Введение
21 мая 2009г исполняется 145 лет со дня завершения Кавказской войны, которая, по разным оценкам, длилась более полувека и была самой долгой войной за всю историю Российского государства.
В ходе этой войны произошло не менее значительное событие – антифеодальное и антиколониальное движение горцев Дагестана и Чечни под руководством имамов Казамагомеда, Гамзата и Шамиля, завершению которого 25 августа 2009 г исполняется 150 лет.
В отношении этих событий в исторической науке до сих пор нет единого мнения, как не было его и в период непосредственных военных действий в XIX веке.
Но бесспорным является то, что они вызвали живой облик, как позитивного, так и негативного характера во всем российском обществе.
Эти противоречивые взгляды нашли отражение в публицистике, в документальных и художественных произведениях такие замечательные писатели и поэты, как А.С.Пушкин, А.А.Шишков, А.А.Бестужев-Марлинский, М.Ю. Лермонтов, В.И.Даль, Ю Л.Н.Толстой и другие.
Они сумели передать сложные явления, происходившие на юге России, Кавказе и Дагестане, в ярких и незабываемых образах.
Особая ценность этих произведений заключается, на наш взгляд, в попытке понять внутренний мир, психологию горцев Кавказа, оценить их достоинства.
Русские писатели впервые представляют вниманию россиян описание быта и традиций народов Кавказа. С интересом наблюдают такую отличительную особенность, как многоязычие, но при этом удивительную общность взглядов на мир и умение поддерживать своих сородичей в борьбе за независимость. Они не скрывают своего восхищения величавой панорамой гор, стремительными реками и водопадами, глубокими каньонами и скромными дарами живой природы, сдержанный и мужественный характер горцев.
Следует отметить гражданское мужество вышеназванных писателей и поэтов, сумевших отрешиться от привычного представления о горцах Кавказа, как о дикарях, аборигенах и через сложные переплетения исторических судеб своих литературных героев высветить идею о возможности взаимопонимания, сближения и дружбы русских с кавказцами.
В этом отношении особенно выделяются произведения великого писателя классика русской литературы Л.Н. Толстого. Он жил на Кавказе 2 года и 8 месяцев, с 1851 по 1854 годы. В этот период он лично участвовал в боевых операциях русских войск против горцев, видел потери с обеих сторон, встречался с пленными. Жестокие будни войны быстро отрезвляли романтически настроенных офицеров, ехавших на Кавказ в поисках приключений и подвигов, вызывали ненависть к взаимной бойне со стороны попавших сюда не по своей воле солдат и офицеров. Вероятно, именно этим были продиктованы строки из раннего произведения Л.Н.Толстого «Набег»:
«Неужели тесно жить людям на этом прекрасном свете, под этим неизмеримым звездным небом? Неужели может среди этой обаятельной природы удержаться в душе человека чувство злобы, мщения и страсти истребления себе подобных?» (Л.Н.Толстой. Набег. Москва 1983. стр.47)
А уже к концу Кавказской эпопеи в 1854г в дневнике Л.Н.Толстого появляется запись: «Я начинаю любить Кавказ, хотя посмертной, но сильной любовью. Действительно хорош этот край дикий, в котором так странно и поэтически соединяются две самые противоположные вещи – война и свобода». (Б. Гаджиев. Учителю о Дагестане. Махачкала. 1989. стр.117)
Ознакомление с Кавказскими повестями Л.Н.Толстого «Набег», «Казаки», «Кавказский пленник», «Хаджи-Мурат», «Рубка леса» и другими навевает мысль о том, что он серьезнее и глубже других писателей и поэтов изучил Кавказ и Дагестан. Приехал он сюда 23-летним юношей, а уезжал известным на всю Россию писателем.
Мы решили исследовать те примеры великого писателя, которые сделали его кавказские произведения бессмертными.
Дагестанской теме посвящены две его повести: «Хаджи-Мурат» и «Кавказский пленник ». Одной из самых драматичных по содержанию является повесть «Хаджи-Мурат». В ней писатель дал свое видение душевных исканий, трагической судьбы одного из ближайших наибов, сподвижников Имама Шамиля в освободительной борьбе горцев, перешедшего на сторону русских войск. Особый колорит этому произведению придает активное использование писателем местной словесности, фольклора и этнографического материала. Они являются важными составляющими в раскрытии темы.
Наше внимание привлекло и частое применение автором типичных для кумыкского языка слов и выражений. Писатель в своем произведении называет эти словосочетания «татарскими», и, говоря о переводчике, упоминает его как знатока «татарского» языка. Фактически из исторических источников (С.Ш.Гаджиева. Кумыки.Москва.1961г) и из рассказов старожилов нам известно, что языком межнационального общения и посредником в торговых делах на низменной и в предгорной части Дагестана служил кумыкский язык. Это язык одного из крупных национальных образований в Дагестане, которого с татарским языком объединяют тюркские корни.
Но следует заметить, что турецкий, татарский и кумыкский языки, за исключением отдельных схожих слов и словосочетаний, сильно различаются между собой. В этой ситуации писателя оправдывают три обстоятельства:
1. Используя, наряду с другими, одно из местных наречий, он стремился к достижению достоверности и глубины, повышению эффекта передаваемой исторической информации.
2. Изучив в Кавказском университете на факультете арабско-турецкой словесности татарский язык, писатель, естественно, лучше ориентировался в кумыкских словах, чем в разговорной речи других народов Дагестана.
3. В ряде официальных документов XIX начала XX веков кумыки нередко фигурировали под обобщающим названием «татары».
Анализ повести Л.Н.Толстого «Хаджи-Мурат» дает возможность определить специфику дагестанского материала, т.е. разговорные выражения, песни, притчи, пословицы, поговорки, описание одежды, пищи, убранства жилища, национальных и религиозных обрядов, уяснить те художественные приемы, которые использует писатель, чтобы раскрыть сложный сюжет повествования достоверного события.
Лексический материал в произведении Л.Н.Толстого «Хаджи-Мурат»
В повести «Хаджи-Мурат» Л.Н.Толстой дал блестящие литературные образцы творческого использования и переработки элементов дагестанской народной словесности. Народную лексику и фразеологию дагестанских горцев писатель использует как одно из средств создания образов горцев, развития сюжета и формирования композиции всей повести.
Применяемые писателем слова можно подразделить на две основные категории: общевосточные, вошедшие в дагестанский лексикон, и местные.
К общевосточным относятся слова, вошедшие в кавказские (дагестанские) языки в период нашествия арабских завоевателей и распространения ими исламской религии: адат – написанный закон; салам-алейкум – арабское приветствие (ответ на приветствие: ва алейкум салам); мечеть – мусульманский храм для богослужений; мулла – священник; бисмиллахи ррахмани ррахим – слова, употребляемые в начале молитвы, трапезы и любого важного дела.
Из местных языков наиболее часто употребляются в тексте повести кумыкские слова. Их перечень выбран нами из текста в том грамматическом варианте, в каком его использовал автор (перевод наш): хашкильды – здравствуй (приветствие, обращенное к пришедшему. Ответными являются слова: кеп савбол), кунак – побратим, близкий человек; бар – есть, имеется в наличии; йок – нет, отсутствует; не хабар – какие новости; якшы – хорошо, ладно; атлар – лошади; уйдема – дома?; чурек – хлеб; кумган – сосуд для воды с носиком и ручкой; кизяк – высушенная лепешка из помета домашней скотины, которой топили печи; папаха – мужская меховая шапка; намаз – молитвенный ритуал мусульман; байрам – праздник; той – свадьба.
Наделяя своих литературных героев типичным, характерным для них языком, Л.Н. Толстой полностью сохраняет все особенности стиля горской речи. Им замечена даже такая деталь, как отсутствие второго лица множественного числа в функции вежливого обращения. (Нынешнее дагестанское обращение к конкретному человеку на «Вы» взято по примеру русского обращения и употребляется во множественном варианте. Например, у кумыков «Ты – сен, «Вы» - сиз. Примечание авторов)
В речи Хаджи-Мурата Л.Н.Толстой стремился отразить живой разговорный язык аварцев (горцев), используя присущие им сравнительные эпитеты. Так, рассказывая Лорис-Меликову о своей попытке спастись или умереть во время окружения русскими войсками, Хаджи-Мурат сравнивает себя с ястребом: «Я, как ястреб, поджавши крылья, прыгнул вниз в пропасть». Этот прием писателя символизирует отчаянную смелость, решительность его героя.
Об аварской ханше Хаджи-Мурат говорит, что «она, как пчела, знала, куда ужалить больней»
В языке Хаджи-Мурата встречаются отдельные горские лексические обороты. Рассказывая о том, как он и его брат убили имама Гамзата, Хаджи - Мурат говорит: «Нам надо было кровь его за ханов». Из этого текста видно, что Л.Н.Толстой, отказавшись от применения глагола «мстить», заменяет его специфическим образным речевым оборотом «взять кровь»
Хаджи-Мурат говорит Лорис-Меликову о своем нукере (воине): «Да, Хан-Магома легкий человек». Этот эпитет в речи Хаджи-Мурата тоже является специфическим. О пустом, легкомысленном человеке дагестанцы обычно говорят «легкий человек».
Применение подобных фразеологизмов позволяет писателю отразить в повести характерные четы своего героя, лаконизм и образность его речи.
Вводя местные, непонятные широкому писателю слова и выражения Л.Н.Толстой обязательно поясняет их в тексте.
1. « - Не хабар? (т.е. что нового?) – спросил Хаджи-Мурат старика. – Хабар йок (нет ничего нового) – ответил старик»
2. « - Якши (ладно) – сказал Хаджи-Мурат и ушел в спальню»
3. « - Ахты - Бек уйдема? – спросил он (дома ли Ахты-Бек)
В этом примере заметно введение горских слов в общий синтаксический строй предложения, вследствие чего он получается смешанным, состоящим из горских слов, которые и поясняют значение первых.
В других случаях пояснение непонятных слов текста производится с помощью самих же персонажей, например:
1. « - Айя, - сказал он. – Он говорит, что да, - сказал переводчик.
2. «Я шейх». Что значит шейх? – спросил Лорис-Меликов – Шейх значит учитель, мюрид»
3. Хаджи-Мурад взглянул на эту руку, секунду помедлил, но потом крепко сжал ее и еще сказал, что-то, глядя то на переводчика, то на Воронцова. – Он говорит, ни к кому не хотел выходить и только к тебе, потому что ты сын Сардара (наместника). Тебя уважают крепко» (разговор с Воронцовым)
Показывая горцев в общении с русскими, писатель полностью сохраняет и передает в повести и своеобразие произношения горцами русских слов, а русскими - слов горских. Специфика синтаксического построения ломанной русской речи заключается в несклоняемости слов и в инверсии.
« -Это воинский начальник дом, _ спросил он, выдавая несклоняемой речью и выговором свое нерусское происхождение»; или:
«Ребра, голова, руки, нога – все поломал»;
«Хорош песня, умный песня, - говорил Хаджи-Мурат, слушая горскую песню о кровомщении и обращаясь к русскому».
Вполне понятно, что горец, с трудом говорящий по-русски, будет вносить в незнакомый ему язык элементы своей родной речи, синтаксически строя русские фразы по образцу своих. Грамматические формы склонений в горских языках особые, резко отличные от русского, поэтому горцы с трудом осваивают склонение русских слов. Л.Н.Толстой точно передает в своей повести все нюансы горского произношения русских слов.
Русские, не знающие местного языка, с горцами разговаривают на особом умышленно искаженном (под «местную» речь) русском языке. Характерен в этом отношении разговор солдата Авдеева с горцами-лазутчиками: «Марушка, говорю, бар? – Бар, говорит. Баранчук, говорю, бар? – Бар, много»
Здесь Авдеев специально подчеркивает такие слова, которые в его представлении звучат по-горски и должны быть понятны горцу (Марушка, баранчук) Горцы же, в свою очередь, думают, что марушка – женщина, жена – чисто русское слово.
Создавая характерное и типичное в языке своих персонажей, Л.Н.Толстой достигает того, чего никак не могли добиться многие авторы, писавшие не кавказскую тему. В противоположность им Л.Н.Толстой не просто копирует, а эстетически отбирает горский лексический материал.
Элементы горской народной речи встречаются не только в языке персонажей, но и в литературно-повествовательном языке самого Толстого, который, рассказывая о событиях и характеризуя своих героев, строит авторскую речь в духе речи персонажей. Например:
«Хаджи-Мурат этот был знаменитый своими подвигами. Наиб Шамилл, не выезжавший иначе, как с своим значком, в сопровождении десятка мюридов, джигитовавших вокруг него», «Этот был тавлинец Ханефи, заведующий всем имуществом Хаджи-Мурата»
Язык Л.Н.Толстого обогащается элементами местной народной лексики не путем выделения их из общего повествовательного текста, а путем их органического врастания в авторскую речь. При этом в отдельных случаях прослеживается и изменение русской литературной речи писателя под непосредственным влиянием на Толстого чужого национального языка. Вследствие этого многие изобразительные детали в языке Толстого выросли на фольклорной почве. Например:
«Осман и Хаджи-Мурат были как орлы смелы, ловки и сильны» или:
Описывая смерть Петракова, Толстой употребляет следующее сравнение: «Петраков лежал навзничь с врезанным животом, и еще молодое лицо было обращено к небу, и он, как рыба, всхлипывая, умирал»
Подобное сравнение человеческого рта с рыбьим ртом широко известно в языках дагестанских горцев.
Итак, мы видели, что у Толстого в повести оценка некоторых изображаемых им событий и характеристика персонажей осуществляется путем широкого использования языкового богатства кавказских горце, которое помогает Л.Н.Толстому еще ярче выделить то характерное и типично, что имеется в его кавказской повести.
Этнографический материал в произведении Л.Н.Толстого «Хаджи-Мурат»
Помимо дагестанского фольклора, горской народной лексики и фразеологии, Толстой использует в своей повести и дагестанский этнографический материал, который так же, как и фольклорный гармонично вплетен им в повесть. Этнографический материал, использованный в повести, Л.Н.Толстой брал из самой жизни, из собственных наблюдений, почерпнутых во время его пребывания на Кавказе.
Изучая этнографический материал, Л.Н.Толстой останавливается не на случайных, а на типичных и наиболее существенных явлениях современной ему жизни горцев.
При этом писатель не загромождает своего повествования излишними этнографическими деталями.
Толстой дает некоторые подробности одежды горцев – «черный бешмет, подпоясанный ремнем с большим кинжалом», черные легкие чувяки и «черные спушенные ноговицы». Он подчеркивает характерную привычку горцев сидеть, облокотив руки на скрещенные ноги и обязательно в папахе»; « Хаджи-Мурат замер в той же позе, облокотив руки на скрещенные ноги и опустив голову в папахе».
Однако, в данном в данном случае, за типично горским этнографизмом у Толстого вырисовывается особенное и индивидуальное в личности изображаемого им героя. Здесь Толстой использует типичную для сидящих здесь позу (со скрещенными ногами), в которой «Хаджи-Мурат замер…. опустив голову», а также для того, чтобы выразить внутреннее душевное состояние героя - до некоторой степени безвыходность и тяжесть его раздумий, заставляющих склонить голову на руки.
Органическое слияние типично этнографической черты с индивидуальными чертами изображаемого персонажа способствует наиболее яркому и в то же время этнографически правдивому раскрытию образа в повести.
Толстой сообщает и некоторые подробности мусульманского молитвенного обряда – «каждый день пять раз молился, расстилая ковер и омываясь в быстрой речке»
В произведении описан горский обычай гостеприимства. Горец Таймасхан, встречая гостя, выражает перед ним, согласно горской традиции, совершенное почтение и полную готовность служить ему.
Толстой отмечает особенности устройства горского жилища – «врытую в гору саклю с галеркой», «маленькое оконце, в котором лежала шерсть», «чисто смазанный пол сакли», «пахучий дым зажженных во всех домах кизяков для кипячения». Описана и одежда горцев: «Таймасхан в шубе, подпоясанной поясом кинжалом», «шубы в накидку». Одежда горянок – «желтая рубаха с широкими рукавами и в уборе монет на груди» Толстой изображает женщину, идущую за водой, «с большим кувшином на голове и вслед за ней идущую девочку лет 13-ти с маленьким кувшином.
О горском обычае примирения за убийство Толстой упоминает в беседе с Лорис-Меликова с нукером Хаджи-Мурата. Нукер Хаджи-Мурата, аварец Ханефи, рассказывает, как отец убил дядю Хаджи-Мурата, и родственники убитого должны были убить его, и тогда Ханефи «попросил принять его братом. - Что значит принять братом? – Я не брил два месяца головы, ногтей не стриг и пришел к ним. Они пустили меня к Патимат, к его матери. Она приняла меня, и я стал его братом».
Каждый приведенный Толстым бытовой штрих, относящийся к жизни горцев, типичен для них, вытекает из особенностей всего общественного уклада.
Не случайно, например, Хаджи-Мурат, съев немного хлеба и сыра, «отстранился от еды», несмотря на то, что он «более суток ничего не ел». Согласно горскому этикету, существующему и поныне, горец-джигит, да и женщины, не должны много есть в гостях.
Характерно описание поведения горянок в присутствии мужчин: «женщины, тихо двигаясь в своих красных, бесподошвенных чувяках, устанавливали принесенное перед гостями». О молодой сказано: «Она не смотрела на гостей, но видно было, что чувствовала их присутствие». Тихие движения, мягкие шаги, боязнь поднять глаза – все эти штрихи подчеркивают бесправное, приниженное положение горянок в прошлом в семье и обществе. Считая женщин низкими существами, мужчины не позволяли себе говорить о делах в их присутствии. «Садо и Хаджи-Мурат – оба молчали…. Эльдар же … был неподвижен, как статуя, во все время, пока женщины были в сакле».
Заключение
Из всего сказанного в настоящей работе можно сделать следующие выводы.
Интерес Л.Н.Толстого к кавказскому фольклору и этнографии возник в период его пребывания на Северном Кавказе с 1851-1854гг., когда Толстой наблюдал жизнь северокавказских горцев, их обычаи, обряды, быт и нравы, изучал их языки и устную народную поэзию.
Повесть Л.Н.Толстого «Хаджи-Мурат» явилась следствием и результатом общей симпатии и многолетнего интереса Толстого к Кавказу, к Дагестану и его народам, который прослеживается на протяжении всей жизни великого русского писателя.
«Хаджи-Мурат» является завершающим звеном, отразившим творческую деятельность Толстого, как в изучении, так и в художественном использовании фольклора и этнографии дагестанских горцев.
Повесть Л.Н.Толстого «Хаджи-Мурат» опирается преимущественно на дагестанский фольклорный и этнографический материал и является близкой горской народной традиции и по своему содержанию и по форме.
Л.Н.Толстой, как знаток устного народного творчества, понимал, что оно служит выражением характера народа, его частного и общественного быта и его исторического прошлого. Вследствие этого Толстой и обращался к дагестанским песням, сказкам, пословицам, поговоркам и т.п., извлекая из них типичное и характерное для своего кавказского повествования.
Дагестанский фольклор в «Хаджи-Мурате» использовался великим писателем как одно из средств создания и раскрытия образов горцев, развития сюжета и формирования композиции всей повести.
Толстой сохраняет подлинно народное толкование образов горского фольклора, придавая этим своему произведению народный реалистический колорит.
В своей повести Толстой восстанавливает не только форму, но и содержание горских народных песен, пословиц, поговорок, речений, сказок и т.д., уточняя, углубляя и в отдельных случаях изменяя фольклорные тексты переводных печатных источников, приближая их к форме и содержанию кавказских фольклорных произведений на их подлинном языке.
Толстой, как великий мастер художественного слова, в своем повествовании оживлял описываемые им факты исторической действительности, подвергая их авторской индивидуализирующей обработке. С этой целью Толстой в отдельных случаях обращался к поэтическим образам и средствам устной поэзии горцев: отсюда, само художественное описание Толстым некоторых исторических событий в «Хаджи-Мурате» находит соответствие в горском фольклоре, как например описание подробностей смерти Хаджи-Мурата и др.
Л.Н.Толстой глубоко проник в содержание устной горской поэзии, владел в совершенстве ее формами и сам создавал прекрасные образцы песен, очень близких к горским народным песням.
Целый ряд введенных в повесть этнографических черт Толстой черпал непосредственно из собственных наблюдений.
В «Хаджи-Мурате» этнографический материал использовался с целью показа реальной обстановки, в которой развертывается действие и с целью характеристики и раскрытия образов горцев.
У Толстого в создании образов горцев наблюдается органическое слияние индивидуальных черт изображаемых им личностей с чертами национальными, присущими им как представителям определенной этнографической среды.
Отдельные художественные черты, которые Толстой использует в своем описании жизни дагестанских горцев, является не случайными, а типичными, вытекающими из особенностей всего общественного быта изображаемой им среды.
В использовании фольклорно-этнографического материала в «Хаджи-Мурате» у Толстого проявляется присущее ему «чувство меры» великого художника реалиста. Обилие же сведений Толстого в области дагестанского народной словесности и этнографии горцев отнюдь не привело к перегружению повести этим материалом, напротив, это дало Толстому возможность выбирать наиболее типичное, характерное и необходимое для его кавказского повествования.
Несмотря на близость и точность в использовании Толстым в «Хаджи-Мурате» этнографических черт и фольклорных материалов, у Толстого нигде не встречается их фотографирование. Несмотря на то, что повесть Толстого имеет большую связь с дагестанским фольклором, она отнюдь не является слепым подражанием горским фольклорным произведениям. В «Хаджи-Мурате» наблюдается органическая слитность фольклора с творческим замыслом автора, в результате этого внутри повести получается новое качественное преобразование фольклора, преломление его в литературном произведении, каковым и является «Хаджи-Мурат».
Художественное мастерство Л.Н.Толстого является блестящим образцом для современных писателей и поэтов любого региона России, в т.ч. Дагестана, стремящихся отобразить историю народа, его религию, национальный быт, культуру средствами устного народого творчества, фольклора, этнологии.
Список литературы:
1. Гаджиев Б.И. Учителю о Дагестане. Махачкала.1989
2. Гаджиев Б.И. Пленники дагестанских гор. Махачкала. 2002
3. Далгат У.Б. Л.Н.Толстой и Дагестан. Махачкала. 1960
4. Толстой Л.Н. Кавказские рассказы и повести. Москва. 1983
5. Ханмурзаев Г.Г. Русские писатели XIX в. о Дагестане. Махачкала. 1988