзии Нового времени
Задание. Прочитайте стихотворения. Напишите небольшое сочинение в жанре вступительной статьи к сборнику стихотворений «Образ Древнего Египта в поэзии Нового времени».
Вопросы для работы:
- Сгруппируйте стихотворения, объяснив, по какому признаку вы объединили их в ту или иную группу (как бы разделите сборник на разделы и озаглавьте каждый; не забывайте, что заглавия должно быть поэтическим – образным; это может быть цитата или заглавие стиховорения).
- Кратко прокомментируйте содержание каждого стихотворения; постарайтесь, чтобы в этом комментарии были использованы цитаты или отдельные образы из стихотворений, а также ваши представления о тех особенностях жизни и культуры Древнего Египта, которые нашли отражение в каждом конкретном стихотворении.
- О каких жанрах или конкретных произведениях древнеегипетской литературы вы вспомнили, читая данные стихотворения?
- Какие из стихотворений, на ваш взгляд, являются полным перенесением в обстановку, сознание Древнего Египта? Какие – лишь более или менее удачной стилизацией?
- В каких из стихотворений чувствуется отстраненность взгляда, неприятие, внутренний протест, несогласие, несовместимость с выраженным в произведении отношением к жизни?
Если работа в жанре вступительной статьи покажется сложной. Ограничьтесь лишь ответами на поставленные вопросы (минимум для положительной отметки – первые три вопроса).
Дополнительное задание. Если можете, дополните данную подборку своимстихотворением.
Е.А.Баратынский
ПЕРЕСЕЛЕНИЕ ДУШ (отрывок)
В земле, о коей справедливо
Нам чудеса вещает старь.
В Египте жил-был славный царь,
Имел он дочь – творенья диво,
Красот подсолнечных алмаз,
Любовь души, веселье глаз;
Челом более лилий Нила;
Коралла пышного морей
Устами свежими алей;
Яснее дневного светила
Улыбкой ясною своей.
В пределах самых отдаленных
Носилася ее хвала
И женихами привела
К ней полк царей иноплеменных.
И Мемфис-град заликовал!
В нем пир за пиром восставал.
Светла, прелестна, восседая
В кругу любовников своих,
Моя царевна молодая
Совсем с ума сводила их.
И всё бы ладно шло; но что же?
Всегда веселая, она
Вдруг стала пасмурна, грустна,
Так что на дело не похоже.
К своим высоким женихам
Вниманье вовсе прекратила
И, кроме колких эпиграмм,
Им ничего не говорила.Какая же была вина,
Что изменилась так она?
Любовь. Случайною судьбою
Державный пир ее отца
Украсить лирною игрою
Призвали юного певца;
Не восхвалял он Озирида,
Не славил Аписа-быка,
Любовь он пел, о Зораида!
И песнь его была сладка,
Как вод согласное журчанье,
Как нежных горлиц воркованье,
Как томный ропот ветерка,
Когда, в полудень воспаленный,
Лобзает он исподтишка
Цветок, роскошно усыпленный.
Свершился вышний приговор.
Свершился! Никакою силой
Неотразимый, с этих пор
Пред ней носился образ милый;
С тех пор в душе ее звучал,
Звучал всечасно голос нежный,
Ее питал, упоевал
Тоскою сладкой и мятежной!Но между тем летели дни;
Решенья гости ожидали,
Решенья не было. Они
Уже сердиться начинали.
Сам царь досадою вскипел;
Он не охотник был до шуток
И жениха, чрез трое суток,
Избрать царевне повелел.Вам рассказать я позабыл.
Что в эту пору, мой читатель,
Столетний маг в Месфисе был,
Изиды вещий толкователь.
Он, если не лгала молва,
Проник все тайны естества.
На то и жил почтенный дядя;
Отвергнув мира суету,
Не пил, не ел, не спал он, глядя
В глаза священному коту.
И в нем-то было упованье;
К нему-то, милые друзья,
Решилася на совещанье
Идти красавица моя.Едва редеет мгла ночная,
И, пробуждаться начиная,
Едва румянится восток;
Еще великий Мемфис дремлет
И утро нехотя приемлет,
А уж, покинув свой чертог,
В простой и чуждой ей одежде,
Но страха тайного полна,
Доверясь ветреной надежде,
Выходит за город она.
Перед очами Зораиды
Пустыня та, где пирамиды
За пирамидами встают
И (величавые гробницы)
Гигантским кладбищем ведут
К стопам огромной их царицы.
Себе чудак устроил тут
Философический приют.
Блуждает дева молодая
Среди столицы гробовой;
И вот приметен кров жилой,
Над коим пальма вековая
Стоит, роскошно помавая
Широколиственной главой.
Царевна видит пред собой
Обитель старца. Для чего же
Остановилася она,
Внезапно взором смущена
И чутким ухом настороже?
Что дланью трепетной своей
Объемлет сердце? что так пышет
Ее лицо? и грудь у ней
Что так неровно, сильно дышит?
Приносит песнь издалека
Ей дуновенье ветерка.
ПЕСНЯ
Зачем от раннего рассвета
До поздней ночи я пою,
Безумной птицей, о Ниэта,
Красу жестокую твою?
Чужда, чужда ты сожаленья,
Звезда взойдет, звезда зайдет;
Сурова ты, а мне забвенья
Бессильный лотос не дает.Люблю, любя, в могилу сниду;
Несокрушима цепь моя:
Я видел диво - Зораиду,
И не забыл Ниэты я.Чей это голос? Вседержитель!
Она ли его не узнает?
Певец, души ее пленитель,
Другую пламенно поет!
И вот что боги ей судили!
Уж ей колена изменили,
Уж меркнет свет в ее очах,
Без чувств упала бы во прах,
Но нашей деве в то мгновенье
Предстало чудное виденье.
Глядит: в одежде шутовской
Бредет к ней старец гробовой.
Паяс торжествнный и дикий,
Белобородый, желтоликий,
В какой-то острой шапке он;
Пестреет множеством каракул
На нем широкий балахон, -
То был почтенный наш оракул.
К царевне трепетной моей
Подходит он; на темя ей
Приветно руку налагает,
Глядит с улыбкою в лицо
И ободрительно вещает:
«Прими чудесное кольцо;
Ты им, о дева, уничтожишь
Хитросплетенный узел твой;
Кому на перст его возложишь,
С тем поменяешься звездой.
Иди и мудрость Озирида
Наставит свыше мысль твою.
Я даром сим, о Зораида,
Тебе за веру воздаю»……
К.Д.Бальмонт
О ПРЕБЫВАНЬИ МЕЖ ВЕЛИКИХ БОГОВ
Я сижу меж великих Богов.
Путь к Великому Дому сам себе я нашел.
И летучка крылатая, что зовут – богомол,
Проводила меня вплоть до сих берегов,
Где, в Аменти, я вижу великих Богов,
Я гляжу с ликованьем на них,
Как вокруг излучается их красота,
И не страшно мне их,
Ибо в сердце моем чистота.
АМЕНТИ – страна мертвых в египетской мифологии
О ПРЕВРАЩЕНИИ В ЛОТОС
Я чистый лотос,
Я, светлый, вышел
Из блеска Ра.
Его дыханьем
Я был воздвигнут,
И вот – пора.
Я чистый лотос,
Искал, где Горус,
Свершил весь путь.
Взошел на Поле,
Я чистый лотос.
Дохнуть, блеснуть!
ГОР – в египетской мифологии сын бога солнца Ра, изображался в виде сокола, крылатого солнца.
ЕГИПЕТ
Страна, где нет ни гроз, ни грома
В размерной смене тьмы и дня,
Ни молнебыстрого излома
Живого вышнего огня.
Страна без радуги окружной,
Что семикратно славит свет,
Твой край – и северный, и южный –
Однообразием одет.Взнеслась безгласно пирамида –
Маяк для тысячи дорог.
Но ищет мертвого Изида.
И Озирис восстать не мог.Восстал – но не живой для жизни,
А как властитель мертвецов.
И весь Египет – в весной тризне
Среди бесчисленных гробов.
ЗАКАТНАЯ ПИРАМИДА
Улетели священные ибисы,
Не алеют озера фламингами,
Пронеслись австралийские лебеди,
Апокалипсис птичий вершен.
И не скажут о Духе нам голуби,
Не расскажут детского ласточки.
Только где-то поют пересмешники,
Перепев, перезвук, перезвон.Не восходят над Нилом папирусы,
Не приветствуют Горуса лотосы,
Только пепельно-черные ирисы
Расширяют испуганный глаз.
Да кровавятся тени закатные,
Расцвечают пустыню вечернюю
И о сфинксе, когда-то вещательном.
На песках вышивают рассказ.
СФИНКС
Среди песков пустыни вечной
Безмолвный сфинкс царит на фоне ночи,
В лучах луны гигантской головой
Встает, растет, - глядят, не видя, очи.
С отчаяньем живого мертвеца,
Воскресшего в безвременной могиле,
Здесь бился раб, томился без конца. –
Рабы кошмар в граните воплотили.И замысел чудовищной мечты,
Средь вечности, всегда однообразной,
Восстал как враг обычной красоты,
Как сон, слепой, немой и безобразный.
РУБИЩЕ
Египет – рубище с роскошной бахромой,
Куда уводишь ты кораблик малый мой?Зачем, о царственный, в веках текущий Нил,
В пустыню желтую меня ты заманил?От скал Аравии до тех Либийских гор
Мне мал – хоть скудному – воспетый твой простор.От черной Нубии до Дельты голубой
Не усладился я, разливный Нил, тобой.Мне море чудится. – вспененным я рожден,
Я океанскою волной освобожден.А суша мне –тюрьма, оковны сонмы скал, -
Я дома прочного нигде не воздвигал.И не хочу я жить, как тень, средь верениц
Тяжелых пирамид, раскрашенных гробниц.Покоя не хочу жрецов богов-зверей, -
Едва чего коснусь, лечу я прочь скорей.Тысячелетия, сомкнутые в звено,
Тысячекратный раз шумит веретено.В тысячекратности молельный свет свечи.
Сознанье яркое, мой дух отсюда мчи.
Что длилось – рушилось. Что было – то прошло.
Кораблик малый мой, раскрой свое крыло.Я птица вольная. Я два крыла раскрыл.
Я вьюсь, пою, смеюсь. Прощай, мне чуждый Нил.
К.К.Случевский
МЕМФИССКИЙ ЖРЕЦ
Когда я был жрецом Мемфиса
Тридцатый год,
Меня пророком Озириса
Признал народ.Мне дали жезл и колесницу,
Воздвигли храм;
Мне дали стражу, дали жрицу –
Причли к богам.Во мне народ искал защиты
От зол и бед;
Но страсть зажгла мои ланиты
На старость лет.Клянусь! Клянусь бессмертным Фтою, -
Широкий Нил,
Такой красы своей волною
Ты не поил!..Когда, молясь, она стояла
У алтаря
И красным светом обливала
Её заря;Когда, склонив свои ресницы,
И вся в огне,
Она, по долгу первой жрицы,
Кадила мне…Я долго думал: царь во власти,
Я господин
Своей тоски мощной страсти
Моих седин;Но я признал, блестя в короне,
С жезлом в руке,
Свой приговор в её поклоне,
В моей тоске.Раз, службу в храме совершая,
Устав молчать,
Я, перстень свой сронив, вставая,
Велел поднять.Я ей сказал: «К началу ночи
Взойдёт звезда.
Все лягут спать; завесив очи –
Придешь сюда».Заря, кончаясь, трепетала
И умерла.
А ночь с востока набегала –
Пышна, светла;И, купы звёзд в себе качая,
Зажёгся Нил;
В своих садах, благоухая,
Мемфис почилЯ в храм пришёл, Я ждал свиданья,
И долго ждал;
Горела кровь огнём желанья, -
Я изнывал.Зажглась румяная денница,
И ночь прошла;
Проснулась шумная столица, -
Ты не была…Тогда назавтра, в жертву мщенью,
Я, как пророк.
Тяжёлой пытке и сожженью
Её обрёк…
И я смотрел, как исполнялся
Мой приговор
И как, обуглясь, рассыпался
Её костёр!
ФТА (Птах) – бог города Мемфиса
А.А.Бунин
СТОН
Как розовое море – даль пустыни.
Как синий лотос – озеро Мерида.
«Встань, сонный раб, и свой шалаш покинь:
Уж озлатилась солнцем пирамида».И раб встаёт. От жёсткого одра
Идёт под зной и пламень небосклона.
Рассвет горит. И в пышном блеске Ра
Вдали звучат стенания Мемнона.
МЕРИДА – озеро в Египте, современное название – Карун.
МЕМНОН – в греческой мифологии царь Эфиопии, павший от руки Ахилла во время сражения за Трою. Бунин упоминает две троны статуи фараона Аменхотепа III в Фивах, известные под названием «колоссов Мемнона». При землетрясении одна из этих статуй была повреждена и на рассвете издавала звук, который воспринимался как призывание Мемноном своей м атери Эос, богини зари.
Ра-Озирис, владыка дня и света,
Хвала тебе! Я, бог пустыни, Сет,
Горжусь врагом: ты, побеждая Сета,
В его стране царил пять тысяч лет.Ты славен был, твоя ладья воспета
Была стократ. Но за ладьёй вослед
Шёл бог пустынь, бог древнего завета –
И вот, о Ра, плоды твоих побед:Безносый сфинкс среди полей Гизеха,
Ленивый Нил да глыбы пирамид,
Руины Фив, где гулко бродит эхо,
Да письмена в куски разбитых плит,Да обелиск в блестящей политуре,
Да пыль песков на пламенной лазури.
ГИЗЕХ – пригород Каира, где находится знаменитый некрополь древнеегипетских фараонов.
СЕТ – в египетской мифологии божество, олицетворяющее злое начало и ассоциирующееся с пустыней; убийца Озириса.
ОЗИРИС – бог производительных сил природы и повелитель загробного мира; в эпоху Нового царства (12-11 века до н.э.) отждествлялся с богом солнца Ра.
О.Э.Мандельштам
ЕГИПТЯНИН
Надпись на камне 18-19 династии
Я избежал суровой пени
И почестей достиг;
От радости мои колени
Дрожали как тростник.И прямо в полы балахона,
Большие как луна,
На двор с высокого балкона
Бросали ордена.То, что я сделал, превосходно –
И это сделал я!
И место новое доходно
И прочно для жилья.
И, предвкушая счастья глянец,
Я танцевал не зря
Изящный и отличный танец
В присутствии царя.По воздуху летает птица.
Бедняк идёт пешком.
Вельможе ехать не годится
Дрянным сухим путём.И, захватив с собой подарки
И с орденами тюк,
Как подобает мне, на барке
Я поплыву на юг.
ЕГИПТЯНИН
Я выстроил себе благополучья дом,
Он весь из дерева, и ни куска гранита!
И царская его осматривала свита –
Там виноградники, цветник и водоём.Чтоб воздух проникал в удобное жильё,
Я вынул три стены в преддверьи лёгкой клети,
И безошибочно я выбрал пальмы эти
Краеугольными – прямые как копьё.Кто может описать сановника доход?
Бессмертны высокопоставленные лица.
(Где управляющий? Готова ли гробница?..)
В хозяйстве письменный я слушаю отчёт.Тяжёлым жерновом мучнистое зерно
Приказано смолоть служанке низкорослой,
Священникам налог исправно будет послан,
Составлен протокол на хлеб и полотно.В столовой на полу пёс, растянувшись, лёг,
И кресло прочное стоит на львиных лапах.
Я жареных гусей вдыхаю сладкий запах –
Загробных радостей вещественный залог.
В.Я.Брюсов
ВСТРЕЧА
Близ медлительного Нила, там, где озеро Мерида,
В царстве пламенного Ра,
Ты давно меня любила, как Озириса Изида,
Друг, царица и сестра!
И клонила пирамида тень на наши вечера.Вспомни тайну первой встречи, день, когда во храме пляски
Увлекли нас в тёмный круг,
Час, когда погасли свечи и когда, как в странной сказке,
Каждый каждому был друг,
Наши речи, наши ласки, счастье, вспыхнувшее вдруг.Разве ты, в сияньи бала, лёгкий стан склонив мне в руки,
Через завесу времён,
Не расслышала кимвала, не постигла гимнов звуки
И толпы ответный стон?
Не сказала, что разлуки – кончен, кончен долгий сон!Наше счастье – прежде было, наша страсть – воспоминанье,
Наша жизнь – не в первый раз,
И, за временной могилой, неугасшие желанья
С прежней силой дышат в нас,
Как близ Нила, в час свиданья, в роковой и краткий час!
ЕГИПЕТСКИЙ РАБ
Я жалкий раб царя. С восхода да заката,
Среди других рабов, свершаю тяжкий труд,
И хлеба кус гнилой – единственная плата
За слёзы и за пот, за тысячи минут.Когда порой душа отчаяньем объята,
Над сгорбленной спиной свистит жестокий кнут.
И каждый новый день товарища иль брата
В могилу общую крюками волокут.Я жалкий раб царя, и жребий мой безвестен;
Как утренняя тень, исчезну без следа,
Меня с лица земли сотрут, как плесень;Но не исчезнет след упорного труда,
И вечность простоит, близ озера Мерида.
Гробница царская, святая пирамида.
Жозе Мария де Эредиа
ВИДЕНИЕ КЕМА (перевод Екатерины Малкиной*)
I.
Полдневный жар. Горит и льётся пламень белый
На изнемогший Нил, где вал свинцовый спит;
Отвесно шлёт лучи слепительный зенит,
И беспощадный Ра в Египет мечет стрелы.Всегда раскрытый взгляд подняв, окаменелый,
Огромный Сфинкс, в песках купая свой гранит,
Зрачком таинственным и пристальным следит
Взлёт каменной иглы, неудержимо смелый.Лишь чёрной точкою под сводом огневым
Кружат ягнятники неутомимым лётом;
Животных и людей дремотным клонит гнётом.Сверкает жгучая земля и, недвижим,
Среди равнин, где зной ликующий пылает,
Анубис бронзовый на солнце молча лает.
АНУБИС – бог - покровитель умерших, изображавшийся в образе чёрного шакала или собаки (либо человека с головой шакала, собаки).
II.
Огромная луна лучи над Нилом льёт.
И содрогается Некрополь позабытый,
Где спит под слоем смол и платами увитый,
В оцепении, царей нетленный род.Как в дни Рамзесовы, бесчисленный народ,
В таинственный поток ночным безмолвьем слитый,
Толпа, тяжёлая, как сонные граниты.
Встаёт, и строится, и движется вперёд.
Со стен, где письмена легли цветным узором.
Нисходит шествие за кораблём, в котором
Солнцеводитель Ра жрецами вознесён;И сфинксы, вдоль пути на страже с двух сторон,
Вдруг подымаются с обезумелым взором,
Прервав, ослеплены, тысячелетний сон.
III.
И всё несметнее растёт безмолвный хор.
И усыпальницы покинута пустая
И тёмная. С гербов взметнувшаяся стая
Священных кобчиков умчалась на простор.Идут цари, народ и звери, свой узор
Вьёт золотой урей, на хмурых лбах блистая;
Но губы тонкие клеймит смола густая
Всех прежде боги: Гор, Хнум, Пта, Нейт, Мин, Гатор.Затем ведёт своих бог Тот Ибисоглавый,
Носящих схенти, псхент, тех, чью главу венчал
Цвет лотоса. Восстав, великолепье славыТечёт средь ужаса многоколонных зал,
И полная луна во мраке запустений
Притягивает вдаль чудовищные тени.
УРЕЙ – в Древнем Египте эмблема царской власти, имевшая вид кобры и носившаяся на головном уборе.
ГОР – в египетской мифологии сын бога солнца Ра, изображавшийся в виде сокола, крылатого солнца.
ХНУМ – бог плодородия, изображавшийся в виде человека с головой барана.
ПТА – бог города Мемфиса.
НЕЙТ – богиня города Саис, мать всех крокодилов, изгонительница злых сил, терзающих больного.
МИН – бог плодородия.
ГАТОР – богиня неба.
ТОТ – бог мудрости, счёта и письма, его священным животным был ибис, изображался Тот в виде человека с головой ибиса.
СХЕНТИ (ПСХЕНТ) – корона египетских фараонов.
* ЕКАТЕРИНА МАЛКИНА 1899, Царское Село - 1944/45, Ленинград
Дочь редактора — издательницы журнала «Юный читатель» Анны Яковлевны Острогорской. Училась на классическом отделении Петроградского университета, которое окончила в 1923 г. Была хорошо знакома с Ахматовой, Блоком, Лозинским, Гумилевым (с которым ее связывали и любовные отношения). Служила редактором в издательствах, преподавала в вузах, была сотрудником Эрмитажа. В сфере ее интересов как литературного критика были проза и поэзия 30—40-х годов, основные же работы посвящены Маяковскому и, главным образом, Блоку. В 1934 или 1935 году, занимаясь в библиографическом семинаре А. Г. Фомина, составила указатель «Н. Гумилёв. Произведения (поэзия, проза, публицистика) и критика о нем», который был в течение десятилетий единственной, хотя и «невостребованной» персональной библиографией поэта. Ее докторская диссертация «Драматургия Александра Блока» осталась незащищенной; Е.Р.Малкина трагически погибла накануне защиты, 31 декабря 1944 или 1 января 1945 года. Обстоятельства ее убийства точно неизвестны, ходили разговоры о том, что в квартиру Малкиной позвонили, она доверчиво открыла дверь и была убита позвонившим и проникшим в квартиру человеком, который забрал только продовольственные карточки. Официальная версия убийства: убита подростками — учениками ремесленного училища, чинившими электричество у нее в квартире.
Источник https://www.vekperevoda.com/1887/malkina.htm
Теофиль Готье
Ностальгия обелисков (перевод Н.Гумилева)
I
ПАРИЖСКИЙ ОБЕЛИСК
Разрозненному обелиску
На площади что за тоска!
Снег, дождь, туман, нависший низко,
Мертвят изрытые бока.
Мой старый шпиль, что был победным
В печи под солнцем золотым,
Он бледен здесь, под небом бледным
И никогда не голубым.Перед колоссом непреклонным
В Луксоре, там, где горячо,
Там с братом, солнцем озарённым,
Зачем я не стою ещё?Чтоб в небо острие вонзала
Моя пурпурная игла
И чтобы на песке писала
Путь солнца тень моя, светла.Рамзес мой камень величавый,
В котором, Вечность, ты молчишь,
Швырнул, как горсть травы трухлявой,
И подобрал его Париж.Свидетель пламенных закатов,
Сородич гордых пирамид,
Перед палатой депутатов
И храмом-шуткою стоит.На эшафоте Людовика,
Утёс, кому уж близких нет,
Взвалили мой секрет, великий
Забвеньем пяти тысяч лет.И, откровенные ребята,
Мой лоб марают воробьи,
Где только ибисы когда-то
Держали сборища свои.А Сена, грязная канава,
Грязнит мои устои, там,
Где их, разлившись величаво,
Нил целовал, отец богам.Гигант седой, всегда безбурный,
Средь лотосов и тростника
Выплёскивающий из урны
Рой крокодилов в пыль песка.И фараоны, словно сказка,
Стремились вдоль стены моей,
Где ныне катится коляска
Последнего из королей.Когда-то пред моей колонной
Толпа восторженных жрецов
Слагала танец, вдохновленный
Окраской яркою богов.А ныне жалкому останку
Стоять на городской тропе,
Любуяся на куртизанку,
Простёртую в своём купе!Я вижу горожан, за плату
Волнующихся полчаса,
Солонов, что идут в палату.
Артуров, что идут в леса.О, самой мерзостной из сказок
Род этот явится в веках,
Что засыпает без повязок
В едва сколоченных гробах.И не имеет даже тени
Неколебимых пирамид
Земля, где сотня поколений,
Уложена веками, спит.Страна святых иероглифов,
Где некогда и я стоял,
Где когти сфинксов или грифов
О мой точились пьедестал,И где звенит обломок крипта
Под дерзновенною ногой!
Я плачу о земле Египта
Своею каменной слезой.
II
ЛУКСОРСКИЙ ОБЕЛИСК
Стою, единственною стражей
Опустошённому дворцу,
В уединеньи, как в мираже,
И с вечностью лицом к лицу.На горизонте бесконечном,
Ненужной, горькой и немой,
Развёртывает в блеске вечном
Пустыня жёлтый саван свой.И над землёй, от солнца жгучей,
Другой пустыни высота,
Где никогда не бродят тучи,
Висит безжалостно чиста!А Нил сверкает перед храмом
Струёй топлёного свинца,
Волнуемый гиппопотамом
И истомлённый до конца.Прожорливые крокодилы
В песке горячих островов.
Полусваренные, без силы,
Печальный поднимают рёв.И неподвижный ибис что-то
Бормочет, ногу подогнув.
В иероглифы бога Тота
Стучит его огромный клюв.Дитя пылающего ока
И белых отсветов песка,
С тобою, о тоска Востока,
Сравнится ль чья-нибудь тоска!Здесь ветер никогда не сушит
Слезу в сухих глазах небес,
И время медленное душит
Дворцы и тихих башен лес.Здесь случаем всегда мгновенным
Лик вечности не омрачён.
Египет в мире переменном
На неизменном ставит трон.Я вижу строй ненужных арок.
Колосса, что без сил поник,
И паруса тяжёлых барок,
На Ниле зыблющих тростник.Как я хотел бы вместе с братом
- Увижу ль я его опять? –
В Париже, городе богатом,
На белой площади стоять.Там, у его огромной тени
Сбирается народ живой
Смотреть на ряд изображений,
Что наполняют ум мечтой.Друг перед другом встав, фонтаны
На вековой его гранит
Бросают радуги-туманы.
Он молодеет, он царит.Из розоватых жил Сиены,
Как я, однако, вышел он.
Но мне стоять без перемены,
Он жив, а я похоронён.
ЛУКСОР – египетский город, на территории которого находились древние Фивы. Известен гигантским храмовым комплексом, воздвигавшимся в 15-13 веках до н.э. при фараонах Аменхотепе III и Рамсесе II. В 1836 году в Париже на площади Согласия была установлена одна из луксорских статуй.
СИЕНА – город в Италии.
КОММЕНТАРИЙ К УРОКУ
1. Мифологические сюжеты: Бальмонт «Я сижу меж великих Богов…», «О превращении в лотос», Бунин «Ра-Озирис…», Эредиа «Видение Кема».
Пейзажные зарисовки: Бальмонт «Египет», «Закатная пирамида», «Сфинкс», «Рубище», Бунин «Стон», «Ра-Озирис…» Готье «Луксорский обелиск».
Люди Древнего Египта, рассказы о них или их монологи: Баратынский «О переселении душ», Случевский «Мемфисский жрец», Мандельштам «Египтянин», Брюсов «Встреча», «Египетский раб», Готье «Парижский обелиск», «Луксорский обелиск».
2. Комментарий сводится к объяснению мифологических и исторических реалий.
3. Сказка (Баратынский «О переселении душ»), миф (Бальмонт, Эредиа),
Историческое повествование (Случевский, Мандельштам), любовное стихотворение (Брюсов «Встреча»).
4. Наиболее удачны с этой точки зрения произведения мифологического плана и стихи Мандельштама. Откровенная шутка, не ставящая серьезной задачи воссоздания колорита Древнего Египта – Баратынский.
5. Бальмонт «Рубище» и Мандельштам «Египтянин».