Кисть народного художника России Г.О. Рокчинского откликалась на многие события современности, вне внимания художника не оставались ключевые моменты истории. Его произведения – это огромная часть нашей сегодняшней культуры. Нельзя не вспомнить о том, какое место занимают русские мотивы в творчестве автора. В его наследии нашла отражение тема дружбы, единства судеб калмыцкого и русского народа, судьбоносные периоды нашей, теперь уже нерасторжимой, истории. Душе художника была близка русская культура, русские поэты и писатели, художник тонко чувствовал красоту пейзажа средней полосы России. Калмыцкий художник Г.О. Рокчинский не замыкался в узко-национальной тематике, его творчество имеет глубокую общечеловеческую сущность. Об авторе следует говорить, как о художнике широкого масштаба. Его дар живописца – замечательное явление в общероссийском изобразительном искусстве.
«История нашего народа, как известно, вот уже более трёх столетий – неотъемлемая часть истории России» [1], – говорил художник и подтверждение этому его работы. Вспомним известное полотно «Герой Отечественной войны 1812 года Цо-Манджи». Картина явилась новым шагом в возрождении калмыцкой живописи, в формировании её в самостоятельную школу российского искусства. Это произведение посвящено единству исторических судеб двух народов, готовности к защите Отечества. Во время войны 1812 года были сформированы 3 калмыцких полка: два астраханских и один ставропольский и, кроме этих соединений, ополченские образования донских калмыков. Калмыки, как известно, всегда были бесстрашными воинами, калмыцкая конница обращала в бегство и гордых французов. Прекрасным лицом и мужественной фигурой герой Цо-Манджи Буратов напоминает Хонгра Алого Льва – самого доблестного воина среди величественных богатырей калмыцкого эпоса.
По выражению П. Кончаловского, каждая эпоха имеет свою красочную гамму [2]. Заслуга художника в том, что он с помощью живописно выявленной красочной гаммы великолепно передал дух эпохи 1812 года. Об этом историческом периоде напоминает и пейзаж Г. Рокчинского «Хурул в Тюменевке». Его надо рассматривать своеобразным символом боевого братства двух народов. По своему идейному содержанию этой работе близка тематическая картина «Бессмертие», посвященная подвигу Эрдни Деликова в Великой Отечественной войне.
По мнению Рокчинского, настоящее произведение искусства всегда многозначно. И не всегда смысл, вложенный художником в произведение, лежит на поверхности избранного сюжета. Иногда это почти намек, лишь указывающий интонацию темы. Говоря о художественной ценности искусства, о предназначении художника и сущности творчества, живописец цитирует одного из своих любимых поэтов А.С. Пушкина. К нему у нашего автора особое отношение. Ещё в детские годы художник обращался в своих рисунках к образу русского поэта. Уже будучи профессиональным художником, он не единожды возвращается к теме «Пушкин и калмычка». Одна из последних его работ в русле темы была написана в последний год жизни художника. Это работа «Пушкин и калмычка. (Воспоминание)» 1992 года создания, исполненная на новом философском уровне. По словам художника, «понятие общности судеб великого поэта и степного народа намного шире и многосложней, нежели простая ассоциация с известным стихотворением «Прощай, любезная калмычка» [3]. В глубоко национальных полотнах художника порой совсем неожиданно ощущается присутствие стихов Пушкина. Художнику особенно близки строки Пушкина о свободе, о таинстве творчества:
Орлу подобно он летает,
И не спросясь ни у кого,
Как Дездемона, избирает
Кумир для сердца своего.
В известной картине художника «Ээлян Овла», посвященной народному сказителю, обратим внимание на такую деталь: среди небесных просторов царят орлы и, быть может, полёт этих свободных птиц несет в себе символ мысли художника о верности самому себе, о том, что творчество – это полет и свободная песнь сердца.
Красной нитью через все творчество художника проходит тема Мастера, тема человека-творца. Это графические произведения Рокчинского к сказам П. Бажова «Данила-мастер». Данила представлен им в думах о каменном цветке. Здесь главная тема – внутреннее напряжение, рождаемое творчеством, вечная неудовлетворенность мастера собой. В казахстанский период творчества у Г. Рокчинского появляется прекрасный образ Хозяйки Медной горы. Очевидно, художнику духовно близок мир русского писателя Бажова. Это плоскость творчества живописца Рокчинского, которая почти не была затронута искусствоведами.
Ощутимо влияние писателя П. Бажова на творчество калмыцкого художника в той удивительной духовной перекличке, которая их связывает. Вспомним красочную гамму в произведениях П. Бажова и Г. Рокчинского. Неповторим синий цвет, часто преобладающий в колористической гамме писателя и художника, в этом есть нечто общее для обоих авторов.
Много внимания писатель Бажов уделял цвету. Нередки у него оттенки и переливы зеленого, а чаще необычные цветовые сочетаниях: «вохряные блики и киноварь, синий и мерцающее золото, сочетание черного и белого» [4] ... Цвет у Бажова напоминает яркую, сочную уральскую вышивку. Глядя на удивительную мелодию калмыцкой вышивки «зег», мы вспоминаем работы Рокчинского, угадывая в них ритмы национального орнамента, символику цвета. И это естественно: истоки солнечного гения калмыцкого художника Г. Рокчинского в народном творчестве, как и русского писателя П. Бажова.
Анализируя произведения художника, искусствоведы неоднократно обращаются к категории музыкальности: «Своеобразна мелодическая тональность цепочки образов. Мерный, торжественно звучащий гимн родной земле шестидесятых годов («Мать – земля родная»), светлая жизнеутверждающая симфония начала восьмидесятых («Вечная весна»), тонкая задумчивая мелодия колыбельной («Запах земли») [5]. И с этим невозможно не согласиться. О музыкальности автора говорят сами названия его работ: «Журавлиная песня», серия «Российские мотивы», «Синие звуки», «Осенний звон». Живописец был мастером высокого гармонического дара, тончайшим колористом. Краски на полотне художник сравнивал с маленьким оркестром, называя себя дирижером, сводящим разноречивое пение красочных мазков цвета в стройную симфонию. «Крикни (цветом – З.Б.) чуть громче, и диссонанс разрушит всю картину. Музыкальность живописи имеет огромную историю, традиции и меня, честно говоря, изумляет стремление некоторых наших коллег к фактическому отказу от нее» [6], – говорил он.
Художнику помогала музыка, особенно народная, так в одном из интервью он говорил: «Я люблю протяжную мелодию калмыков. Раньше пели в два-три голоса. Это красиво звучало. Протяжность выражает беспредельный простор степи... Музыка может быть изобразительна. Вспомните Чюрлениса, ведь он в своих произведениях в цвете и линиях рисовал музыку» [7]. Так, работая над образом великого Паганини, художник слушал скрипичные концерты, а над картиной «Весна», – вспоминал калмыцкие песни в исполнении Надежды Яшлаевой.
Особую роль в становлении творческого мышления автора сыграло его увлечение импрессионизмом, в живописи и музыке передававшим тончайшие перемены состояния природы. Его тональная разработка цвета напоминает мягко тающие музыкальные гармонии композитора Клода Дебюсси.
Цвет у Рокчинского всегда по-особому декоративен. Вспомним его монументальное полотно «Джангарчи Ээлян Овла», написанное в шестидесятые годы. Гармония гибких, плавных линий ассоциируется с движением мелодии. Музыкальность чувствуется в ритмической организации картины, которую можно назвать «песней без слов». Звучная декоративность композиции, выстроенная в ритме линий и цветовых пятен, как нельзя лучше, отвечает задаче красочного изображения эпической страны Бумбы.
Художник обладал удивительной способностью слышать цвет, и в этом убеждаешься, глядя на его картину «Мать-земля родная». Цвет здесь обладает колоссальной силой воздействия, давая сильные музыкальные ощущения. Цвет вибрирует, подобно музыке, в гармонии колорита. Степной ветер развевает волосы женщины, колышутся травы – это символическое движение во времени, движение самого бытия между добром и злом, страданием и радостью, печалью и надеждой.
Музыкальность – ключ к расшифровке многих
картин художника. С величаво торжественной
музыкой сравнимы пейзажи монгольской серии. И
напротив, более ранние пейзажи воспринимаются
нами как своеобразные музыкальные прелюдии. В
них история души художника сливается с душой
природы. В произведении «9 лотосов» ярусное
изображение водоема напоминает композицией
тонко взятый аккорд в соподчинении основной
мелодии. Трепетная живописная стихия,
преодолевая материальную зримость формы,
покоряет зрителя. Здесь все – тайна, глубоко
одухотворенная. Цвет, сложная структура мазка,
согласованный с ними ритм линий, образуют
музыкальное начало живописи художника.
Но вернемся к основной теме нашего сообщения. С
помощью цвета писатель Бажов, как и Рокчинский,
поэтизирует предметный мир. Большое внимание
писатель уделял пейзажу, связанному с
настроением героев в сказах Бажова. Как и в
картинах Рокчинского оно всегда созвучно
состоянию природы. Философия буддизма
определяет человека в центр мироздания. А в
сказах Бажова присутствуют «тайные силы»,
фантастические силы, его герои чувствуют себя
равными этим фантастическим силам, равными в
одухотворенном труде, в своем творчестве.
Как видим, многое в сказах Бажова созвучно творческим устремлениям души художника Рокчинского. Несомненно, художник в свое время был очарован красотой уральских сказов. Возможно, влияние уральских сказов связано с его пребыванием в Широклаге, а именно в Молотовской области на Урале. Думаем, свою лепту внесли и уральские сказы в тот животворный родник, который помог выстоять художнику в те суровые годы, помог сохранить веру в безграничные возможности человека, в его творческую мощь! Кто знает? Возможно, отсюда с Урала тянутся нити привязанности художника к сказам Бажова.
Русскому фольклору близок пейзаж Г. Рокчинского «Пруд» своим эмоциональным строем, душевной просветленностью и умением художника видеть поэзию в обычном. Глядя на этот пейзане, вспоминаются оттенки и переливы зеленого цвета в бажовских сказах, возникают музыкальные ассоциации с музыкой балета С. Прокофьева «Сказ о каменном цветке». Вспоминаются танцы самоцветов и алмазов, чудеса подземного царства, увиденные Данилой – мастером в недрах Малахитовой горы.... Вот на такие размышления наводят работы художника: графический лист «Данила-мастер» и пейзаж «Пруд», написанный на творческой даче Академической в Калининской области.
Искусствовед С.Г. Батырева в исследованиях живописи Г. Рокчинского отмечает: «Умея передать на полотне своеобразие родной земли во всех её проявлениях, художник ещё тоньше воспринимал особенности пейзажа другого. И здесь он мастерски воспроизводил жизнь, пользуясь всей полнотой живописной палитры: неяркую прелесть серо-голубого дня средней полосы России, пастельную теплоту снежного покрова Ала-Тау или загадочную мерцающую синевой громаду Гималаев...» [8].
И с этим невозможно не согласиться. Вспомним один из пейзажей художника из серии «Российские мотивы» – произведение «Осенний звон (Берёзки Репина)». Чувствуется воехищение художника неброской красотой русской природы. Берёза – это поэтический знак, символ России. Есть в этом пейзаже что-то родственное стихам С. Есенина, музыке П. Чайковского в пьесах «Времена года». А все это вместе и есть образ нашей общей Родины. Ведь у нас одна общая Родина – Россия.
Творческая деятельность художника Г.О. Рокчинского далеко выходит за пределы изобразительного искусства. Его живопись открывает нам новые пути духовного бытия, сопряженные с чувствами любви и веры. Чем дальше скорбная дата смерти художника (5 января 1993 года), тем яснее становится, как нужно нам искусство народного художника России Г.О. Рокчинского, имеющее глубокую общечеловеческую ценность.
Литература:
1. Рокчинский Г.О. Об искусстве / Теегин
герл. 1987.5. С.94.
2. Кончаловский П. Об искусстве / С веком
наравне. Книга, М., 1968. С.338.
3. Рокчинский Г.О. Итога срок не подошел /
Советская Калмыкия. 1982.2 мая.
4. Скорино Л. П. П. Бажов. М., 1980.
5. Батырева С.Г. Последние годы он торопился
жить / Известия Калмыкии. 1999.15 февраля.
6. Рокчинский Г.О. Итога срок не подошел /
Советская Калмыкия. 1982.2 мая.
7. Рокчинский Г.О. Спроси у самого себя /
Советская Калмыкия. 1983.23 декабря.
8. Батырева С.Г. Последние годы он торопился
жить / Советская Калмыкия. 1994.15 февраля.
