Публикуя первую главу романа «Евгений Онегин» (1825г.), Пушкин снабдил ее предисловие, в котором писал, что несколько песен, или глав, «Евгения Онегина» носят на себе «отпечаток веселости», ознаменовавший его первую поэму «Руслан и Людмила».
Пушкин сохранил в тексте романа явное сближение юношеской поэмы со зрелым «романом в стихах». Почему Пушкин в «Евгении Онегине», не следуя романтической поэме, отдал предпочтение тому тону повествования, который сложился в «Руслане и Людмиле»?
Выбранный несколько игривый, местами несколько ироничный, а иногда серьезный тон помогает автору обозначить собственную позицию, собственный взгляд на героя, на ситуацию, на мир. Автор рядом с героем, со своим детищем, со своим трудом, он, как Ариадна, ведет своих героев (Руслана и Евгения) по тернистым дорогам судьбы; он страдает вместе с ними, негодует, а иногда дистанцируется от них, демонстрируя собственную точку зрения. Вместе с тем именно образ Автора, его «присутствие» в романе придает этому произведению исключительное своеобразие, так как служит объединяющим началом в тексте романа.
Пушкин очень рано почувствовал себя истинно национальным поэтом: в стихотворении 1818 г. «К Н.Я. Плюсковой» он уже сказал о своей поэзии: «И неподкупный голос мой // Был эхо русского народа».
И для Пушкина принципиально важно строить сюжет «Руслана и Людмилы» на национально-русском материале.
И в 1823 г., через три года после окончания «Руслана и Людмилы», обратившись к «роману в стихах», Пушкин продолжил национальную тему, но теперь в самом подходе поэта к воспроизведению русской действительности многое изменилось. Если в «Руслане и Людмиле» перед читателем предстала поэтическая древность, то в «Евгении Онегине» – картины современной поэту жизни.
Онегин в романе – объективный образ, и рядом с ним (как и с Русланом) тоже вполне самостоятельно появляется отдельный от него образ Автора. В «Евгении Онегине» главный герой и Автор – люди одной среды, однако их жизнь, биография, судьбы, занятия, отношение к миру различны:
Всегда я рад заметить разность
Между Онегиным и мной,
Чтобы насмешливый читатель
Или какой-нибудь издатель
Замысловатой клеветы,
Сличая здесь мои черты,
Не повторял потом безбожно,
Что намарал я свой портрет,
Как Байрон, гордости поэт,
Как будто нам уж невозможно
Писать поэмы о другом
Как только о себе самом.(гл.I, LVI стр.)
Взгляды Автора и Онегина могут совпадать, но в целом – это совершенно разные люди, не похожие друг на друга. В романе «Евгений Онегин» Пушкин дает свой точный духовный портрет, обнажает свою истинную душу перед читателем.
Романная фабула в «Евгении Онегине» соединилась с лирическими признаниями Пушкина. Мысль романа «Евгений Онегин» вырастала из слияния романной ситуации, где действуют четыре основных героя и множество второстепенных лиц и авторских размышлений.
Пушкин рассказывает в романе не только о героях, но и о себе. Он не скрывает перемен, происходивших с ним, начиная с Лицея:
В те дни, когда в садах Лицея
Я безмятежно расцветал,
Читал охотно Апулея,
А Цицерона не читал,
В те дни в таинственных долинах,
Весной, при кликах лебединых,
Близ вод, сиявших в тишине,
Являться муза стала мне.
Моя студенческая келья
Вдруг озарилась: муза в ней
Открыла пир младых затей,
Воспела детские веселья
И славу нашей старины,
И сердца трепетные сны.
(гл.VIII, I стр.)
И свет ее с улыбкой встретил;
Успех нас первый окрылил;
Старик Державин нас заметил
И, в гроб сходя, благословил.
…………………………………
(гл.VIII, II стр.)
В роман вошли пушкинская веселость (гл.I, XXX стр.):
Люблю я бешеную младость,
И тесноту, и блеск, и радость
И дам обдуманный наряд;
Люблю их ножки...,
грусть (гл.I, XIX стр.), раздумья о театре (гл. I, XVIII стр.), о литературном языке (гл. III с XXVIII по XXIX стр.), упоение жизнью, внутренний духовный мир (гл. I, LV, LVI, LIX стр.).
Пушкин как бы вовлекает читателя в разговор, делится своим замыслом, вводит в круг своих друзей (см. предисловие к роману), доводит рассказ о себе до времени завершения романа:
И ныне музу я впервые
На светский раут привожу…
(гл.VIII, VI стр.).
Судьбы героев разошлись, и романная ситуация кончилась. Поэт волен был оборвать нить повествования, но его собственная жизнь продолжалась, и поэтому внутренний духовный сюжет романа открыт:
Кто б ни был ты, о мой читатель,
Друг, недруг, я хочу с тобой
Расстаться нынче как приятель.
Прости…
Автор вступает на дорогу новых раздумий, тревог, волнений. Его уже влечет проза, драматические сочинения, глубокие острые коллизии истории и современности:
Быть может, волею небес,
Я перестану быть поэтом,
В меня вселился новый бес, …
Унижусь до смиренной прозы…
Так завершается авторская мысль в «романе
жизни».
В отличие от поэмы «Руслан и Людмила» герои
«Евгения Онегина» – современник Пушкина, они
живут словно в двух измерениях – в «романе
жизни» и в «романе автора». Онегин – приятель
Автора, он знаком с Кавериным, лицейским другом
Пушкина. Татьяна – вполне живое лицо. Герои могут
беседовать с Автором, он их хорошо знает, они
знакомы с его приятелями (к Татьяне, например,
«подсел» Вяземский), у героев есть прототипы («А
та, с которой образован Татьяны милый идеал…»),
но они также и плод его фантазии.
Автор исключен из романской фабулы, но почти все
действующие лица ему известны. Он, например,
точно знает, что
В пяти верстах от Красногора,
Деревни Ленского, живет
И здравствует еще доныне
В философической пустыне
Зарецкий, некогда буян,
Картежный шайки атаман.
И что теперь он «добрый и простой,
Отец семейства холостой,
Надежный друг, помещик мирный
И даже честный человек».
Таким образом, между персонажами романа и автора устанавливаются очень близкие, тесные отношения. Герои способны свободно «покидать» романную фабулу и «возвращаться» в нее. Автор не скрывает их поведение.
Роман Татьяны и Евгения творится Автором столько же, сколько самой действительностью. Их история достоверна и может быть документально подтверждена (письмо Татьяны, письмо Онегина, стихи Ленского, которые «на случай сохранились»). Итак, благодаря Автору границы между жизнью вымыслом размываются, и читатель захвачен иллюзией подлинной фактичности, но Пушкин не дает нам забыть, что пред нами действительность, преобразованная его фантазией, что роман – его творение, которое создавалось много лет, и напоминает о разных этапах своего творческого пути.
Поэт создает принципиально новое соотношение между автором и его героями, с одной стороны, и Автором и читателем – с другой.
Отношение к героям становится интимнее, чем в «Руслане и Людмиле», в их обрисовке не ограничивается общими психологическими признаками, а проникает в суть конкретного характера Онегина, Татьяны, Ленского, Ольги. Автор не принимает точки зрения героев безусловно, он может смотреть на происходящее и глазами героя, но его собственный взгляд не исчезает («Деревня, где скучал Евгений, / Была прелестный уголок…»). При этом всюду мотивируется независимо от того, соглашается Автор с героями или нет. так, Онегин в первой главе рекомендуется читателям как приятель Автора («Мой приятель»), затем как ученик в стихотворстве:
…Стихов российских механизма
Едва в то время не постиг
Мой бестолковый ученик.
Подобно Автор рассказывает о своей дружбе с Онегиным, вспоминая о встречах с ним: «Онегин, добрый мой приятель», «С ним подружился в то время…/ Страстей игру мы знаем оба:/ Томила жизнь обоих нас;/ В обоих сердца жар угас…».
И тут же, через несколько строф поэт обнаруживает «разность» между собой и Онегиным.
Между автором и героями всегда есть известное
расстояние. Но тон личной близости к герою в
романе сохраняется в произведении до последнего
стиха!
То же постоянное вторжение авторской речи мы
прослеживаем в описании Татьяны («Моя Татьяна»,
«моя душа»). Частые признания в том, что Татьяна –
«милый идеал» поэта и любима им не мешают Автору
иногда с известной героиней воспринимать
героиню:
Она по-русски плохо знала,
Журналов наших не читала,
И выражалася с трудом
На языке своем родном.
Таким образом, Автор в романе выступает то комментатором, то свидетелем событий и поступков, чувств и дум персонажей.
«Евгений Онегин» – роман в стихах, создававшийся на протяжении 7 лет. Пушкин начал писать его молодым человеком, а закончил, когда ему было за 30 лет. Не удивительно, что духовная жизнь поэта стала предметом лирических признаний. А в ней особое место занимает поэтический труд над «Евгением Онегиным», лучшим, как считал Пушкин, его творением.
Читатели узнаю о творческом замысле (предисловие, а также гл.I LX стр.), словом, они посвящены даже в технику литературного процесса.
Так, начиная с первых строф, поэт создает потрет Онегина, подчеркивая, что предметом его заботы становится «верность» описания:
Изображу ль в картине верной
Уединенный кабинет,
Где мой воспитанник примерный
Одет, раздет и вновь одет?
Сюда же относятся и суждения о языке, тесно слитые с характеристикой героя и его среды:
Я мог бы пред ученым светом
Здесь описать его наряд;
Конечно б, это было смело, описывать мое же дело:
Но панталоны, фрак, жилет –
Всех этих слов на русском нет;
А вижу я, винюсь пред вами
Что уж и так мой бедный слог
Пестреть гораздо б меньше мог
Иноплеменными словами
Хоть и заглядывал я встарь
В Академический словарь.
Тут же попутно Пушкин вспоминает полемику между «Беседой любителей русского слова» и «Арзамасом». Автор шутливо обвиняет себя в злоупотреблении «иноплеменными словами», вошедшими уже в оборот, и, называя их, он дает представление об одежде Онегина. Ирония тут очевидна: туалет Онегина невозможно представить исконно русскими словами, потому что одет герой в европейское платье, а иностранных слов «Словарь Академии Российской» (1789-1794 гг.) не включал.
Большое место занимают обращения к героям, к себе, чтобы продолжить повествование («А что ж Онегин?», «Вперед, вперед, моя история»), отдельные замечания. Всем этим создается непринужденность рассказа, словно еще не обдуманного («собранье пёстрых глав»). Так мотивируется «свободная форма» романа. Мнимая необоснованность перерывов в повествовании объясняется «увлеченностью» Автора, который затем ставит ее себе в вину и шутливл просит разрешение вернуться к фабуле:
Позвольте мне, читатель мой,
Заняться старшею сестрой.
Мотивировки перерывов и возвращений к фабуле самые различные – от особенности характера Автора до его усталости:
Но следствия нежданной встречи
Сегодня, милые друзья,
Пересказать не в силах я;
Мне должно после долгой речи
И погулять и отдохнуть:
Докончу после как-нибудь.
Так, раздумывая о героях, входит в роман сам
Пушкин – человек, в его почти обыденной жизни.
Вместе с тем Автор хочет, чтобы читатель понимал
весь роман, воспринимал его целиком. Отсюда
напоминания о предыдущих главах, отсылки к ним.
Пушкин предстает как автор, заботящийся о верном понимании своего романа. Он формирует у читателей литературный вкус. Эта функция авторского образа отчетливо обозначена именно в романе «Евгений Онегин».
Духовная жизнь Пушкина в ее разных периодах полно влилась в роман и отразила те изменения, которые претерпела Россия с начала 10-х гг. и до конца 20-х гг. XIX в. Все исторические перемены в стране прошли через сердце Пушкина.
О чем только не размышляет Автор!
Кажется, нет предмета, не затронутого им.
Светский и поместный быт, природа зимой, летом,
весной и осенью и даже в разное время суток,
литературные споры, суждения о современниках. В
романе отразилось все, о чем думал и мечтал
Пушкин: от желания прославиться («…но я бы ,
кажется, желал / печальный жребий свой
прославить…») до осознания жизни как
непрекращающегося процесса всеобщего
обновления:
Так наше ветреное племя
Растет, волнуется, кипит,
И к гробу прадедов теснит.
Придет, придет и наше время,
И наши внуки в добрый час
Из мира вытеснят и нас!
Таким образом, роль Автора в романе заключается в установлении живой связи времен, в изображении их конкретности и преемственности. Автор словно воскрешает всеобщую память. Кому не памятны и «новый шум лесов оживленной природы», и понимание того, что «любви все возрасты покорны», кому не приходит в голову мысль о напрасно прожитой молодости: «…но грустно думать, что напрасно / Была нам молодость дана, – / Что изменяли ей всечасно/, Что обманула нас она; / Что наши лучшие желанья, / Что наши свежие мечтанья, / Истекли быстрой чередой…» и кто, наконец, не согласится с Пушкиным, что жизнь, несмотря на все ее невзгоды, – пир, праздник:
Блажен, кто праздник жизни рано
Оставил, не допив до дна
Бокала полного вина,
Кто не дочел ее романа
И вдруг умел расстаться с ним,
Как я с Онегиным моим.
В этом пушкинская мудрость: уметь ценить
краткие мгновения праздникам жизни, уметь
вовремя остановиться и иметь силы продолжать
жить уже под ударами судьбы.
Автор в романе – носитель гуманного воззрения на
жизнь. Он сам – торжество гуманности по его
отношению к миру и людям. Этот
гуманистический пафос с наибольшей силой
выразился в его творческом даре, в его Музе.