Звучит музыка. Шуберт «Аве Мария». Музыка затихает. Высвечивается изображение Девы Марии с младенцем на руках. Рафаэль «Сикстинская Мадонна»
Чтец (девушка): Прекрасная молодая женщина с ребенком на руках легко ступает по облакам навстречу своей трагической судьбе. Чтобы люди были счастливы, Мария должна отдать им своего сына – маленького Христа, на страдания и муку. Она в последний раз любовно прижимает его к себе. Прекрасные глаза матери печальны. Она крепче обнимает сына, предчувствуя его горестную судьбу. В пристальном взгляде Марии читается вопрос: «Не ты ли тот, кто сделает меня, мать, несчастной?»
Музыка звучит громче, Шуберт «Аве Мария»
Чтец (юноша): А. Марков «Сикстинская Мадонна»
Я часами глядел на Мадонну,
Что бессмертье дала Рафаэлю,
На глаза…
Не от них ли, бездонных,
Даже черствые души светлели.
Не сводил с нее взгляда, покуда
Дымку облак накинув на плечи,
Как пригрезившееся чудо,
Мне шагнула Мадонна навстречу.
Не безгрешная та,
Не богиня, о которой земные не судят.
Просто мать.
Звучит песня (запись) в исполнении А.Герман «Колыбельная»
Чтец (девушка) Отрывок из поэмы Р.Рождественского «Реквием»
Разве погибнуть ты им завещала,
Родина?
Жизнь обещала,
Любовь обещала,
Родина.
Разве для смерти рождаются дети,
Родина?
Разве хотела ты их смерти,
Родина?
Пламя ударило в небо –
Ты помнишь,
Родина?
Чтец (юноша) читает стихотворение В.Кочеткова «В сожженной деревне», подходя к зыбке, укрепленной в правом углу сцены. Над зыбкой – икона.
Под громкие крики ворон и грачей
Мы утром в деревню входили,
Маячили остовы черных печей.
Руины устало чадили.
И в редком разбросе лежали тела
В тени колоколенки древней.
Как будто бы смерть неохотно брала
Ясак с белгородской деревни.
И в этом еще не дотлевшем аду.
Где горе уже накричалось,
Под старой березой у всех на виду
Ременная люлька качалась.
Играла малиновой медью колен
С июньскою синью небесной.
И тихо сидел годовалый малец
В той зыбке, плывущей над бездной.
Нет, он не кричал, ни о чем не молил,
Ко рту подтянув кулачонки.
И ветер, пропахший бедой, шевелил
Седые его волосенки.
Чтец (девушка)
Разве погибнуть ты им завещала,
Родина?
Жизнь обещала,
Любовь обещала,
Родина.
Разве для смерти рождаются дети,
Родина?
Чтец (юноша)
Проснемся, уснем ли – война, война.
Ночью ли, днем ли – война, война.
Сживает нам горло, лишает сна,
Путает имена.
Чтец (девушка)
Александр, Владимир, Станислав –
Сколько было жизней, сколько слав!
Вечер будет кроваво-синий,
Я склонюсь над колыбелью сына.
Люди же не видали покоя,
В жизнь и смерть без устали играя,
Имя нужно дать ему другое,
Потому что жизнь его другая…
Чтец (юноша)
О чем ни подумай – война, война…
Наш спутник угрюмый – она одна.
Чем дальше от битвы, тем сердцу теплей,
Тем горше с ней.
Восходы, закаты – все ты одна.
Какая тоска ты – война, война!
Ты, ты – проклятье, – темным-темна.
Где павшие братья, – война, война!
Как солнце багрово! Все ты одна.
Какое ты слово: война, война…
Как будто на слове
Ни пятнышка крови,
А свет все багровей во тьме окна.
Чтец (девушка)
Важно с девочками простились,
На ходу целовали мать,
Во все новое нарядились.
Как в солдатики шли играть.
На сцене мужчина держит за руки двух парней-солдат. Читает стихотворение В. Занадворова «Война»
Ты не знаешь, мой сын, что такое война!
Это вовсе не дымное поле сраженья,
Это даже не смерть и отвага. Она
В каждой капле находит свое выраженье.
Это изо дня в день лишь блиндажный песок
Да слепящие вспышки ночного обстрела,
Это – боль головная, что ломит висок;
Это – юность моя, что в окопах истлела;
Это грязных, разбитых дорог колеи;
Бесприютные звезды оконных ночевок;
Это – кровью омытые письма мои,
Что написаны криво на ложе винтовок;
Это – в жизни последний рассвет
Над изрытой землей. И лишь как завершенье –
Под разрывы снарядов, при вспышках гранат
Беззаветная гибель на поле сраженья.
Чтецы (юноши)
1. Помогите мне. Спасите меня. Я не хочу умирать. Маленький кусочек свинца – в сердце, в голову – и все? И мое горячее сердце уже не будет горячим? Пусть будут страдания. Кто сказал, что я боюсь страдать? Это дома я много боялся. Дома. А теперь я все уже узнал, все попробовал. Я ведь пригожусь для жизни. Ведь это даже смешно – убивать человека, который ничего не успел совершить. Я даже десятого класса не кончил. Я познакомился с тобой, война. У меня на ладонях большие ссадины. В голове моей шум, спать хочется. Ты желаешь отучить меня от всего, к чему я привык?
Мужчина. Есть детали, которые запоминаются на всю жизнь. И не только запоминаются, маленькие, как будто незначительные, они въедаются, впитываются как-то в тебя, начинают прорастать, вырастают во что-то большее, значительное, вбирают в себя всю сущность происходящего, становятся как бы символом.
2. Я помню одного убитого бойца. Он лежал на спине, раскинув руки, и к губе его прилип окурок. И это было страшнее всего, что я видел до и после на войне. Страшнее разрушенных городов, распоротых животов, оторванных рук и ног. Раскинутые руки и окурок на губе. Минуту назад была еще жизнь, мысли, желания. Сейчас…
Чтец (девушка)
Ей не спится, что-то сердце ноет,
Ломит грудь, а ночь темным-темна,
Звезд не видно, зимний вечер воет,
И куда ни глянь – везде война.
Стонет явор за окном уныло,
Кот мурлычет в сонной тишине.
Пусто в хате. Мужа схоронила,
А сыны? Где ж быть им – на войне.
Двое шлют ей радостные вести.
Хоть и горько дома жить одной,
Но за старших двух душа на месте,
Только младший – жив ли он, родной?
А. Розенбаум «Красная стена» (звучит запись песни).
Чтец (женщина) читает отрывок из поэмы Р.Рождественского «Реквием» №6
Ой, зачем ты, солнце красное,
Все уходишь – не прощаешься?
Ой, зачем с войны безрадостной
Сын не возвращается?
Из беды тебя я выручу.
Прилечу я птицей быстрою.
Отзовись, моя кровиночка!
Маленький, единственный…
Белый свет не мил,
Изболелась я.
Возвратись, моя надежда!
Зернышко мое, зорюшка моя.
Горюшко мое, –
Где же ты?
Не могу найти дороженьки,
Чтоб заплакать над могилою…
Не хочу я ничегошеньки, –
Только сына милого…
За лесами моя ластонька,
За горами – за громадами…
Если выплаканы глазоньки –
Сердцем плачут матери.
Белый свет не мил.
Изболелась я.
Возвратись, моя надежда!
Зернышко мое,
Зорюшка моя.
Горюшко мое, –
Где же ты?
Звучит тихая мелодия М.Таривердиева «Воспоминание»
Чтец (юноша) Стихотворение А.Н.Некрасова «Внимая ужасам войны»
Внимая ужасам войны
При каждой новой жертве боя,
Мне жаль не друга, не жены,
Мне жаль не самого героя…
Увы! Утешится жена.
И друга лучший друг забудет!
Но где-то есть душа одна –
Она до гроба помнить будет!
Средь лицемерных наших дел
И всякой пошлости и прозы
Одни я в мире подсмотрел
Святые, искренние слезы –
То слезы наших матерей!
Им не забыть своих детей,
Погибших на кровавой ниве,
Как не поднять плакучей иве
Своих поникнутых ветвей.
Чтец (женщина) читает отрывок из рассказа А. Платонова «Взыскание погибших»
Мать вернулась в свой дом.
Она шла по полям, тоскующая, простоволосая, со смутным, точно ослепшим лицом… Горе ее было вечным и печаль неутомимой – мать утратила мертвыми всех своих детей.
На своем пути она встречала немцев, но они не тронули эту женщину; им было странно видеть столь горестную старуху, они ужаснулись вида человечности на ее лице.
Пройдя сквозь войну, мать вернулась домой. Но родное место ее теперь было пустым. Она села посреди остывшего пожарища и стала перебирать руками прах своего жилища. Если она умрет, то где сохранится память о ее детях и кто их сбережет в своей любви, когда ее сердце тоже перестанет дышать?
Мария Васильевна пришла на место могилы, где стоял крест, сделанный из двух связанных поперек жалобных, дрожащих ветвей. Мать села у этого креста, под ним лежали ее нагие дети, умертвленные, поруганные и брошенные в прах чужими руками.
– Были бы вы живы, были бы вы живы! А теперь, где ваша жизнь, какую вы не прожили, кто проживет ее за вас? Матвею-то сколько ж было? Двадцать третий шел, а Василию двадцать восьмой. А дочке было 18, теперь уже 19 пошел бы, вчера она именинница была…
Сколько же сердца своего истратила на вас, сколько крови моей ушло, но значит, мало было, мало было одного сердца моего и крови моей, раз вы умерли, раз я детей своих живыми не удержала и от смерти не спасла…
Они, что же, они дети мои, они жить на свете не просились. А жить на земле, видно нельзя еще, тут ничего не готово для детей: готовили только, да не управились!
Чтец (женщина) читает плач Н. Коняева «Мать павшего воина»
Протоптать мне-ко дороженьку да пройти мне-ко тропиночку да ко сваму рожену дитяточку, на круту-то складену могилушку. Я пришла, горюша-горькая, на великий- то на праздничек, на большое поминалище. Как прошло да прокатилося тридцать лет да тридцать зимушек – крепко спишь, не пробуждаешься, с сладким сном не расставаешься. Ноженьки-то на дороженьке, рученьки-то у сердеченька… Как мне жить-то оповадиться? Не увижу я, горющица…
Звучит музыка. Моцарт «Реквием». Свет в зале приглушен. По обеим сторонам зала проходят мальчики, в руках которых зажженные свечи. Они поднимаются на сцену.
Священник исполняет Заупокойную, объявляет минуту молчания.
– Минута молчания.
Чтец (девушка) читает отрывок из поэмы Р.Рождественского «Реквием»
Черный камень,
Черный камень.
Что ж молчишь ты,
Черный камень?
Разве ты хотел такого?
Разве ты мечтал когда-то
Стать надгробием могилы
Неизвестного солдата?
Черный камень.
Что ж молчишь ты,
Черный камень?
Разве камни виноваты в том,
Что где-то под землею
Слишком долго спят солдаты?
Безымянные солдаты,
Неизвестные солдаты…
А над ними травы сохнут.
А над ними звезды меркнут.
И оранжевое солнце разливается по небу.
Время движется над ними…
Но когда-то, но когда-то
Кто-то в мире помнил, имя
Неизвестного солдата!
Ведь еще до самой смерти
Он имел друзей немало.
Ведь еще живет на свете
Очень старенькая мама.
Чтец (женщина).
Пуля,
Жизнь скосившая сыновью,
Жгучей болью захлестнула мать.
Некого с надеждой
И любовью
Ей теперь под кров свой ожидать.
От глухих рыданий обессиля,
Задремала
И приснилось ей,
Будто бы она –
Сама Россия,
Мать ста миллионов сыновей.
Будто в поле,
Вихрем опаленном,
Где последний догорает бой.
Кличет,
Называя поименно,
Сыновей,
Что не придут домой.
Беззаветно храбрых и красивых,
Жизнь отдавших, чтоб жила она…
Никогда их не забыть России,
Как морей не вычерпать до дна.
Снег дымится,
Он пропитан кровью,
Меж убитых тихо мать идет
И с суровой терпеливой скорбью
В изголовье вечность им кладет.
А в душе не иссякает сила
И лежит грядущее пред ней,
Потому что ведь она Россия –
Мать ста миллионов сыновей!
Звучит в запись песни А. Розенбаума «Бабий яр»
Чтец (женщина) читает стихотворение Н. Буровой
Я сына родила не для войны!
Не для войны букварь ему давала.
Тревожилась, гордилась, тосковала,
Пожизненно влюбленная, как мать,
Готовая и штопать, и стирать,
И ждать скупых, нерасторопных писем
С какой-нибудь окраины страны.
Я сына родила не для войны!
Его вчерашний звонкий голосок,
А нынче жизнерадостный басок
Мне веру в жизнь и счастье утверждает,
А где-то в мире солнечном блуждает
Угроза смерти, голода и тьмы –
Работают холодные умы…
Я сына родила не для войны.
Чтец (женщина) читает отрывок из повести В. Закруткина «Матерь человеческая»
– Ну, здравствуй, сыночек.. Здравствуй, Васенька, кровинушка моя.
Теперь, когда рядом с Марией лежал ребенок, и она, бережно охватив его рукой, вслушивалась, как он тихо и ровно дышит, она почувствовала, что в этом тихом младенческом дыхании рожденного ею человека заключается вся ее жизнь.
В это мгновенье Марии показалось, что она родила их всех, беззащитных, рассеянных войной по неприютным, угрюмым полям малых людей, от которых она, родившая их мать, должна отвести смерть.
Ей почудилось, что в свисте пуль и грохоте снарядов, в разгуле убийств, жестокости, крови она родила не только сына, но, содрогаясь от мучительной боли и счастья, родила всех детей истерзанной земли, требующих от нее, матери, защиты и ласки.
– Вы все будете жить,– шепнула Мария,– вы все будете жить…
Чтец (юноша): Все, что нам свято, дорого, озарено именем матери. Хлебороб, обращаясь к земле, благодарно произносит: «Спасибо, кормилица-мать». Солдат в бою с врагом бьется за родную землю-мать. Земля устала от войны… Устала… Почему мы забываем о том, что люди рождаются для жизни, для созидания, для любви?
Вокальная группа исполняет песню «Земля моя»
Чтец (девушка)
Вращаясь в космосе в плену своей орбиты
Не год, не два, а миллионы лет,
Я так устала… Плоть моя покрыта
Рубцами ран – живого места нет!
Зачем друг друга люди так боятся,
Что позабыли о самой земле?
Ведь я могу погибнуть и остаться
Обугленной песчинкой в дымной мгле.
Звучит музыка – пение птиц. Все подходят к центру – Земле. Дети вручают цветы ветеранам, матерям.
Чтецы читают по-очереди (юноша, девушка)
И ходит по Земле
Босая Память –
Маленькая женщина.
Она идет,
Переступая рвы,–
Ей не нужны ни визы, ни прописки.
В глазах-то одиночество вдовы,
То глубина печали материнской.
Она идет,
Покинув свой уют,
Не о себе – о мире беспокоясь.
И памятники честь ей отдают,
И обелиски кланяются в пояс.
