Великий татарский поэт Габдулла Тукай – наш земляк

Тема урока. Великий татарский поэт Габдулла Тукай – наш земляк.

Цели урока:

• Обобщить знания учащихся о жизни и творчестве Г.Тукая.
• Развитие образного мышления, воображения.
• Воспитывать в подростках нравственные качества.

Оборудование. Портрет с изображением Г.Тукая; выставка книг Г.Тукая и книг о нем, презентация.

ХОД УРОКА

I. Организационный момент

Звучит музыка. Под музыку дети входят в класс.

II. Вступительное слово учителя – хозяйки литературно-художественной гостиной

– Добрый день, дорогие ребята, уважаемые гости нашего сегодняшнего вечера! Я рада приветствовать всех вас сегодня в нашей литературно-художественной гостиной. В связи с 125-летием со дня рождения великого поэта Г.Тукая мы вспоминаем всё, что связывает его с нашей деревней. И поэтому наша с вами встреча посвящена жизни и творчеству известного во всём мире татарского поэта – Габдуллы Тукая.
Сегодня мы собирались в литературно-художественной гостиной, чтобы рассказать друг – другу о нашем великом земляке.
Тукай – молния, на миг и на все времена озарившая жизнь татар начала нашего столетия, и не только татар.
Габдулла Тукай прожил неполных 27 лет (26 апреля 1886 – 15 апреля 1913), но оставил богатое творческое наследие, которое навсегда вошло в сокровищницу литератур народов нашей страны. Благотворное влияние Тукая на духовную жизнь татар так глубоко и всесторонне, что с годами интерес к творчеству и личности поэта лишь возрастает. В этом году мы отмечаем 125-летие поэта.

III. Презентация жизни Габдуллы Тукая в Кырлае.

1-й ученик. (Слайды 2, 3) Родные места поэта – Заказанье. Здесь, в Кушлавыче, в семье муллы Мухаметгарифа и родился 26 апреля 1886 году мальчик, будущий поэт Габдулла Тукай. Не прошло и пяти месяцев, как вдруг скончался его отец. Овдовевшая мать его, Мамдуда, была выдана замуж за муллу деревни Сасна. А маленького Габдуллу временно поручают на воспитание бедной старушке Шарифе. Тут и настигли мальчишку нескончаемые удары и лишения сиротской доли.
На свете, пожалуй, не было ни одного поэта, которому уже с малых лет довелось бы называть мамой семерых, а возможно, и восьмерых чужих женщин. Именно такая участь выпала на долю Габдуллы.
Маленький Габдулла у Шарифы не видел ни ухода, ни заботы – терпел одни обиды. Но вот мать забрала сыночка к себе, в Сасну. Читая об этом в автобиографическом очерке Тукая «Что я помню о себе», облегченно вздыхаешь: наконец-то он у родной своей матери! Но это счастье длилось недолго: умирает мать Габдуллы – мальчик оказывается круглым сиротой. Саснинский мулла отсылает его в деревушку Училе, к деду по матери.
Это уже четвертая семья, где очутился Габдулла. Он был здесь не только не обласкан, но еще и голодал. Судьба прогнала Габдуллу и из этого дома. Посадили его одному ямщику в сани и отправили в неведомый путь. А в Казани, на Сенном базаре, тот ямщик ходил в толпе и выкрикивал: «Отдаю мальчика на усыновление! Бери, кому надо!» Подошел  из толпы мужчина – он и увел мальчика к себе. Так ремесленник из Ново-Татарской слободы Мухамметвали с его женой Газизой обрели себе сына. Это уже пятый дом, куда ступил Габдулла. Года два прожил Габдулла в этой семье, но… вдруг он опять оказывается лишним. Оба в раз захворали приемные родители: «На чьих же руках останется малыш, если мы вдруг помрем. Вернем-ка его лучше обратно в деревню…» – проводили они его обратно в Училе. «Можно представить себе, как восприняли мое возвращение в семье дедушки, где были уверены, что избавились от меня навсегда». Отсюда, приложив немало усилий, спровадили сироту в деревню Кырлай, в сыновья к Сагди-абзый – для Габдуллы это был уже шестой дом…

2-й ученик. (Слайд 4).  «Выйдя из дома дедушки, я сел в телегу Сагди-абзыя. Дед с бабкой, наверное, оттого, что им было неловко перед ним, вышли меня провожать…
Я уселся рядом с Сагди-абзыем, и телега тронулась.
– Вот приедем в Кырлай, говорил Сагди-абзый по дороге, там, наверно, мать тебя уже ждет. У нас, слава Аллаху, много катыка, молока, хлеба, будешь есть сколько хочешь…
Так он старался меня утешить, обещая счастье, от которого меня отделяло всего лишь несколько верст».
Шел июнь 1982 года. Изголодавшиеся за зиму люди ели в деревнях траву. Хлеб, молоко и катык были для Габдуллы действительно счастьем.
Кырлай расположен по обоим берегам небольшого ручейка в лощине, но окружают его не поля, а смешанные леса. От дороги они отстоят довольно далеко, но темно-зеленые пики елей всегда перед глазами обитателей деревни.
В знаменательной поэме «Шурале» («Леший») Габдулла так описал впоследствии окрестности Кырлая:

Эта сторона лесная вечно в памяти жива.
Бархатистым одеялом расстилается трава.
……………………………………………..
От малины, земляники все в лесу пестрым-пестро,
Набираешь в миг единый ягод полное ведро.
Часто на траве лежал я и глядел на небеса.
Грозой ратью мне казались беспредельные леса.

Крытая соломой приземистая избенка за плетнем, принадлежавшая Сагди – абзыю, стояла возле самой околицы. Новая приемная мать Зухра встретила Габдуллу приветливо. Сняв с телеги, она ввела его в дом.
– Жена, принеси-ка мальчику хлеба с катыком, пусть поест!
То были первые слова, которые Сагди-абзый произнес, переступив через порог.
Сагьди с женой давно искали мальчонку, которого можно было бы взять на воспитание. У них было две дочери: старшая Сабира двадцати трех лет от роду и хроменькая четырнадцатилетняя Саджида, ходившая с костылем. Их единственный сын умер два с половиной года назад, и потеряв надежду родить своего, они решили взять чужого, чтобы было кому содержать их на старости лет и похоронить с молитвой. К тому же приближался передел земли, а наделы, как известно, выделялись по числу едоков мужского пола.

3-й ученик. (Слайды 5, 6).  Наевшись досыта и спросив разрешения у новой матери, он вышел на улицу. Неожиданно его со всех сторон  обступили невесть откуда взявшиеся мальчишки. Они  глазели на него с изумлением. Видно, было чему изумляться: впервые попал им на глаза незнакомый пацан да еще в ситцевой рубашке, которую ему купили в Казани, в тюбетейке из разноцветных лоскутов бархата, которую сшила ему казанская матушка перед тем, как отправить в Училе. Ко всему прочему на Габдулле в отличие от всех деревенских детей были старенькие, но аккуратные кожаные сапожки.
Не сразу приняли его деревенские мальчишки в свою среду. От их зоркого глаза не укрылись ни рябинки на его лбу, ни бельмо на левом глазу. И потому его прозвали «Чагыр» («Кривой»).
Первое лето в Кырлае прошло для Габдуллы беззаботно. Старшие спозаранку уходили в поле, а Габдулла, выспавшись и перекусив чем попало, выбегал на улицу: купался в речке, вместе с приятелями  ловил штанами мальков, лазил по чужим грядкам и потихоньку от старух, присматривавших за огородами, выдергивал перья лука. Когда его одолевал голод, шёл домой, забирался в комнату через боковое окно, съедал оставленный для него хлеб с картошкой – и снова на улицу.
Со временем ситцевая вышитая рубашонка на нем  износилась, щегольская бархатная тюбетейка уже ничем не отличалась от тюбетеек деревенских пацанов, а покрытые цыпками ноги позабыли про сапоги. Габдулла превратился для своих сверстников в такого же, как они, деревенского мальчишку.
Но беды и несчастья, столь часто омрачавшие жизнь сироты, лишь затаились на время. Старшая дочь его приемных родителей внезапно «впадает в буйство» и умирает.
Минуло лето, наступила осень, и руки маленького Габдуллы впервые знакомятся с крестьянским трудом. Его берут с собой собирать картофель, поручают складывать в мешки вырытые клубни. Осень выдалась холодная. Спасаясь от стужи, Габдулла зарывал босые ноги в рыхлую землю. Хромая Саджида, орудуя возле него лопатой, как-то нечаянно поранила ему ногу. Задень она лопатой родного брата, тот, конечно, поднял бы крик, прибежали бы старшие, осмотрели рану – утешили мальчика. Но Габдулла был приемышем. «Я охнул, – вспоминал он, –  вскочил и, отбежав прочь, заплакал. Рана оказалась глубокой. Я засыпал ее землей и опять принялся за работу».

4-й ученик. (Слайды 7, 8).  Когда окончились осенние работы, Габдуллу отправили учиться. Поначалу его отдали к остабике Фахеррахмана-муллы, то есть в своего рода подготовительный класс. Был он так мал и худ, что никто не давал ему шести с половиной лет.
Учеба у абыстая  начинается с книги «Иман шарты» («Основы веры»). Эта тоненькая брошюрка из молитвенных текстов на арабском языке. Перед текстом – арабский алфавит. Каждая буква имеет свое название: а – алиф, б – би, т – ти, д – дал. Сперва дети хором заучивают названия букв, это и есть «иджек». Потом приступают к чтению, вернее к заучиванию самих молитв.
В первый год успехи Габдуллы были куда как скромны. «Кажется, мне на всю зиму хватило изучения иджека и первой суры  (сура – глава Корана, священной книги мусульман).
Осенью Габдулла снова убирает картофель, а затем продолжает ученье. На сей раз его определили не к жене, а к младшему брату Фатхеррахмана  –муллы, то есть классом повыше. Но и тут все ученики занимались вместе. Уровень их знаний определялся тем, какую они в данное время читали книгу. Азбуку здесь также зубрили по «Основам веры». Овладев азбуку, приступали к «Хэфтияку» – эта книжка включила седьмую часть Корана. За ней следовали книжки на старотатарском языке – «Бэдэвам» и «Кисекбаш». Затем начиналось изучение арабской морфологии – сарыфа и синтаксиса – нэху. Грамматику арабского языка шакирды проходили по учебнику на персидском языке, который назывался «Мулла джэлал». Таков был курс наук по кадиму, то есть по-старому. Кроме того, в медресе обучали начальным действиям арифметики.
По сведениям историков, татар характеризовала сравнительно высокая степень грамотности. В многотомном издании «Россия. Полное географическое описание нашего отечества» (1901 г.) говорилось: «Муллы и их многочисленные помощники учат мальчиков, а жены их – девочек, вследствие чего среди татар грамотность распространена гораздо больше».
«В медресе я очень скоро изучил иджек и суры «Хэфтияка», – вспоминал Тукай, после чего принялся за «Бэдэвам» и «Кисекбаш». Уроки усваивал быстро, и, чтобы не бездельничал, мне поручили заниматься с отстающими мальчиками».
Успехи Габдуллы далеко выходили за обычные рамки. Известно, что он на равных спорил со своим учителем Хабри, в каких случаях нужно ставить твердую арабскую букву «г» – гайн, а в каких – мягкую. На исключительные способности и сообразительность мальчика обратил внимание сам мулла и вскоре перевел его в свой класс. Отношение Габдуллы к ученью в немалой степени объясняется его происхождением: он был сыном муллы, и это обстоятельство поддерживало его рвение.
Почтение к мулле, естественно, переносилось и на его детей. Ласков был к Габдулле и мулла Фатхеррахман. «То ли потому, что был он однокашником моего отца по медресе, то ли еще по какой причине, но он еженедельно давал мне по пятаку», – вспоминал Тукай. Все это поддерживало в мальчике чувство собственной значимости, внушило со временем мысль о своем особом предназначении, не позволяя согнуться под тяготами сиротства, и, потеряв силу воли, подобно щепке, плыть по течению, уповая на то, куда вынесет волна.
Сын муллы и внук муллы, повзрослев, конечно же должен был стать муллой, а для этого нужно прилежно и старательно учиться. Ученье оказалось тем единственным поприщем, на котором он мог утвердить себя. Как ни восхищался Габдулла батырами на сабантуях, героями – джигитами народных сказок, как ни сильно было желание самому стать таким же могучим, мальчик вынужден считаться с горькой действительностью: ростом он не вышел и силой не отличался, в играх со сверстниками всегда оказывался побежденным, бегая на перегонки – отставал. Но примириться с этим не мог. В чем-то он должен был опередить других, оказаться победителем. Не пропустил он мимо ушей и народную поговорку: «У кого крепкие руки, свалит одного, у кого крепкие знания – тысячу».

5-й ученик. (Слайд 9). И если  Тукай счел нужным сказать, что именно в Кырлае у него «раскрылись глаза в мир», то, вероятно, в первую очередь имел в виду школу, которая приоткрыла ему дверь в литературу.
«Я не только хорошо учился, но стал пригодным для кое-каких работ. Так, я должен был по утрам открывать трубу, вязать снопы соломы для топки, гнать корову в стадо, встречать ее и т.д.».
Друг детства поэта Сафа Мухаметшин, который по поручению Сагди учил Габдуллу боронить, свидетельствует: «Когда настала страда, Сагди-абзый стал брать с собой и Габдуллу. Я до сих пор хорошо помню, как Сагди-абзый сказал: «Жаль, сын мой порезал палец, а то совсем было научился жать». Вряд ли восьмилетнему Габдулле поручали самому жать хлеба. Справиться и взрослому мужику с этой работой нелегко. Скорей всего, когда маленький Спал или мать садилась его кормить, он сам брал в руки серп, а Сагди с ухмылкой поощрял его, приговаривая: «Вот ведь какой у меня сын, смотри-ка, получается…».
Память Габдуллы жадно впитывала произведения народного творчества. У крестьянина, мыслящего образно и конкретно, что ни фраза, то поговорка. На молодежных гулянках с гармошкой, на вечерних посиделках в кустарнике у речки, а зимой в домах, откуда отлучались старшие, на помочах по случаю валянья сукна, на вечеринках по окончании работ звучали песни  и частушки. Пели и взрослые за праздничным столом, игры и танцы сопутствовали каждому сабантую. Габдулла в Кырлае заучил много песен и понял, что тот, кто умеет петь, в деревне всегда желанный гость.
Сказки стали для впечатлительного Габдуллы тем миром, где можно на время спрятаться от неприглядной действительности. Воображая себя в роли сказочного героя, он не раз преодолевал моря и океаны, во имя спасения похищенной принцессы вступал в единоборство со страшными дивами и своем воображении выходил победителем в схватках с мальчишками, которые были куда сильнее его. В Кырлае были искусные сказители. Но и сами мальчишки любили рассказывать друг-другу сказки.
Сказка-поэма Тукая «Шурале», несомненно, связана с Кырлаем. Именно здесь он впервые услышал эту легенду.

6-й ученик. (Слайд 10) Младшая сестра Гарифа-муллы – Газиза, выйдя замуж за купца Галиасгара Усманова, поселилась а Уралске. У нее было три дочери и один сын. В 1892 году в эту семью взяли на воспитание и сестру Габдуллы – Газизу-младшую.
В феврале 1894 года у Усмановых один за другим умерли пятилетняя дочь и одиннадцатилетний сын. То ли Газиза-младшая рассказывала о том, что ее братишка Габдулла мыкается по чужим людям, то ли Газизе-старшей самой пришло в голову вызвать Габдуллу к себе: ведь он как-никак приходился ей племянником и мог заменить умершего сына. Так или иначе, но они поручили крестьянину по имени Бадреддин, который часто приезжал из Кушлауча в Уральск, разыскать и привезти к ним Габдуллу.
В один из осенних дней, когда Габдулла, пользуясь тем, что маленький Садри спит, углубился в чтение «Рисаляи  Газизы» у ворот дома остановилась подвода. Сагди с Зухрой в это время молотили на току рожь. Гость попросил Габдуллу позвать их в дом. Перекинувшись несколькими словами с приезжим, родители пригласили его к столу, поставили самовар. Обычно детей не сажали за стол с гостями. Но на этот раз позвали и Габдуллу и  к его удивлению, положили перед ним кусок сахара.
Наконец гость объявил, зачем он приехал.
«Родители, – вспоминает Тукай, – очень расстроились.
– Вот ведь как получается! Выходит, зря кормили его столько лет? Знаешь сам, почем тогда был пуд хлеба! А теперь, когда паренек подрос и может работать, мы отдать его тебе? Нет на то нашего согласия. Если он им родной, почему они раньше о нем не вспоминали?
Тогда гость стал угрожать:
– Не имеете права задержать чужого ребенка! Я вот заявлю уряднику! Мы его ищем, ищем, а он у вас. Да я вас под суд упеку!
Для деревенской бедноты этих слов оказалось достаточно, бедные мои родители сдались.
Мать расплакалась:
– Ну, отец, ничего не поделаешь. Видно, не суждено нам чужого ребенка. Да сохранит нас Аллах, беды с ним не оберешься…
Отец склонил голову. Правда, напоследок он еще попытался было воспротивиться, но его сопротивление было похоже на зыбь после бури.
На меня напялили старый бешмет, надели залатанные пимы, усадили на подводу. Бедные мои родители провожали нас до околицы, обливаясь слезами».
Эти бесхитростные, добродушные люди навсегда заняли в сердце Габдуллы место дорогих и милосердных родителей.
В Кырлае судьба отнеслась к мальчику благосклоннее. Во-первых, здесь он задержался подольше и начал учиться в медресе. Во-вторых, жизнь в Кырлае дала ему обилие таких впечатлений, которые позже щедро питали его творчество. Много разных чувств пробуждается в чуткой душе Габдуллы, много скапливается впечатлений. А вечерние улицы Кырлая! Как развернет тальянку какая-нибудь отчаянная головушка, да как заслышатся деревенские песни – и откуда они только берутся, эти хватающие за сердце мелодии, эта светлая, зовущая неведомо куда тоска?.. Только в Заказанье они и могли родиться…
Заказанье, в особенности Кырлай – благодатная почва, где в маленьком Габдулле зародился великий Тукай. Навсегда сохранился в его благодарной памяти Сагди-абзый в белом переднике, холщовых рукавицах и круглой татарской шапке – как образец трудолюбия, прилежности и мягкости в обхождении. А окрестности Кырлая с их дремучими лесами, прудами, родниками, да и сама деревня с ее песнями и игрищами, обычаями и образом жизни дали ему такое обилие духовной пищи, которого поэту хватило на всю творческую жизнь.

7-й ученик. (Слайды 11-28).

Я постиг, что все священно: и овин твой, и ручей,
И гуманно твое, и степи, и дороги средь полей,

И весна твоя, и осень, лето знойное, зима,
Белые чулки, да лапти, да онучи, да сума.

И собаки, и бараны – вся родная сторона.
Либо мне и то, что плохо, даже то, чем ты бедна, –

Так писал Тукай об этих же местах, наведавшись в Заказанье после долгого пребывания в иных краях.
Говорят, чтобы понять поэта, нужно побывать на его родине. Правда, за сто лет здешняя природа претерпела немало изменений. Как мемориальный объект, «Кырлай» приобретает все большее значение в истории культуры татарского народа, становясь местом поклонения памяти великого Тукая. Это явление не случайное. Сам поэт в гениальном произведении «Шурале» прославил и обессмертил эту небольшую деревню и кырлайский лес. Кырлайцы очень гордятся своим земляком-поэтом. 
Тайная обаяния и величия  Тукая в глубинной народности его личности и его поэзии. Страстная тоска о счастье людей труда, о мире на земле, призыв к дружбе между народами, с такой силой выраженные в творчестве юноши из глухого татарского села, сделали его имя и его поэзию достоянием миллионов читателей.

IV. Ученики читают наизусть стихотворений Г.Тукая о родном крае

V. Театральное представление группой учащихся поэм Г.Тукая «Шурале» и «Водяная»

VI. Заключительное слово учителя

– Дорогие ребята! Я на правах хозяйки литературно-художественной гостиной благодарю всех, кто посетил её сегодня, к проявил большой интерес к творчеству Габдуллы Тукая.
Думаю, что сегодняшняя наша встреча в литературно-художественной принесла вам много новой и интересной информации о жизни и творчестве Г.Тукая, и вы проявите активную читательскую деятельность, направленную на чтение произведений поэта. Желаю приятных встреч с героями литературных произведений Г.Тукая.

VII. Итог урока