Поэзия была для А.К. Толстого высшим выразителем любви, любви, которая помогает людям одолевать все тяготы, страдания, выйти из жизненных тупиков. Такой, на наш взгляд, и была во многом любовь А.К. Толстого к С.А. Миллер.
Настоящая любовь пришла к А.К. Толстому именно со встречей с Софьей Андреевной на балу, зимой 1850-1851 года, когда он сопровождал будущего императора Александра II , любившего маскарады, и вручил свою визитную карточку незнакомке в маске.
“С густыми пепельными волосами Софья Андреевна была очень женственна; высокая, стройная, с тонкой талией. Но хорошенькой не была и с первого взгляда могла привлечь внимание разве что в маске. Необыкновенный вибрирующий голос (её пение завораживало). Мнения современников о ней противоречивы.
Обладая, по выражению П. Шаляпина, незаурядным эстетическим вкусом, С.А. Миллер стала лучшим и самым строгим критиком Алексея Константиновича. Своей любви А.К. толстой остался верен. Ему впервые было кому раскрыть душу “А душа у него высокого строя, гармоничная и тоскующая”.
Найдя свою любовь, он открыл и свой путь в поэзии. “Его сверхчувственное слияние с природой и обострённое восприятие нравственных законов жизни сочеталось не только с тонкой нервной организацией, но и с духовной стойкостью. Он всегда увлекался философией, оккультными науками, но его целостное мировоззрение отразилось в слове с приходом любви”.
Одним из впечатляющих из всей русской любовной лирики является стихотворение А.К. Толстого “Средь шумного бала, случайно…” (1851), посвящённое С.А. Миллер.
Строки этого стихотворения, ставшие словами известного романса, автобиографичны: они обращены С.А.Миллер, тогда ещё будущей жены А.К. Толстого. В этой, говоря словами Елены Тахо-Годи, стихотворной новелле Толстой с летописной точностью запечатлел все свои впечатления то встречи с незнакомкой. Читатель становится свидетелем многолюдного и шумного бала, в суете которого появляется женщина в маске:
…но тайна
Твои покрывала черты…
Слово “тайна”, сводящее к шепоту всё течение стихотворения, становится, на наш взгляд, эмоциональным и смысловым центром всего произведения.
Лица героини не видно, но её тонкий стан, задумчивый вид, печальный взгляд – всё это воспроизведено с живописной зримостью. И всё-таки в портрете незнакомки есть какая-то неопределённость, недоговорённость.
Ощущение недосказанности возникает потому, что в описании героини сталкиваются противоположные начала: в её дивном голосе слышится и звук нежной свирели, и рокот морского вала, её речь весела, но очи печальны, её смех одновременно “и грустный и звонкий”. Тайна, покрывающая черты незнакомки - не только маска, но и тайна её судьбы, её прошлого, наложившего отпечаток на весь её облик.
Лирический герой стихотворения ещё сам полон неопределённых чувств - ему грустно и одиноко, ему ещё только кажется, что он полюбил, он сам ещё в этом не уверен. “Мимолётное виденье” растревожило его душу, лишило покоя, наполнило его сердце неясными грёзами (недаром возникает параллель с пушкинским “Я помню чудное мгновенье…”: у Толстого “ В тревоге мирской суеты…”, у Пушкина - “В тревоге шумной суеты ”).
Простое “непоэтическое” слово в окружении традиционных, общепринятых эпитетов и образов, как нельзя лучше передаёт душевное состояние героя (и автора), бесконечно уставшего от светской – тире “житейской суеты”, именно в любви видит жизненный идеал, а идеал всегда далёк от земного существования, поэтому герой и уходит в мир грёз и фантазий. “Тайна” незримо царит во всех строках стихотворения, и эхо её слышно в самых последних, не дающих прямого ответа рассудку, но ясных для сердца:
И грустно я так засыпаю,
И в грёзах неведомых сплю…
Люблю ли тебя – я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
Но нужно сказать, что произведение А.К. Толстого “Средь шумного бала, случайно…” представляет собой не просто свидетельство о знаменательной вехе в биографии его автора. Направленность, удивительная музыкальность этой стихотворной новеллы привлекли к ней подлинных ценителе поэзии. Благодаря Петру Ильичу Чайковскому, стихотворение превратилось в романс, который уже более века исполняют всё новые и новые поколения певцов.
Стихотворение состоит из 5 строф с перекрёстным типом рифмовки, написано трёхстопным амфибрахием, что делает стихотворение задушевным и содержит сочетание мужских и женских рифм:
Средь шумного бала, случайно,
В тревоге мирской суеты,
Тебя я увидел, но тайна
Твои покрывала черты.
В данном стихотворении автор в целях большей художественной выразительности использует сравнения и метафоры, например, звучание голоса, как звон свирели, как вал моря.
Поэт использует приёмы словесной инструментовки, например:
Лишь очи печально глядели,
А голос так дивно звучал,
Как звон отдалённой свирели,
Как моря играющий вал.
Повторение звука [Л] придаёт стихотворению плавность, напевность, а повторение звука [Р] в сочетании “как моря играющий вал” передаёт энергичный шум моря.
Для большей выразительности А.К. Толстой вводит в стихотворение и инверсии, например:
В часы одинокие ночи
Люблю я, усталый прилечь…
В целом, для данного стихотворения характерен прямой порядок слов в предложениях, например:
Я вижу печальные очи,
Я слышу весёлую речь.
Для выделения какого-либо признака автор использует повторы, например, голос звучал:
Как звон отдалённой свирели,
Как моря играющий вал. (Анафора)
или
Люблю ли тебя - я не знаю,
Но кажется мне, что люблю!
Поэт подчёркивает всеохватность чувства любви героя. В целом стихотворение является типичным образцом “романсовой” лирики Алексея Константиновича Толстого.