Как известно, М.Ю.Лермонтов был натурой довольно сложной и противоречивой, многие его современники и последующие биографы свидетельствуют, что ему были свойственны резкость и грубость в отношении к окружающим, что собственно и привело к трагической развязке его жизни, эксцентричные выходки, эгоизм и т.д. Всего этого в повести Пильняка нет. Крайне неуравновешенный, эксцентрический характер реального Лермонтова, под пером Бориса Пильняка приобретает во многом идеальный облик. Чувствуется, что писатель явно симпатизирует своему герою, что в образе Лермонтова он пытается отыскать вообще характерные принципы творческой личности и даже оценить собственные жизнь и творчество в свете лермонтовского идеала. То есть, Лермонтов, собственно говоря, становится для Пильняка воплощением творческого начала в жизни. Правда, в одной из сцен, показывая первое появление Лермонтова в офицерском собрании, Пильняк изображает поэта несколько вызывающе. Но это оправдывается тем, что у писателя, наверное, существовала установка изобразить конфликт между гением и косной обывательской средой, для которой этот гений является не больше чем экзотической достопримечательностью.
Целью моей работы является попытка рассмотреть образ Лермонтова и его окружение с точки зрения Б.Пильняка. Это важно для уяснения вопроса о принципах типизации Б.Пильняка, о пределах его художественного воображения, о реальности и достоверности изображенного в повести исторического прототипа и, наконец, о самой социально-эстетической концепции писателя.
Большинство героев повести «Штосс в жизнь» имеют реальных исторических прототипов. Борис Пильняк, как видно, много работал с источниками, документами, воспоминаниями, изучал черты лермонтовской эпохи. Один из важных персонажей повести - офицер Мамацев, ставший сослуживцем Лермонтова по Тенгинскому полку в последние месяцы жизни поэта. Сопоставим описание персонажей у Пильняка с теми сведениями, которые дает о них «Лермонтовская энциклопедия».
Константин Христофорович Мамацев - офицер артиллерист, позднее прогрессивный деятель культуры Грузии, мемуарист. Лермонтов познакомился с Мамацевым летом 1840г., когда оба участвовали в боях при р. Валерик 11 июня и 30 октября. Мамацев у Пильняка не теряет своих реальных жизненных черт: он милый, добрый товарищ, мужественный офицер искренне любящий Лермонтова - человека и уважающий его талант поэта. Пильняк описывал его так: «к вечеру приехал Мамацев и сейчас же пошел к Лермонтову. Они поцеловались, они сели на диван рядом, рука в руку. В собрании Мамацев возвестил - М.Ю.Лермонтов, новый наш товарищ, душа общества и укротитель дам!».
Другой реальный персонаж - Ванюша Вертюков - дворовый Е.А.Арсеньевой, которого Лермонтов знал с отроческих лет. В 1841 г поэт взял его с собой на Кавказ в качестве конюха и кучера. Скорее всего, облик Вертюкова Пильняком замышлен по типу характерных дворовых слуг. Вот как описывает Пильняк Вертюкова: «…Ванюша, нализался сукин сын! - ползи вперед, зажги свечей, согрей чаю, - да не спали спьяна избы, подлец!..»
Верзилин Петр Семенович, сослуживец и соратник А.П.Ермолова, генерал-майор, первый наказной атаман Кавказского линейного войска - Лермонтов мог не встречаться с Верзилиным, но, конечно, много слышал о нем в его семье. Б.Пильняк генерала Верзилина называет: «…хлебосолом и отцом - как своих дочерей, так и падчерицы Эмилии Клингенберг…».
Клингенберг Э.А. (в замужестве Шан-Гирей) 1815-1891гг., дочь М.И.Верзилиной, падчерица П.С.Верзилина, с 1851г. жена Акима Павловича Шан-Гирея. Лермонтов познакомился с Клингенберг в Пятигорске. По слова Эмилии Александровны десятилетний Лермонтов был в нее влюблен. Красивую и образованную Эмилию прозвали «розой Кавказа». Впоследствии ее считали прототипом княжны Мери, но сама Эмилия отвергла это предположение. Летом 1841 г она благосклонно относилась и к поклонению Н.С.Мартынова, и к ухаживаниям Лермонтова. К ней, а также к А.П. и Н.П.Верзилиным относится приписываемый Лермонтову экспромт «За девицей Эмилией». Экспромт «Зачем о счастье мечтал», также приписываемый Лермонтову, посвящен одной Эмилии.
Свидетельница ссоры Лермонтова с Мартыновым 13 июля 1841г. она не раз выступала в печати с воспоминаниями о поэте, но непосредственное участие в событиях, приведших к гибели Лермонтова, заставляет относиться к ее мемуарам с осторожностью. 16 августа 1889г. Клингенберг с дочерью присутствовала на открытии памятника Лермонтову в Пятигорске.
Б.Пильняк говорит о ней так:
«Эмилия Александровна Клингенберг рождена была лютеранкой и в последствии перекрещена в православные. Так как имени Эмилия в православных святцах нет, она была названа Меланией. В доме продолжали называть ее Эмилией, но день ангела справляли 31 декабря в день Мелании. 31 декабря, в ночь под сороковой год, у Верзилиных были именины и новогодний бал. И на этом бале В.Н.Диков, тогда еще жених Аграфены - «Грушин век», подарил Эмили Александровне серебряный кавказский стаканчик, черненный, позолоченный. Пятигорский чеченец-гравер начертал на дне стакана:
Въ День Ангила
Э. 1840. К.
В.Д.».
Мещерский Александр Васильевич - князь, знакомый Лермонтова, с Лермонтовым познакомился в семье Мартыновых в мае 1840г., когда поэт проездом на Кавказ задержался в Москве. В повести «Штосс в жизнь» князь Мещерский упоминается два раза, и Пильняк показывает, что он относится с большим уважением к Лермонтову и его таланту, « - Михаил Юрьевич, - сказал Мещерский, - конечно, это ваше новое творение. Вы второй раз возвращаетесь к теме карточного выигрыша женщины. Первый раз это было в тонах реализма именно в «Казначейше». Прошу вас, продолжайте рассказ ваш. Старик мистик, - тем не менее, он играл только на деньги…».
Реброва Нина Алексеевна, дочь Алексея Федоровича Реброва, знатока Кавказа и одного из первых его историков. Участник кавказских войн, входивший в окружение А.П.Ермолова, высоко его ценившего. В Кисловодске, в доме Алексея Федоровича, описанном в «Княжне Мери», в разное время останавливались А.С.Пушкин и Д.В.Давыдов. Лермонтов жил здесь в 1837 году. Нина Алексеевна была замужем за Н.И.Юрьевым, офицером жандармского корпуса по ставропольской губернии, знакомая Лермонтова. Ошибочно считалось, что она прототип княжны Мери. Вот что о ней пишет Пильняк: «Мадмуазель Реброва была влюблена без памяти в Лермонтова. Однажды вся компания переехала в Кисловодск, там был грандиозный бал в честь их высочеств в закрытой галерее. Лермонтов провожал Реброву и де Гэлль. Он был блистателен. Реброва очень оживлена. Тогда Лермонтов во всеуслышание сказал ей, что он не любит ее, и никогда не любил. С Ребровой истерика. Лермонтов все же проводил ее домой и, уходя, оставил у нее свою фуражку».
Хлюпин Семен Ильич (1796-1847г.) полковник, с 1939 года командир Тенгинского пехотного полка, в котором в 1841г. служил Лермонтов, «числясь налицо» всего недели две. В «Кондуитном списке офицеров», предназначенном для командования, Хлюпин положительно оценивал «нравственность», хозяйственность и «усердие по службе» Лермонтова, а в графе «о способностях ума» Хлюпин отметил, что они «отлично хорошие», аттестовав «способности ума» других офицеров, просто «хорошими». 23 апреля приказом Хлюпина по полку Лермонтов же зачислен в батальон К.К.Данзаса. 13 июня 1841 года поэт рапортом известил Хлюпина, что, заболев по дороге, он получил разрешение остаться в Пятигорске на излечение. Вот как описывает Б.Пильняк полковника Хлюпина: «…командир, уездный и боевой полковник, старый уже человек, покряхтел, покрутил пуговицу лермонтовского мундира и просил поручика пожаловать в собрание на встречу Нового года».
Апфельбаум - фокусник, виртуоз-иллюзионист, популярный в России в 20-30гг. Лермонтов мог видеть его выступления в Москве в 1828-1836 гг. Упоминая о приезде Апфельбаума в Кисловодск и его выступлении (15 июня 1837г.), Лермонтов в повести « Княжна Мери» называет его «удивительный фокусник».
Остается несколько персонажей в повести Б.Пильняка, реальных исторических прототипов которых отыскать мне не удалось. Один из них - восторженный юноша, подпрапорщик Вадбольский, офицер Тенгинского полка. Он с нетерпением ждет приезда Лермонтова, ибо все, что связано с именем поэта, окутано для него в романтические, таинственные тона. Возможно, Б.Пильняк пользовался архивными списками Тенгинского полка и выбрал эту фамилию просто наугад, имея в виду, что подпрапорщик должен быть обязательно молодым человеком. «Вечером подпрапорщик Вадбольский, влюбленный в легенды о Лермонтове, поглядывал в окошко, - казак выходил за калитку, чтобы цыкнуть на ротозея».
Аналогичная ситуация и с упоминанием в повести образа капитана Кочубея, так же не имеющего реально-исторического прототипа. Это типичный представитель офицеров того времени, вот как Пильняк характеризует его: «Капитан Кочубей спал на бильярде, в головах у него горят три ненужные свечи, грудь его была завалена картами. В золоте рамы на стене в белых лосинах император Николай смотрел перед собою. В буфетной выстрелами из пистолетов стали тушить свечи. Кочубей вскочил от выстрелов, с него посыпались карты…».
Это те персонажи, которых автор повести «Штосс в жизнь» берет по всей вероятности из послужных списков полка, и наделяет их в меру своей фантазии определенными типичными чертами. Вообще, надо сказать, что Тенгинский полк представлял собой довольно своеобразное офицерское общество. Несмотря на свое положение заурядного, линейного, «провинциального» воинского подразделения, он был, тем не менее, собранием довольно колоритных и интересных людей, в котором можно было найти самые разнообразные типы русской дворянской интеллигенции лермонтовского времени. Офицеры жили по своим законам: с товарищескими пирушками, волочились за горничными - все это в перерывах между боевыми действиями. Однако это не мешало им интересоваться поэзией, оставаться добрыми товарищами, пересказывать друг другу новости культуры и светской жизни. Они не чувствовали себя оторванными от столичных центров. Поэтому с таким нетерпением ожидалось в собрании появление Лермонтова.
Кстати говоря, командиром батальона Тенгинского полка, в который был определен Лермонтов, являлся не кто иной, как К.К.Данзас - лицейский друг А.С.Пушкина и его секундант в последней роковой дуэли с Дантесом. Собственно говоря, эта дуэль послужила причиной ссылки Данзаса на Кавказ.
Два других персонажа повести Б.Пильняка, которые не находят подтверждения в лермонтоведческой литературе - это женские образы: «рыжая франтиха, с которой у Лермонтова, по замыслу Пильняка, была связь, и очень загадочный образ французской путешественницы и поэтессы Жанны Гоммер де Гэлль. Что касается «рыжей франтихи, то она не несет особой идейно - художественной нагрузки в повести и явно лишь эпизодический персонаж, который характеризует нравы и забавы « пятигорского света». Эта дама приехала на воды из Петербурга и на время стала объектом обожания молодых людей. Пильняк характеризует ее такими строками «… досмерти всем в Петербурге надоела и приехала пробовать счастье на кавказских водах». Естественно, что в эту кампанию ухаживаний не мог не включиться и поручик Лермонтов - правда, с той лишь целью, что бы сыграть с «рыжей франтихой» злую шутку. После чего, сконфуженная, она отбывает в Петербург. «На утро стало известно, что Лермонтов оставил за ночь три своих фуражки в трех разных домах - у Ребровой, у де Гэлль и у франтихи,- имея три ночных рандеву. Но Лермонтов не удовлетворился этим. Утром Лермонтов проезжал мимо окон Ребровой и де Гэлль - он ехал верхом рядом с франтихой, и на голове ее была фуражка Лермонтова! Франтиха не понимала, что она всенародно компрометирует себя этой фуражкой, похожей на Диогенов фонарь среди белого дня. Франтиха, считавшая себя победительницей, к вечеру, вернувшись с прогулки, узнала, каким чучелом нарядил ее Лермонтов, когда она по своей же воле надела его фуражку, - и на следующее утро, она выехала с вод в Петербург, потеряв весь свой престиж, совершенно скомпрометированная…». Упоминаний о реальном историческом прототипе этой героини нет, но ее введение Пильняком в повесть, очень хорошо показывает отношение Лермонтова к романам, которые затевались на водах. В отношении к женщинам Лермонтов у Пильняка подобен художнику Лугину - герою лермонтовского «Штосса», который «…решил играть, пока не выиграет: эта цель сделалась целью его жизни, - он был этому очень рад» (напомним, что эта повесть писалась Лермонтовым в последний год жизни и непосредственно связана с теми духовными поисками и переживаниями, которые владели умом и душой поэта в 1841году).
Поиск идеала в женщине, по мысли Пильняка, в которой действующими лицами оказались Лермонтов, Реброва, Жанна де Гэлль, «рыжая франтиха». Очень сходная ситуация изображена и самим Лермонтовым в романе «Герой нашего времени» - взаимоотношения между Печориным, Верой и княжной Мери. Но в романе Лермонтов так и не показывает нам той идеальной женщины, которая устроила бы смятенную душу Печорина. Пильняк же, похоже, предлагает своим читателям возможный вариант лермонтовской возлюбленной. Он изображает образ таинственной мадам Гоммер де Гэлль, которая одна, пожалуй, и в состоянии понять душу поэта.
Кто такая Жанна Гоммер де Гэлль? Исторических данных об этом нет, возможно, Пильняк пользовался мало известным источником, в частности ими могут оказаться мемуары Мамацева.
Возможен и другой вариант: существовали в действительности французский путешественник Тэбу де Мариньи и его жена, путешественница и поэтесса Жанна Гоммер де Гэлль, и они действительно в 1841г. посещали Пятигорские воды, - и этот факт послужил для Пильняка возможностью пофантазировать на тему о возможном «романе» между Лермонтовым и прекрасной француженкой, но никаких точных сведений на этот счет не имеется, несмотря на то, что Пильняк очень подробно цитирует в повести дневники мадам Гоммер де Гэлль.
Жанна Гоммер де Гэлль, по мысли Пильняка, единственная женщина, которая любила поэта. Однако Пильняк обставляет историю этого романа таинственной политической интригой, у путешествия Тэбу де Мариньи и госпожи де Гэлль имелась своя секретная миссия. В дневнике французской путешественницы Пильняк обращает наше внимание на то, что Тэбу де Мариньи осуществляя поставки английского оружия черкесам, воюющим против русской армии, то есть он был тайным эмиссаром недружественных России сил. Жанна была в курсе этой политической миссии, и поэтому ее дневник отражает, с одной стороны, восторг от их чувства с Лермонтовым и, с другой стороны отчаяние от того, что одна из тех пушек, которые переданы черкесам, может убить возлюбленного. « Я целых две пушки везу его врагам. Если одна из них убьет его, я тут же сойду с ума».
Отношение Лермонтова к мадам Гоммер де Гэлль сложное и труднообъяснимое. Пильняк указывает на то, что и с Жанной Лермонтов повел себя в своем привычном амплуа и скомпрометировал ее перед супругом. «Тэбу уехал, не простившись ни с кем, а на другой день снялся с якоря и отправился на Кавказ стреляться с Лермонтовым». Но с другой стороны, Пильняк изображает взаимоотношения Лермонтова и Жанны в духе взаимоотношений Печорина и Веры.
Вспомним, при том внешнем равнодушии и душевной усталости, которые сквозят в чувстве Печорина к Вере, он, тем не менее, обнаруживает глубокое чувство к ней, когда, загнав лошадь, он мчится вдогонку ее кареты и в бессилии, рыдая, падает на землю. У Пильняка эта сцена из «Героя нашего времени» распространяется на самого Лермонтова и Жанну Гоммер де Гэлль. В рассказе Мамацева звучит эта история: «мадам Гоммер де Гэлль, этой необыкновенной женщине, посвятил свои стихи Альфред де Мюссе, и действительно, она считала Лермонтова Прометеем, прикованным к горам Кавказа, величайшим поэтом России. И действительно, Лермонтов скакал по октябрьским степным грязям две тысячи верст на телеге без разрешения начальства, вопреки стихиям, чтобы пробыть несколько часов около Жанны де Гэлль».
Странно сплелись судьбы трех женщин: одной - из жизни, другой - созданной фантазией Лермонтова, и в третьей - рожденной воображением Пильняка. В Нине Ребровой угадываются черты лермонтовской Веры, а сама Вера вырастает в образ Жанны у Б.Пильняка.
Большое значение для понимания характера Лермонтова и его отношения к этим женщинам имеет еще одна история, описанная в повести «Штосс в жизнь». Лермонтов у Пильняка рассказывает в офицерском собрании романтическую историю о своей страсти к некой грузинке. История эта явно вымышленная, в ней соединились тайна, страсть и кровь. Она соткана воображением поэта по образцу многих романтических новелл его времени - от Гофмана до В. Одоевского. В ней, наверняка, тем не менее, передается смятенный характер души поэта, его стремление к остроте жизненных впечатлений, к ярким исключительным характерам и событиям, все здесь насыщено восточной экзотикой, мистикой, обнаруживаются таинственные порывы души. Разве мог Лермонтов, по мысли Пильняка, найти свой идеал в «земных женщинах», его душу жгла тоска по чему-то необычному и исключительному, ему был противен и чиновный Петербург и обывательский тихий Пятигорск - только в рассказываемых им таинственных историях о грузинке и «Штоссе…», да в боевых схватках рядом с такими товарищами, как Мамацев, он мог находить выход своей жизненной энергии, и хотя бы отчасти удовлетворить свое стремление к идеалу.
Романтизм Лермонтова-поэта странным образом связан с романтическими порывами и мотивами, двигавшими саму его жизнь. Воображаемый мир, перетекая в саму жизнь, так же как «Штосс» - повесть, становится человеческой судьбой Лермонтова. И говоря об этом, Б.Пильняк вряд ли был так уж не прав. Поиск острых ощущений, поиск смертельной опасности привел, в конце концов, к трагической развязке судьбы поэта. И вот тут то на страницах повести Б.Пильняка появляется необходимый завершающий образ - образ убийцы поэта, майора Н.С.Мартынова. Так ли уж виновен, по законам человеческим Мартынов в гибели Лермонтова? История не может оправдать Мартынова, своей пулей оборвавшего жизнь величайшего поэта России. Но не виновен ли в своей смерти и сам Лермонтов, так настойчиво искавший ее?!
Вот как передает Пильняк рассказ дочери Э.А.Клингенберг: «У нас была вечеринка. Моя мама, Лермонтов и Пушкин, брат поэта, сидели на диване. Мартынов стоял около фортепиано. Лермонтов и Пушкин острили. Князь Трубецкой играл на фортепиано. Трубецкой оборвал аккорд и ясно прослышались слова Лермонтова - «Горец с большим кинжалом», - как Лермонтов называл Мартынова. Мартынов сказал Лермонтову: «Сколько раз мне просить вас оставить ваши глупые шутки при дамах!» - Лермонтов ответил: «Вместо пустых угроз, ты гораздо лучше бы мне сделал, если бы действовал» - и Мартынов вызвал Лермонтова».
Мартынов у Пильняка становится по-человечески очень несчастным и вызывает к себе жалость. Его фигура трагична не менее чем фигура самого Лермонтова, но если трагедия Лермонтова - это трагедия высокого и романтического, то трагедия Мартынова - это трагедия посредственности, трагедия маленького человека. Пильняк пишет: - « В кабинете хозяина этого дома - на письменном столе стоял портрет, один единственный, небольшой, темный, сделанный масляными красками, неизвестного художника, - портрет Лермонтова. Лермонтов положил голову на руки и смотрел вперед - очень пристально, очень тяжелыми глазами. В этом доме нельзя было говорить о нем. Кабинет был пуст. Хозяин дома дни свои проводил в этом кабинете, никогда не появлялся на людях. За окнами осыпались листья и зеленели вновь, шли дожди и падали снега. В этом доме никогда не смеялись. Пало крепостное право, строились железные дороги и заводы, в 1871 году, в тридцатилетие убийства Лермонтова, по всей России собирались деньги на памятник Лермонтову. Последние 25 лет жизни хозяин дома выходил из своей усадьбы только раз в году 15 июля. В дни около 15 июля хозяин дома совершенно замолкал. В этот же день - никто его не видел: полями, по бездорожью, он ходил на соседний заштатный погост князей Мышецких - и там служил заупокойную обедню о рабе божьем Михаиле. В этот день он не выходил из своего кабинета, а сидел перед портретом - его. Он положил голову на руки и смотрел вперед. В этой усадьбе никогда не говорили - о нем. Дороги к усадьбе заросли лебедой. Н.С.Мартынов умер в родовой постели с 14-го на 15-е декабря 1875 года, через 34 года после дуэли. В завещании своем он наказал никаких надписей не делать на его могильном камне, даже имени, - дабы имя его было стерто песком времени».
Неслучайно Б.Пильняк дает своей повести такое странное название «Штосс в жизнь». Незаконченное произведение Лермонтова должно было завершиться гибелью Лугина. Последней ставкой художника была смерть, но Пильняк смертью считает все это, лишенное жизни существование, весь этот житейский муравейник, который окружал Лермонтова, и поэтому главную идею своей повести, он воплощает в своем сне. В нем перед писателем вновь появляется Лермонтов, который провозглашает тост за жизнь. Так обыгрывается замысел последнего прозаического произведения Лермонтова в концепции Б.Пильняка. «Штосс» - он начат Лермонтовым в 1841 году и остался незаконченным. Это произведение о человеке со сложным внутренним миром, тоскующем по идеалу. Лермонтов назвал фантастическую любовь к идеалу «самой невинной и вместе самой вредной для человека с воображением».
Олицетворение этого идеала - таинственная красавица, которую Лугин стремится выиграть в карты у старика - призрака. На протяжении всей повести Лермонтов подчеркивает болезненный характер своего героя. Игра со стариком в карты становится символом погони художника за романтическим идеалом. Судя по сохранившимся наброскам плана, повесть, вероятно, должна была закончиться катастрофой, гибелью Лугина. В литературе отмечалось, что «Штосс» заключает в себе известный биографический подтекст.