Несколько недель назад по всем российским каналам рассказали о случае в Екатеринбурге, когда кондуктор автобуса, действуя строго по инструкции и будучи абсолютно уверенным в своей правоте, высадил на 35-градусный мороз девочку, которая потеряла деньги и не смогла заплатить за проезд. Девочка пару часов шла пешком домой, и мама едва не сошла с ума от беспокойства. Конечно, кондуктор следовал инструкции, но выводы множества людей, озвученные новостными каналами, были однозначны: жалость, милосердие, понимание, в особенности по отношению к детям, невозможно внести ни в какую инструкцию и крайне трудно как бы то ни было формализовать вообще. Не знаю, что стало с кондуктором, но этот пример отлично иллюстрирует тот вопрос, по которому я бы хотела выразить свое скромное мнение.
ФГОС совершенно отчетливо прописывает нам индивидуализировать учебный процесс на уроке, как необходимое условие выполнения основного его положения – системно- деятельностного подхода. Каким же образом нужно реализовать это требование в условиях средней школы, да еще и с переполненными классами? Как сделать так, чтобы каждый ребенок смог получить знания и применить их персонально, лично, через призму своего восприятия?
Не думаю, что вообще возможно прописать очень точные, исчерпывающие рекомендации в такой сфере, как индивидуальные человеческие взаимоотношения. Основные направления реализации индивидуального подхода, безусловно, ясны, но каждый отдельно взятый урок – это явление, сорокаминутная вселенная, взаимное сосуществование детей и учителя, и, упаси Бог, выполняя инструкцию, уподобиться тому кондуктору из Екатеринбурга. Возможно, теоретически и люди, обобщающие опыт поколений учителей, как-то смогут формализовать индивидуальный подход на уроке в средней школе, но сейчас, сегодня возможно ли придумать что-то новое или заимствовать уже известный опыт в этой области. Ведь часто новое – это очень хорошо забытое старое.
Следует здесь сказать, что мне и не пришлось изобретать велосипед заново. Просто оказавшись перед классом из 21 человека, который, в силу известных норм, не делится, и в кабинете, где даже не на всех хватило стульев, так как моя, до невозможности переполненная, школа использовала под учебные классы все мыслимые пространства (а что касается ИКТ, то до недавнего времени в моем классе даже не было розетки), я почувствовала себя беспомощной. Ведь первое, что приходит на ум при слове «индивидуализация» – это индивидуальные задания, лучше всего в электронной форме. Но нужно было внести в эту часть работы нечто совершенно индивидуальное, присущее только одной, отдельно взятой личности. Так что я предложила детям в качестве разминки обмен новостями. С одним жестким условием: все сведения, мы теперь называем кратко – «информашки», должны быть сформулированы на английском языке. Причем, как правило, «информашки» не связаны напрямую с конкретной тематикой урока. Мы – старые знакомые, и при каждой встрече на уроке начинаем с того, что каждый узнал и понял извне: событийная канва нашего города, страны, всего мира через призму личного восприятия.
Сначала новостей было не много: три-четыре человека готовили их заранее, остальные пытались придумать на ходу. Но когда дети сообразили, что такой хорошо подготовленный, осмысленный «мини-репортаж» оценивается, как правило, выше, дело пошло веселее, а после приобрел лавинообразный характер. Чего мне только не понарассказывали! Сейчас я раньше всех получаю все сведения на отдельный почтовый ящик. Условие по-прежнему одно – только на английском языке. Тем более, что со временем это входит в привычку – кратко (2–3 предложения) формулировать сведения на иностранном языке. Втайне я лелею надежду, что такие мои ухищрения сделают для них английский не таким чужим.
Со временем индивидуальный подход в системе оценки также был увязан с выражением собственной точки зрения на все без исключения события – высший балл получает тот, кто формулирует собственную точку зрения, а не заимствует ее из учебника, интернета или иного источника. Согласитесь, все это уже было, просто назвалось иначе – активная гражданская позиция.
Далее, наверное, как и многих из вас, меня удручает уровень грамматических знаний. Славянскому уму, привыкшему думать по-русски, непросто бывает применить на практике все грамматические конструкции, присущие английскому языку. Взять, хотя бы, тот же жесткий порядок слов в предложении. Инерция привычного мышления заставляет искажать предложения грамматически, что поначалу порождает лавину ошибок. Но постепенно, при условии исправления всех ошибок, их количество снижается.
Здесь очень помогает другой прием: всякий раз при введении какого-либо правила или лексикологического явления, я задаю краткий вопрос: «почему?» Ты применил здесь это – объясни, почему. И обязательно проиллюстрируй собственным примером. Со временем, любимой работой стали проекты. Дети привыкли, что излагая, какую угодно тему они должны высказать собственное мнение. Формальных работ, где изложены какие-либо факты, взятые из посторонних источников, стало намного меньше. Но самое главное – диалог. Ведь просто сказать всегда быстрее, чем даже написать сообщение. Сначала сказать, а потом и спросить. Я для себя считаю урок неудавшимся, если не было задано вопросов или не были выражены эмоции – недоумение, удивление или даже возмущение по поводу того или иного нового знания, которое приобреталось на уроке. Так делал еще Демосфен. А что было хорошо для Демосфена, то хорошо и для меня.
Недавно все мы слушали Послание нашего Президента к Федеральному собранию. Каждый человек, наверное, и понял, и воспринял его по-своему. И сделал какие-то свои выводы. Лично меня в нем задела за душу одна фраза: «Каждый ребенок – уникален!». Это и есть для каждого из нас та самая важная инструкция. Вот ее-то и надо выполнять. Мы имеем дело с отложенным результатом: ругая сегодня Васю Пупкина за нерадивость, никто из нас не знает точно, кем, каким он будет после, потом, когда уже от нас ничего не будет зависеть. Все эти приемы известны вам так же хорошо, как и мне. Просто нужно дать детям знать, что они взаимны, и нам не все равно. Так что, all we need is love.
Хочу закончить словами бесподобной актрисы, блистательной женщины Фаины Раневской, сказанными совсем по другому поводу, но не менее, если не более, актуальными и для нас, учителей: «Делать нашу работу плохо – все равно, что плевать в будущее. Мы уйдем, а фильмы останутся!». У нас останутся – дети. И будут помнить нас всю жизнь, как и мы помним наших учителей. Я хочу, чтобы мои дети помнили: мне не все равно.