Цель урока: показать завершающую стадию образования русского централизованного государства (1505-1547); охарактеризовать государство, доставшееся в правление Ивану Грозному; сформировать представление о первом этапе его царствования и о реформах Избранной Рады.
План урока:
- Борьба за власть после смерти Василия III.
- Боярское правление.
- Деятельность Избранной Рады.
- Реформы.
Организация урока:
1.Закрепление пройденного материала.
2.Проверка домашнего задания.
Заслушать подготовленные доклады.
3.Изучение нового материала.
Власть в начале царствования Ивана IV.
Будущий царь Иван родился в ночь с 24 на 25 августа 1530 г. От природы он получил ум бойкий и гибкий, вдумчивый и немного насмешливый, настоящий великорусский, московский ум.
Когда умер великий князь московский Василий III, его наследнику, Ивану Васильевичу, было немногим более трех лет от роду. Власть перешла к Ивану и его матери Елене Глинской. Ослабление центральной власти привело к усилению борьбы за влияние на царственного ребенка боярских группировок Бельских, Шуйских и Глинских. Елена Глинская сумела продолжить линию Василия III на усиление централизации государственной власти. Она провела реформу местного управления (губную реформу), в 1535 г. ввела единую денежную систему. Однако ее действия вызвали недовольство боярской оппозиции, и великая княгиня была отравлена. В ее лице Иван потерял единственного родного человека, который мог бы о нем заботиться и любить его. Пять лет вдовствующая великая княгиня исполняла обязанности регентши (т.е. временной правительницы) при малолетнем государе и управляла страной, опираясь на Боярскую думу и "опекунский совет", назначенный ей в помощь умиравшим супругом.
Если при жизни вдовы своего покойного государя "опекуны" еще согласовывали свои действия с волей великой княгини, то после ее кончины они обращали очень мало внимания на условия жизни, желания и судьбу наследника престола. Гораздо больше энергии они проявляли в борьбе за власть, освященную именем номинального главы государства. Иван с детства видел себя среди чужих людей. В душе его всю жизнь сохранялось чувство сиротства, одиночества, о чем он твердил при всяком случае: "Родственники мои не заботились обо мне." Отсюда его робость, ставшая основной чертой его характера. Ему часто приходилось испытывать равнодушие или пренебрежение со стороны окружающих. Он сам вспоминал после в письме к князю Курбскому, как его с младшим братом Юрием в детстве стесняли во всем, держали как убогих людей, плохо кормили и одевали, все заставляли делать насильно и не по возрасту. В торжественные, церемониальные случаи – при выходе или приеме послов – его окружали царственной пышностью, становились вокруг него с раболепным смирением, а в будни те же люди не церемонились с ним. Много лет спустя давние мальчишеские обиды невыносимо жгли ему память и душу. Через три десятилетия Иван IV вспоминал: "Было мне в это время восемь лет; подданные наши достигли осуществления своих желаний – получили царство без правителя, об нас, государях своих, заботиться не стали, бросились добывать богатство и славу и напали при этом друг на друга (Речь о борьбе за власть в к. 1530-х – н. 1540-х гг. боярских кланов Шуйских и Бельских.). И чего только они не наделали! Сколько бояр и воевод, доброжелателей нашего отца, перебили! Дворы, села и имения наших дядей взяли себе и водворились в них! Казну матери перенесли в большую казну и при этом неистово пихали ее ногами и кололи палками, а остальное разделили между собой... Нас же с покойным братом Георгием начали воспитывать как иностранцев или как нищих. Какой только нужды не натерпелись мы в одежде и в пище! Ни в чем нам воли не было, ни в чем не поступали с нами, как следует поступать с детьми. Припомню одно: бывало, мы играем в детские игры, а князь Иван Васильевич Шуйский сидит на лавке, опершись локтем о постель нашего отца и положив ногу на стул, а на нас и не смотрит – ни как родитель, ни как властелин, ни как слуга на своих господ. Кто же может перенести такую гордыню? Как исчислить подобные тяжелые страдания, перенесенные мною в юности? Сколько раз мне и поесть не давали вовремя. Что же сказать о доставшейся мне родительской казне? Все расхитили коварным образом – говорили, будто детям боярским на жалованье, а взяли себе, а их жаловали не за дело, назначали не по достоинству; бесчисленную казну нашего деда и отца забрали себе и наковали себе из нее золотых и серебряных сосудов и надписали на них имена своих родителей, будто это их наследственное достояние; но известно всем людям, что при матери нашей у князя Ивана Шуйского шуба была мухояровая (полушерстяная) зеленая на куницах, да еще на ветхих, – так если бы это было их наследственное имущество, то чем сосуды ковать, лучше бы шубу переменить а сосуды ковать, когда есть лишние деньги..." (Первое послание Андрею Курбскому было написано 5 июля 1564 г. в ответ на послание Курбского. Послание печатается по изданию: Послания Ивана Грозного. М., 1951. С. 283-328.)
Горечь, с какою Иван вспоминал об этом двадцать лет спустя, дает почувствовать, как часто и сильно его сердили в детстве. Его ласкали как государя и оскорбляли как ребенка. Но в обстановке, в какой шло его детство, он не всегда мог тотчас и прямо обнаружить чувство досады или злости, сорвать сердце. Эта необходимость сдерживаться, дуться в рукав, глотать слезы питала в нем раздражительность и затаенное, молчаливое озлобление против людей, злость со стиснутыми зубами.
Аристократические кланы в жесткой сваре за первенствующее положение стремительно сменяют друг друга у кормила власти: первоначально власть захватывают Шуйские, затем Бельские, потом Шуйские с помощью мятежа свергают Бельских. Юный государь растет в обстановке заговоров, убийств, интриг. Безобразные сцены боярского своеволия, были первыми политическими впечатлениями Ивана. Они превратили его робость в нервную пугливость, из которой с летами развилась наклонность преувеличивать опасность, образовалось то, что называется страхом с великими глазами. Вечно тревожный и подозрительный, Иван рано привык думать, что окружен только врагами, и воспитал в себе печальную наклонность высматривать, как плетется вокруг него бесконечная сеть козней, которою, чудилось ему держаться настороже; мысль, что вот-вот из-за угла на него бросится недруг, стала привычным, ежеминутным его ожиданием. Всего сильнее работал в нем инстинкт самосохранения.
В середине XVI в. Московское государство было одним из сильнейших в военно-политическом отношении и одним из самых крупных по территории в сравнении с другими странами Европы. Но совсем немного, всего несколько десятилетий, насчитывала его история как единого государственного организма, включавшего в себя десятки ранее самостоятельных земель и княжеств. Рыхлая внутренняя структура Московского государства требовала серьезных преобразований, которые предотвратили бы в будущем его распад. Жители различных областей по-прежнему пользовались разными деньгами, по-разному управлялись и даже молились разным святым. Отсутствовал сколько-нибудь развитый аппарат управления, не существовало постоянной армии, имелись только малочисленные отряды иностранных наемников, принятых на службу Василием III.Необходимо было привести архаичное законодательство в соответствие с новыми условиями. Все это следовало исправлять под постоянной угрозой войны с сильными соседями: Казанским и Крымским ханствами, Великим княжеством Литовским. И главное: верховная власть, которая только и могла провести все эти реформы, не обладала необходимым "инструментом" для подобной созидательной деятельности – сословием верных и преданных престолу людей, имеющих опыт государственного управления.
Великие князья опирались во всех своих действиях на класс "служилых людей", т.е. людей, служивших в великокняжеском войске или в администрации великого князя и получавших за это земельные наделы, а иногда – помимо земли еще и денежные оклады. Класс служилых людей делился на две неравные части: мелких и средних землевладельцев, в большинстве своем зависевших во всем от воли великого князя, а также крупных землевладельцев, знатнейших людей, в экономическом смысле вполне самостоятельных по отношению к московскому государю. Первые никогда не имели доступа к власти и не владели в этой области ни малейшим опытом. Вторые от века занимали ключевые посты в сферах гражданского и военного управления, в том числе и в основном органе государственной власти – Боярской думе, обладали всеми необходимыми навыками для этого, но к реформам отнюдь не имели склонности.
В состав русской аристократии входили бывшие полудержавные властители удельных княжеств, в ходе объединения страны постепенно утрачивавшие, но еще не утратившие вконец прав на неограниченное управление своими огромными наследственными владениями. В аристократическое сословие входило также старомосковское боярство, которое претендовало на традиционно высокую степень власти и влияния на все области внешней и внутренней политики при особе великого князя.
Князья и бояре, а сними вся верхушка аристократии служили великому князю московскому, отыскивая для себя большей чести и большего богатства при дворе одного из сильнейших государей Европы, но считали себя людьми свободными. Согласно древнему обычаю, они были вправе "отъехать" в случае недовольства этой службой к иному государю, например к великому князю литовскому. По замечанию В.О. Ключевского, "политические обстоятельства, с одной стороны, поставили московского князя на высоту национального государя с широкой властью, с другой – навязали ему правительственный класс с широкими политическими претензиями и стеснительной для верховной власти сословной организацией".
Аристократические группировки, управлявшие страной в 1530-1540 гг. XVI в., оказались вполне способными организовать отпор внешнему неприятелю (война с Польшей и Литвой 1534-1537 гг.). А также поддержать целостность огромной державы. Но вся их "реформаторская" деятельность ограничилась реорганизацией русской денежной системы и уничтожением некоторых крупных уделов.
Борьба бояр и княжат за власть продолжалась. Шуйских сменили Воронцовы и Кубенские, а их – Глинские, родственники великого князя по матери. Распри вельмож-правителей, разгул и притеснения вызвали общее недовольство крестьян, посадских людей, дворян значительной части боярства и духовенства.
В 1545-1547 гг. было осуществлено несколько мероприятий, призванных подчеркнуть переход всей полноты власти к юному государю: Иван Васильевич начал ходить в военные походы, женился на Анастасии Романовне Захарьиной, 16 января 1547 г. принял титул "царя" (впервые в российской истории – ранее государи московские именовались только "великими князьями").
"Устами митрополита была начертана программа деятельности царя в союзе с церковью, которая отныне объявлялась "матерью" царской власти, царь должен был укрепить "суд и правду" внутри страны, вести борьбу за расширение государства". (Полное собрание русских летописей (далее ПСРЛ). СПб., 1904, т. XIII, с.150.) Столица государства, Москва, отныне украсилась новым титулом – она стала "царствующим градом", а русская земля – Российским царством.
Но это не означало того, что Иван IV неожиданно овладел всеми умениями, необходимыми для управления огромной страной. Пока за его спиной Московским государством правили Глинские. Новые родственники царя, появившиеся при дворе и получившие высокие чины и должности, митрополит Макарий, их сторонники из бояр и князей вскоре объединились против Глинских, возглавивших правительство.
Владычество Глинских вызывало зависть со стороны других знатных родов, к тому же корыстолюбивые временщики злоупотребляли своим высоким положением, что приводило к недовольству всей Москвы: "...В те поры Глинские в приближении у государя (были) и в жаловании, а от людей их – черным людям насильство и грабеж". Летом 1547 г. в столице вспыхнуло восстание, начались волнения и в других городах Московского государства.
Иван вспоминал эти события: "Когда же мы достигли пятнадцати лет (1545 г.), то взялись сами управлять своим царством, и, слава Богу, управление наше началось благополучно. Но так как человеческие грехи всегда раздражают Бога, то случился за наши грехи по Божьему гневу в Москве пожар ("Великий" московский пожар в июне 1547 г. вслед за которым начался бунт сторонников Шуйских.), и наши изменники бояре, те, которых ты называешь мучениками (я назову их имена, когда найду нужным), как бы улучив благоприятное время для своей измены, убедили скудоумных людей, что будто наша бабка, княгиня Анна Глинская, со своими детьми и слугами вынимала человеческие сердца и колдовала и таким образом спалила Москву и что будто мы знали об этом их замысле. И по наущению наших изменников народ, собравшись сонмищем иудейским, с криками захватил в церкви Дмитрия Солунского нашего боярина, князя Юрия Васильевича Глинского (Родственник по матери царя Иоанна.), оттуда его выволокли и бесчеловечно убили в Успенском соборе напротив митрополичьего места, залив церковный помост кровью, и, вытащив его тело через церковные двери, положили его на торжище, как осужденного преступника... Мы жили тогда в своем селе Воробьеве, и те же изменники убедили народ убить и нас за то, что мы будто бы прятали у себя мать князя Юрия Глинского, княгиню Анну, и его брата, князя Михаила. (Бунтовщики даже привели с собой в с. Воробьево городского палача.) Такие измышления, право, достойны смеха! Чего ради нам самим в своем царстве быть поджигателями? Из родительского имущества у нас сгорели такие вещи, каких во всей вселенной не найдешь. Кто же может быть так безумен и злобен, чтобы, гневаясь на своих рабов, спалить свое собственное имущество? Он бы тогда поджег их дома, а себя бы поберег! Во всем видна ваша собачья измена. Разве же можно кропить на такую высоту, как колокольня Ивана Великого? Это – явное безумие! В этом ли состоит достойная служба наших бояр и воевод, что они, собираясь без нашего ведома в такие собачьи сборища, убивают наших добрых бояр, да еще наших родственников? Этим ли душу за нас полагают, что всегда жаждут отправить нас на тот свет?.." (Первое послание Андрею Курбскому в ответ на послание Курбского.)
Все пылало, даже Кремль с его каменными палатами, монастырями и соборами. В городах в пепел обратилось 25 тыс. дворов. Около 80 тыс. москвичей лишились крова и имущества. Около 1700 горожан задохнулись в дыму или сгорели заживо. Начавшаяся эпидемия и голод косили людей. Подобный оборот событий оказался выгодным для Захарьиных и их сторонников.
Падение правительства ускорило выступление простых москвичей. 26 июня они собрались на вече, и по его решению восставшие двинулись в Кремль, схватили и убили одного из Глинских – дядю царя боярина Юрия Васильевича, его брат Михаил Васильевич Глинский успел бежать из столицы. Дворы ненавистных правителей подверглись разгрому.
Царь Иван, уехавший из-за пожара из Москвы, отсиживался в подмосковном селе Воробьеве (на Воробьевых горах). Сюда 29 июня явились восставшие, вооруженные чем попало, и потребовали у царя отдать им на расправу Анну и Михаила Глинских. Иван уговаривал прекратить восстание, уверял, что Глинских у него нет. Москвичи, поверив ему, ушли в город. Восстание вскоре утихло. Память о нем Иван IV сохранил на всю жизнь:"От этого вошел страх в душу мою и трепет в кости мои, и смирился дух мой". Партия Глинских пала, и окончилась пора правления отдельных аристократических группировок.
Движение посадских людей Москвы в июне 1547 г., было первым в России XVI столетия массовым выступлением низов городского населения с программой защиты его от власти феодальной знати.
Советские исследователи поставили вопрос о двух путях социально-экономического развития России развития экономики и социальных отношений России, которая в середине XVI в. могла пойти или по крепостническому пути или по пути развития зарождавшихся предбуржуазных отношений. Для центра страны вопрос был решен: усиление крепостничества и самодержавия там опиралось на прочные позиции светских и духовных феодалов. Исследователи считали, что иначе и быть не могло в условиях страны, где экономическая консолидация отставала от политической. Некоторая заторможенность экономического развития России была следствием более чем двухвекового ордынского ига. Сноска на работы А.Зимина и его последователей
О том, насколько губительны были последствия чужеземного ига для развития русских городов, можно судить по таким цифрам: в Нидерландах насчитывалось 300 городов и 6500 деревень, в России того же времени на территории, в десятки раз превосходившей территорию Нидерландов, располагалось только 160 городов. Население России достигало 6,5 млн. чел. (Водарский Я.Е. Население России за 400 лет (XVI – начало XX в.). М., 1973, с.27.)
Таким образом, изучая проблематику власти на Руси, мы приходим к выводу, что все явственнее ощущалось несоответствие между состоянием общества и государства. Прежние социальные и политические структуры и способы деятельности государства не отвечали требованиям времени. Они тормозили развитие страны.
Итоги боярского правления были печальны. К середине 40-х гг. XVI в. слабость центральной власти достигла опасной черты. Недовольство высказывало поместное дворянство. Волновались посадские люди, низы общества. Насущными стали задачи достижения стабильности, упрочения правопорядка и восстановления авторитета великокняжеской власти. Требовались реформы, призванные продвинуть страну по пути централизации. Между тем в различных слоях существовали свои представления о том, что следует изменять. Консолидирующей силой должна была выступить верховная власть.