Когда-то Б.Л.Пастернак сказал: «Цель творчества - самоотдача».
А есть ли учителю что отдавать ученикам? Но можно ли вообще «сделаться» творческой личностью? Без сомнения, многим известным нам мастерам это давалось свыше – и музыкантом, и поэтом, и художником можно стать в 4-х – 5-летнем возрасте, когда ребенок понятия ещё не имеет о теории искусства. Его законы входили в человека непостижимым нам путём: возможно, с генами, или, например, как в Пастернака – с музыкой, звучавшей в их доме, с картинами отца будущего поэта. В Александра Блока – в обстановке дома деда, профессора Бекетова, - встреч с интеллигенцией. В Есенина, наверное, – с трелями рязанских соловьев, с шепотом трав и дерев, с голубыми туманами Константиново. Но известны классические примеры, когда поэтами «делали» себя целеустремленные личности: Н.Гумилев, В.Брюсов, В.Кюхельбекер. Мы знаем примеры «привития вируса» стихотворчества в Царскосельском лицее. Там учитель литературы, положив на стол розу, предлагал ученикам «пробовать перья», описать розу стихами. Лучше всех, конечно, получалось это у лицеиста Пушкина. Стоит заметить, что не всегда талант «прорезается» сразу: «первый блин комом» был у Некрасова с его подражательным сборником «Мечты и звуки». Уже приведенные примеры говорят о том, что на пути приобщения своих воспитанников к творчеству вопросов больше, чем ответов.
И всё же педагогический опыт показывает, что именно в детском и юношеском возрасте человек начинает восхождение к своей творческой высоте. Какой пик он покорит, во многом зависит от этого периода. Во-первых, неоспоримо, что творческое начало идёт к ребенку от его родителей – способностей, переданных отцом и матерью. Во-вторых, от желания самого ребенка развиваться и совершенствоваться (абсолютно верно то утверждение, что бездарных детей не бывает, есть неразвившиеся если не таланты, так хотя бы способности). В-третьих, от наставника – проводника к этим высотам, которым является на школьном этапе его учитель. На последнем моменте, от нас непосредственно зависящем, остановимся подробнее.
Обратимся к опыту, достойному и изучения, и подражания - опыту учителя Царскосельского лицея Николая Федоровича Кошанского (1781-1831). Когда А.С.Пушкин писал
Наставникам, хранившим юность нашу,
Всем честию, и мёртвым, и живым,
К устам подъяв признательную чашу,
Не помня зла, за благо воздадим,
он имел в виду прежде всего этого учителя, которого называл «строгий цензор мой», «Аристарх». Отношения с ним были далеко не гладкими. Много лет пройдёт, прежде чем напишет Кошанский о пушкинском стихе: «Это стих гения».
Перед учителем, прибывшим преподавать в Лицее, стояла трудная задача: выровнять знания воспитанников. Кошанский начал с азов, с начальных правил, стараясь не обращать внимание на зевоту лучших учеников. Он объяснял им: «Прежде чем писать, надобно научиться мыслить и чувствовать, ещё надобно знать правила. Скажут: Гению правил не нужно, – писал он позднее в своей «Общей риторике», –... Не спорю... Но – сочтите Гениев... И притом не забудьте, что и кедр сначала растет наравне с травою и греется тем же солнышком и питается тою же росою». Сразу же начались захватывающие читки лучших образцов русской лирики и прозы. Но главное: лицеисты вовлекались в творческий процесс. «По временам, – писал Я.К.Грот, бывший питомец лицея, – он поощрял нас пробовать свои силы в стихотворстве и потом читал наши опыты вслух перед всем классом». Он же вспоминал, что Кошанский постоянно побуждал лицеистов упражняться, предлагая то простые, но умно сформулированные темы, то давал выбор самим ученикам, требуя изобретательности в сюжете и изящности формы.
Иной раз Кошанский в лекционном материале использовал притчи и рассказы собственного сочинения, увлекая слушателей. Когда Пушкин писал: «Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь», он осуждал себя за леность, за то, что многое упустил из того, что мог бы получить от лицейских учителей. Но он и так взял от них достаточно: хотя бы отличное знание античных сюжетов или славяно-русских древних писаний. Кошанский был классик и педант в обучении стихосложению. Системность – вот особенность манеры этого учителя. Педагог объективный и строгий, он был принципиальным критиком молодого Пушкина. Но эта строгость и требовательность сыграла неоценимую роль в становлении юного гения. Тому, что Пушкин стал умнейшим и образованнейшим человеком своего времени, заслуга не только собственной гениальности поэта, его самообразования, но и Лицея.
Уверена, в системе этого профессора современный учитель многое почерпнёт для себя.
Вспомним ещё одно: пушкинский выпуск называл себя не лицеискими, а ликейскими. Одно из прозвищ греческого бога Аполлона, покровителя искусств, - Аполлон Ликейский. На окраине Афин, в Ликее, находился храм предводителя муз. Пушкин и его друзья уже тогда чувствовали себя обитателями божественного поэтического храма.
Всё это сказано к тому, что должны быть школы, в которых уже сама атмосфера «обрекает» на творчество. Именно этот творческий дух витает в стенах Центральной художественной школы при Российской академии художеств города Москвы, где учатся талантливейшие в изобразительном искусстве дети. Да, они будущие художники, скульпторы, архитекторы. Но всех их роднит «особенное» восприятие мира – образное! О. Бальзак точно подметил: «Можно быть учёным с учёными, но с художниками нужно быть поэтом!» А я бы добавила: «В художественной школе надо становиться поэтом!»
Лирическое отступление
Мухтар Шаханов
Три уровня высоты
В моём представлении мира,
Существуют три уровня высоты,
Три ипостаси мышления.ПЕРВАЯ - высота птичьего полёта,
Где – от сонных домашних кур,
Деловитых воробьёв
До чванливых журавлей
Шевелит крыльями
Целая армада пернатых.
Они зачастую самодовольно ослеплено
Тем, что якобы могут
Преодолеть
Земное притяжение,
Не обладая способностью
Постичь назначение жизни…
Хотя считается,
Что курица - не птица,
Поскольку длина её полёта
Всего несколько метров.
Она тоже, к несчастью,
Имеет самое высокое мнение
О своих небольших,
Но всё же
Куриных возможностях.
Что ж, вероятно,
В этом упрямстве и ограниченности
И состоит
Куриное счастье
Высоты птичьего полёта.ВТОРАЯ высота - уровень могучих лайнеров.
Подняться выше гордых,
Подпирающих небо вершин,
Выше туманов и облаков-
Какая необыкновенная радость!
Однако и в этом случае
Видишь Землю не всю,
А частями.
И незадача в том,
Что, когда не ощущаешь
Предмета во всей полноте,
Сложно составить о нём
Правильное представление.ТРЕТЬЯ - космическая высота сознания,
Когда, как на ладони,
Видна вечно добрая,
Вечно грешная наша Земля.
Как хорошо взглянуть на неё
Из звёздных далей,
На всё, чем полна жизнь,
На доброе и злое,
На прекрасное и уродливое,
На людские победы и поражения,
Тем самым высвобождая себя
Из происков корысти
И лукавых сетей
Человеческой завистиКак важно поддержать
Истинно крылатых,
Тех, которые вырвались
Из всевозможных преград,
Преодолев невежество толпы,
Ибо мир наш держится
Лишь на мужестве смельчаков,
Мыслящих на тревожной орбите
Третьей
Великой
Высоты!...
И если по своей
И Божьей воле
Я сумею подняться
На ту, последнюю высоту,
То старайся понять меня
И чуточку пожалеть
За моё духовное одиночество,
Ведь наше обычное,
Земное счастье
Остаётся внизу,
Не всегда достигая
Таких невообразимых вершин.
«Как важно поддержать истинно крылатых» …
Зачем такое пространное отступление? А просто в нём – то кредо, которым должен, на мой взгляд, руководствоваться учитель, берущий на себя ответственность руководить развитием творческих возможностей учащихся.
Что поняла я, осмысливая перспективную цель этого направления педагогической деятельности? Пользуясь образной системой Мухтара Шаханова, скажу: это указать тот пик, ту высочайшую планку в духовности и культуре, которую уже покорило человечество. Это творения, например, плеяды звезд Золотого и Серебряного века. Знакомство с классикой, с шедеврами мирового искусства, особенно античного - первые шаги к пониманию категории прекрасного, потребность постижения которой руководит порывами всех творческих личностей. Только знание первично. Только оно «окрылит» человека, поможет ему расправить крылья, поможет сравнить убогонькое творческое «пижонство» с настоящим творчеством.
Об опасности «высоты полета домашних кур»
…не тот поэт, кто рифмы плесть умеет
И перьями скрыпя, бумаги не жалеет.
Хорошие стихи не так легко писать.
А.С.Пушкин
Очень опасаюсь «высоты полета домашних кур». Это опасность, которая подстерегает и нас, учителей, и учеников на каждом шагу. Как часто мы, одержимые поиском юных дарований, сориентированные на «фабрику звезд», принимаем ложное за настоящее, становимся всеядны, упиваясь «результативностью» своего труда. При этом страшно вредим ребенку. Пара интуитивно срифмованных строчек (в наше время ещё и с помощью рифмы-онлайн из интернета) порой кажется нам стихотворением, а добросовестно скопированные у мастеров или из того же интернета образы – верхом сочинительства. Этим мы не только дискредитируем себя, но и «подрезаем крылья» воспитанникам, тормозим или вообще останавливаем его подъём.
Дети-подростки падки на похвалу, уверенность в себе может быстро перерасти в самодовольство, самокритичность свойственна не всем, особенно если маловато фундаментальных знаний. Лучший вариант, если подобный «стихоплёт» остановится или станет графоманом - и будет истязать слух тактичных слушателей, «потребителей» этого словесного сора. Частенько в процессе работы над поэтическим альманахом мы, наставники, оказываемся в центре микро конфликтов, когда дети отказываются «править» свой черновой вариант, не хотят прислушаться к замечаниям и советам, не желая понять, что в его «творении» нет ни одного самобытного образа, что не чувствуется настроение, что отсутствуют или не оригинальны поэтические тропы, что нарушается стихотворный ритм.
Подключиться к творческому процессу ребенка?..
Итак, проблема руководства творчеством сложнее, чем кажется на первый взгляд. Беда в том, что о качестве творческой наработки ученика чаще всего не скажешь открытым текстом. Люди (тем более - дети), тянущиеся к творчеству, - натуры ранимые, обидчивые, «с чудинкой». И их всё же, наверно, лучше перехвалить, чем недооценить. Вот и лавируй: как лучше, как полезнее. Воспитателя спасет только такт, только знание личностных особенностей ученика, только умение деликатно вторгнуться в творческий процесс ребенка. По возможности одобрить те зачатки или действительно ценное, что есть в творческой работе. Или хотя бы просто проявить интерес к задумке «творца», например, спросить: «Я правильно тебя поняла?», «Состояние души лирического героя твоего стихотворения – это твой мир или перевоплощение?», «Это действительно волнует тебя?..». Дети ценят такое внимание, и общение становится доверительным, а открытость располагает к желанию понять друг друга. Вот тут и можно указать заинтересованному собеседнику на изъяны, подсказать, в какие теоретические источники заглянуть, каким образом выверить качество формы и содержания своей работы. Такой самоанализ часто срабатывает с пользой для дела. Так в этом году один ученик, получив в такой ситуации «руководство к действию» - «Основы стихосложения», вернул его с заключением: «Я понял, что я ничего ещё не знаю». Парадоксально, но с этого благородного недовольства собой начинается путь продвижения к чему-то более совершенному. Пройдя по страницам наших поэтических ежегодников, можно проследить, как из года в год увереннее становятся строки наших доморощенных поэтов, живописнее образы.
«Дрянцо хлещите рифм концом» или «Воспитание смехом»
Как ни странно, но я больше всего люблю в этом направлении этап сочинительства учениками басен, потому с нетерпением жду конца урока и момента работы над рукописями моих баснописцев, учеников 5-х, 6-х классов, и получаю от этого истинное удовольствие. Мне интересно и то, какие пороки больше всего не любят дети этого возраста, и то, как они сумеют преподнести, какой сюжет изберут для своей маленькой стихотворной повести, какие поэтические образы выпишут, как сформулируют мораль.
«Достигши своего высшего предела, басня после Крылова исчезает, как особый род литературы, и остаётся разве только в виде шутки или пародии», – утверждает статья в Википедии — свободной энциклопедии. Сомневаюсь. Современный человек (ребёнок-ученик не исключение) имеет житейские и нравственные ориентиры, к сожалению, в окружающих он нередко видит несоответствие им. Поэтому мои маленькие баснописцы, удивительные моралисты, сочиняют с удовольствием, и, думается, басни выйдут из моды только тогда, когда человечество избавится от последнего порока. Дети высмеивают жадность, нерадивость, нечистоплотность, непослушание, несправедливость, тупость, излишнюю доверчивость, хвастливость, невоспитанность, бестактность и многое-многое другое.
Уроки творчества – это не только воспитание нравственности. Многие учителя знают, что работа над теоретическим фундаментом идёт трудновато, у кого-то из детей вызывает скуку, кем-то плохо запоминается. Вместо «долбёжки» можно предложить ребенку критически посмотреть на своё произведение, при этом вспомнить жанровые особенности басен. Например, в этом году пятиклассница написала басню «Про Кота-бездельника» (Не будем слишком строги и пока «не заметим», что сюжет уже много раз «обыгран» и в баснях, и в сказках):
Басня про Кота-бездельника
Однажды Кот себе забаву отыскал:
Он целый день на солнышке лежал,
Ходил, мурлыкал, с мышками играл.
Вот осень, в воздухе запахло холодком,
Но котик спит, ему всё нипочём.
Все-все: и даже мелкие зверьки,
И птички, и бельчата, и хорьки -
Построили себе к зиме дома.А котик говорил: «Пройдёт зима.
Её без домика я как-то проживу.
Чего вы суетитесь? – не пойму».
Пришла такая лютая зима,
И звери дикие укрылись по домам.
А между тем мороз крепчал, крепчал,
Кота за лапки всё сильнее он щипал,
И даже мех беднягу не спасал.Тогда лишь бедолага пожалел,
Что дома вовремя построить не успел.
Мораль запомнить все коты должны:
Дела откладывать не стоит до зимы.
В первоначальном варианте было продолжение: сердобольные звери пригрели лентяя и перевоспитали его. Здесь, к слову, стоит напомнить, что басня-лиро-эпический жанр. Роль сюжета важна. События должны быть, но они ограничены в своём развитии. К разговору о композиции басни подключились одноклассники, которые тотчас заметили, что такая развязка характерна для сказок, где добро чаще всего побеждает зло. Они же отметили, что басенный сюжет ограничен в протяжённости, он должен выявить порок, высмеять его и покарать. Фрагмент осмысленно был удалён ученицей.
Ненавязчиво и просто при работе с детскими баснями можно выйти на разговор о жанровых особенностях языка художественного стиля. К примеру, при знакомстве с творчеством одноклассников строгих «судей» в басне «Муха и Львица» «карябает» фраза, её разговорные словечки:
«Нет, мы не забудем обжорство,
Сварливость твою и пижонство!
Или в басне «Лиса и Ворон» Ворон
Кричал во всё своё воронье горло,
Самодовольство из него буквально «пёрло».
Здесь употреблено просторечное слово. Здесь и стоит ещё раз обратить внимание на то, что такие речевые вольности возможны в баснях, но их надо избегать в других лирических набросках.
Детям легче даётся стихотворная форма басен, которая допускает вольный стих — стих со значительным и неурегулированным перепадом стопности. В басне нашей ученицы «Кот и Медведь» встречаем разностопные срифмованные строки, и они не требуют доработки:
Тут мимо кто-то: или кот, иль кошка -
С грибным лукошком.
Начинающим баснописцам нравится и то, что в известных им баснях классиков много глагольных рифм, а их подыскать детям проще.
И Ворон ей запел, верней - закаркал,
Орал, вопил, крылами громко шаркал, -
читаем в детской басне «Лиса и Ворон». Таких «лёгких» рифм в нашей подборке много.
Особенность уроков русской словесности, на мой взгляд, состоит в том, что они должны доставлять удовольствие, воздействуя не только на разум, но и на чувства.
И я, и ученики смеёмся от души над ситуацией, описанной товарищем, над героем, оказавшимся в нелепом положении, над весёлым комментарием соседа:
А Жук ответом удивил:
Ведь внешний вид совсем не главное,
Важнее – что же там внутри! -
поучает зазнавшуюся франтиху Лису серьезный Жук в басне пятиклассницы «Лиса и Жук». Глуповатая собеседница «парирует»:
- Ты намекаешь на кишки?
Иль на желудок? Всё исправное.
Жучок сказал: «Тьфу! Глупость явная!
Мои ученики бурно реагируют, но не страшно, что нарушается урочная дисциплина, важнее другое – дети заинтересованы.
Никто не отменял, не переоценивал и воспитательную, и интеллектуальную, и дидактическую роль смеха. Это и разрядка, столь необходимая нашей перегруженной детворе. Это и учение с увлечением. Это и выводы, к которым приходят сами ученики: «Над кем смеётесь? Над собой смеетесь!». Это и доверие учителю, с которым сотрудничают.