Цель:
- воспитание бережного отношения к хлебу;
- научить видеть и уважать труд хлебороба; знать, какой путь проходит хлеб прежде чем дойти до стола
- раскрыть ценность хлеба;
- расширить представления учащихся о Великой Отечественной войне, о блокадном хлебе.
Оборудование: компьютерная презентация, высказывания о хлебе, хлебобулочные изделия.
Ход мероприятия
1 ведущий. Исстари говорят: сколько не думай, лучше хлеба не придумаешь.
Хлеб – гениальное изобретение человечества, рожден четырьмя стихиями. И каждой из них можно поклоняться – солнцу, земле, воде и огню.
Булки на деревьях не растут – об этом знают все. Но за азбучной истиной мы порой забываем, что недорогая – по магазинной мерке недорогая – булка или, того дешевле, ломоть ржаного, такие привычные каждому, доступные, вобрали великий по предназначению и результату труд. Не одного человека, не двух и не трех… Труд народа, труд поколений.
Мало в мире ценностей, которые, как хлеб, ни на день, ни на час не теряли бы своего значения. И ещё одно обстоятельство. Хлеб всегда добр. Даже в мире, в котором много злобы.
Хлеб связывает прошлое, настоящее и будущее. Он повседневен и незаменим. И тем велик. Хлеб – верный спутник человека.
2 ведущий (держа каравай хлеба на подносе)
Буханка хлеба – это настоящий
Осколок солнца на моей земле,
Огонь обогревающий, горячий
Извечно на обеденном столе.
Хлеб – это золотая нива, это ломоть ржаного или пшеничного, это буханочка, входящая в бортпаёк космонавта, это лаваш, паляница, узбекская лепёшка…
Точно, с юмором и изяществом оформил наш народ своё отношение к хлебу. Шлифовалось оно веками, вошло в поговорки, пословицы и присказки.
Учащиеся по порядку выходят и, произнеся свою пословицу, выстраиваются в полукруг.
– Ел бы богач деньги, кабы бедняк не кормил его хлебом.
– Будет хлеб, будет и обед.
– Спасибо тому, кто поит и кормит, и вдвое тому, кто хлеб-соль помнит.
– Без соли и хлеба – худая беседа.
– Хлеб – соль ешь, а правду режь.
– Хлеб в пути не тягость.
1 ученик. Ржаной считался главой хлебного семейства. Исстари не было ему равных. И сейчас нет!
– Пшеничка кормит по выбору, а матушка-рожь всех сплошь.
Когда дело шло хорошо, мог крестьянин и пошутить, пожелав себе: «Уродися рожь в оглоблю, а картошка в колесо».
2 ученик. Но чаще рожь и пшеница были не в оглоблю.
И не всегда, далеко не всегда доставало хлеба. А уж если хлеб был, не знали горя ни заводской, ни рабочий.
3 ученик. Хлеб да соль, и обед пошёл.
Хлеб в первом ряду слов тёплых, добрых…
4 ученик. Хлебом-солью народ встречает своих героев. Хлебом клянутся.
5 ученик. «Хлеб – держава. Золото и серебро – металл. Рожь и пшеница – жизнь», – говорит народная мудрость. И ещё одна: не оставляй на завтра дела, а оставляй хлеба.
6 ученик. Хлеб – это наша главная забота. Хлеб – всему голова.
Учитель произносит слова О. Берггольц:
– Вчера, идя по улице моего города, я увидела на земле полбуханки черного хлеба. Люди шли и спотыкались об этот замерзший кусок…
Ольга Берггольц – ленинградская поэтесса.
В музее истории Ленинграда хранится черствый, потемневший от времени, темный с самого своего появления на свет сухой ломоть хлеба. И сухарем-то не назовешь, хоть и высох кусок. Обычный хлеб не так сохнет и не так черствеет. Это суточная блокадная норма на одного человека.
Сколько трагизма заключено в стихотворных строчках этой поэтессы:
125 блокадных грамм с огнем и кровью пополам…
(Показ кусочка хлеба в 125 г. Чтение строк из стихотворения)
Капля крови, как порой бывает
Неотложно, экстренно нужна,
Капля крови к жизни возвращает,
Капля крови, как она важна…
Каплей крови, необходимой для поддержания жизни человека в блокадном Ленинграде, и стал этот маленький кусочек хлеба.
Учитель зачитывает строки из книги К. Барыкина «Хлеб, который мы едим»
Военный совет фронта с начала сентября по 20 ноября 1941 года пять раз сокращал нормы выдачи хлеба населению, трижды уменьшал продовольственный паек фронтовым частям.
«Представьте хлебную карточку – бумажный листочек, расчерченный на квадратики с цифрой 25. За пять таких кусочков бумаги, с ноготь каждый, выдавался скудный дневной паек. Двадцать пять граммов хлеба – величина почти неосязаемая. Да и сумма всех пяти слагаемых, – каждый скажет, недостаточно этого для жизни. Сто двадцать пять граммов. Двести пятьдесят – по карточкам рабочих. Ленинградская блокадная карточка. На каждой – надпечатка: «При утере карточка не возобновляется». Суровая мера, но необходимая. «Продовольственная карточка являлась единственным источником получения продуктов, – свидетельствует представитель Государственного Комитета обороны в осажденном городе Дмитрий Васильевич Павлов. – Она была дороже денег, дороже картин великих живописцев, дороже всех других шедевров искусства».
Город жестоко голодал – весь город, без исключения. Страна предпринимала огромные усилия, чтобы помочь ленинградцам. Путь к ним был один – через Ладожское озеро. Или по воздуху. Но много ли переправишь самолетом? И отправлялись в отчаянной смелости рейсы баржи и сухогрузы. За осень 1941 года через Ладогу перевезли около 44 тысяч тонн зерна, муки и крупы…
А кольцо блокады сжималось, к городу пробиться становилось труднее день ото дня. Вражеская артиллерия обрушила на Ленинград более 150 тысяч тяжелых артснарядов, 107 тысяч бомб. Первыми подверглись бомбардировке продовольственные склады. Они занялись высоким, дымным, издалека видным пламенем, внося в души щемящую тревогу. Все, кто мог, помогали тушить пожар, и вскоре огонь затих, причинив вреда меньше, чем представлялось поначалу.
Город жил, ленинградцы превратили его в неприступную крепость. Дух советского человека таков, что и в самые трудные дни он остается человеком, невзгоды закаляют. Ленинградцев поддерживала вера в наш советский строй. В те дни страна предпринимала все возможное, чтобы помочь Ленинграду.
В гитлеровской ставке начинали понимать – захватить Ленинград силой не удастся. И тогда фашистские стратеги разработали новый план. Город должен задохнуться в тисках голода. Гитлер заявил: «Ленинград сам поднимет руки. Он падет, рано или поздно. Никто не освободит его...Ленинграду придется умереть голодной смертью».
Ленинградцы голодали, но продолжали борьбу – солдаты защищали город оружием, жители – своей стойкостью, мужеством, дисциплиной. Трагизмом наполнены строки стихотворения Анны Ахматовой:
Как из недр его вопли «Хлеба!»
До седьмого доходят неба…
Смену, полторы, две работали у печей изнуренные, но не сдавшиеся люди. Это о них рассказала «Правда»: о Нине Алексеевне Рылеевой, Анне Ивановне Сергеевой, Екатерине Ивановне Чернышевой, о том, как несли они свою огненную вахту.
– Работали по двенадцать часов. Как только на ногах держались? Получишь двести пятьдесят граммов хлеба и притронуться боишься. Начнешь есть – и съешь весь… А впереди смена. И дома ждут мама и сестренки. Галя самая младшая, три годика ей было. Лежит, помню, закутанная в одеяло и платок, глаза большие-большие, смотрит и тихо-тихо: «Хлеба…» Ей бы кусочек лишний с чайком, а где взять? Чтоб с завода принести хоть бы корочку – и думать никто не смел. Совесть не позволяла… Галю схоронили…
В дыму ленинградское небо.
Но горше смертельных ран
Тяжелого хлеба,
Блокадного хлеба
Сто двадцать пять грамм.
Это «Хлеб» Роберта Рождественского.
3 ведущий
Блокадный хлеб
С слезою пополам.
Кто ел его, о нем не забывает.
Многие знают трагическую историю гибели семьи ленинградской девочки Тани Савичевой.
Её вместе с другими детьми эвакуировали из города во время блокады. Вспоминает Герой Социалистического Труда П.А. Малинина: «Никогда не забуду, как мы кормили этих детей в 1-ый день их приезда. На стол выставили только молоко, картошку, мясо, хлеб. С краю. Ближе всех ко мне, сидела девочка лет пяти. Она была так худа, худее некуда, её большие черные глаза неотрывно глядели на кусок хлеба, лежавший рядом с тарелкой. Девочка подняла на меня свои глазища и шепотом спросила:
– Это мне?
– Тебе. И каша тебе, и молоко тебе. Ешь.
Она быстро взяла хлеб, прижала к себе, подержала немного так и осторожно, откусывая маленькие кусочки, начала есть… Потом худенькими маленькими пальчиками стала собирать со стола еле видимые крошки. И только когда все они были собраны и съедены, взялась за кашу».
4 ведущий. А Таню Савичеву привезли не в Кострому. Одиннадцатилетняя ленинградка попала в поселок Шатки Горьковской области. До того она жила в Ленинграде на Васильевском острове в двухкомнатной квартире. Семья Савичевых была большой и дружной. После первой смерти девочка открыла записную книжку и обвела букву, которой начиналось имя умершей:
«Женя умерла 28 декабря в 12 часов 30 минут утра 1941 года». 13 мая 1942 года умерла Танина мама. Тогда-то Таня и сделала свою последнюю запись: «… осталась одна Таня». Строки из записной книжки Тани Савичевой зачитали в зале Нюрнбергского процесса.
И Таня умерла, её не удалось спасти, сказалась блокадная голодовка:
О, мы познали в декабре:
Не зря «священным даром» назван
Обычный хлеб…
(Учитель демонстрирует страницы дневника и говорит о том, что сейчас в Санкт- Петербурге есть памятник погибшим во время блокады от голода ленинградцам. Он создан по форме страниц дневника Тани Савичевой.
Учитель. Нас не коснулась война, разруха, голод. Мы не видели пустых полок в хлебных магазинах и булочных, мы не знаем постоянной тревоги и заботы о хлебе насущном. Хлеб регулярно на нашем столе.
Достоин, тысячу раз достоин хлеб своим служением человеку уважительного отношения к себе. Но вспоминаем мы об этом чаще всего только в годину испытаний.
Напомню давнее, полное душевной горести жила она в ту пору в эмиграции, трудно жила – письмо русской поэтессы М. Цветаевой детям: «Никогда не лейте зря воды, потому что в эту секунду из-за её отсутствия погибает в пустыне человек.
– Но оттого, что я не пролью этой воды, ведь он не получит?
– Не получит, но на свете одним бессмысленным преступлением меньше.
Поэтому никогда не бросайте хлеба, а увидите на улице под ногами, поднимите и положите на ближайший забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но и трущобы, где умирают без хлеба».
Ученик. Наверное, когда-нибудь поставят памятник безымянным создателям хлеба. Но нашей повседневной благодарностью им может стать и бережное отношение к хлебу. Есть такая поговорка: «Рыба – вода, ягода – трава, хлеб – всему голова!» и хоть рыба – не вода, а ягода – не трава, хлеб все же – всему голова.