Цели и задачи:
- погрузить в атмосферу художественной и творческой жизни М. Ю. Лермонтова, воссоздать образ поэта как личности
- развивать навыки творческого восприятия и выразительного чтения произведений поэта
- воспитывать желание понять внутренний мир поэта, постигнуть глубину поэтической мысли, красоту художественных образов
Ход вечера.
С раннего детства М. Ю. Лермонтов был очень одинок. Тема одиночества поэта звучит в стихотворениях “Парус”, “И скучно, и грустно…”, “Как часто, пёстрою толпою окружён…”, “Листок”, “Выхожу один я на дорогу…” и других. Сегодня мы поговорим о том, как поэт пытался найти спасение от трагического одиночества в любви, искал “душу родную” среди тех прекрасных женщин, которые его окружали.
Когда М. Ю. Лермонтову было 15 лет, в Москве, у своей кузины Сашеньки Верещагиной, он познакомился с Екатериной Александровной Сушковой. Она была двумя годами старше юного поэта, которого все называли просто Мишель. Лермонтов был по-мальчишески увлечён черноглазой кокеткой Катюшей Сушковой. Она была более развита и начитанна, чем девушки её круга. Этой самовлюблённой барышне нравилось быть окружённой поклонниками, кокетничала она и с мальчиком-поэтом, подтрунивала над ним и не относилась серьёзно к его чувствам. Дело было в Средникове, живописном подмосковном имении, где М. Ю. Лермонтов проводил лето. Катенька Сушкова часто гостила в Средникове. В кругу молодёжи было принято притворяться влюблённым в “мисс черноглазую”. В конце лета, перед отъездом в Москву, затеяли инсценировку с пением и оркестром. Для этой шутки Лермонтов написал стихотворение, которое Е. А. Сушкова впоследствии опубликовала под названием “Черноокой”:
Твои пленительные очи
Яснее дня, чернее ночи.
Вблизи тебя до этих пор
Я не слыхал в груди огня;
Встречал ли твой волшебный взор-
Не билось сердце у меня.
И пламень звёздочных очей,
Который вечно, может быть,
Останется в груди моей,
Не мог меня воспламенить.
К чему ж разлуки первый звук
Меня заставил трепетать?
Он не предвестник долгих мук,
Я не люблю! Зачем страдать?
Однако же хоть день, хоть час
Желал бы дольше здесь пробыть,
Чтоб блеском ваших чудных глаз
Тревогу мыслей усмирить.
В 1838 году Е. А. Сушкова вышла замуж за старого своего поклонника, дипломата А. В. Хвостова, и Лермонтов присутствовал на её свадьбе.
В 1831 году Лермонтов пережил пылкое увлечение дочерью известного московского драматурга, Натальей Фёдоровной Ивановой, девушкой необыкновенной красоты.
Долгие годы биографы не знали имени женщины, скрытого под инициалами Н. Ф. И.; ей адресованы многие стихи Лермонтова. Внучка Н. Ф. Ивановой вспоминала: “Что М. Ю. Лермонтов был влюблён в мою бабушку, Наталью Фёдоровну Обрескову, урождённую Иванову, я неоднократно слышала от моей матери… У Натальи Фёдоровны хранилась шкатулка с письмами М. Ю. Лермонтова и его посвящёнными ей стихами, всё это сожжено было из ревности её мужем Николаем Михайловичем Обресковым”
Вскоре Лермонтов убедился, что Наталья Фёдоровна предпочитает одного из его друзей. Чувство горестного сожаления о напрасно растраченном жаре души охватывают юношу, но и после замужества Натальи Фёдоровны он продолжает бывать в их доме. К Н. Ф. Ивановой обращены стихи Лермонтова:
К себе.
Как я хотел себя уверить,
Что не люблю её, хотел
Неизмеримое измерить,
Любви безбрежной дать предел.
Мгновенное пренебреженье
Её могущества опять
Мне доказало, что влеченье
Души нельзя нам побеждать;
Что цепь моя несокрушима,
Что мой теперешний покой.
Лишь глас залётный херувима
Над сонной демонов толпой.
Звучит вальс №7 Ф. Шопена до-диез минор.
Лермонтов начинает посещать московские гулянья, балы, маскарады. Он почти не бывает в университете, старается забыть ос своём горе. Именно в таком состоянии однажды во время загородной прогулки он обратил внимание на милую, тихую Вареньку Лопухину, которую видел раньше, но как-то не замечал. Лопухины были в родстве с бабушкой Лермонтова, и поэт посещал их запросто.
Варенька – блондинка с чёрными глазами. Это придавало ей оригинальную прелесть. В ней была обаятельная простота, свойственная глубоким и цельным натурам. Варенька была всеобщей любимицей.
Варенька знала о недавнем глубоком чувстве Лермонтова к Наташе Ивановой и пыталась как-то утешить его. Не раз Лермонтов сопоставлял Вареньку Лопухину с Натальей Фёдоровной, которой всё ещё не мог забыть, и всё больше понимал, как близка и дорога ему Варвара Александровна. Так возникло одно из первых петербургских стихотворений:
Она не гордой красотою
Прельщает юношей живых,
Она не водит за собою
Толпу вздыхателей немых.
И стан её – не стан богини,
И грудь волною не встаёт,
И в ней никто своей святыни,
Припав к земле, не признает.
Однако все её движенья,
Улыбки, речи и черты
Так полны жизни, вдохновенья,
Так полны чудной простоты.
Но голос душу проникает,
Как вспоминанье лучших дней,
И сердце любит и страдает,
Почти стыдясь любви своей.
Весной 1835 года Варенька Лопухина, не дождавшись приезда Лермонтова в Москву, вышла замуж за Николая Фёдоровича Бахметева. Лермонтов тяжело воспринял это известие. Н. Ф. Бахметев был старше жены на семнадцать лет. Он оказался чёрствым и мелочным человеком. По его требованию Варваре Александровне пришлось уничтожить все письма Лермонтова, адресованные ей.
Последняя встреча Лермонтова с В. А. Лопухиной произошла в 1838 году в Петербурге. Варвара Александровна не нашла счастья в браке. Всю жизнь она оставалась верна своему глубокому чувству к поэту, пережила Лермонтова на 10 лет, много страдала и умерла в 1851 году 36-ти лет отроду.
Расставшись с Лопухиной, поэт всю жизнь тосковал по ней. До конца жизни он обращался к ней в стихах и не раз рисовал её портреты.
Звучит скерцо из сюиты “Сон в летнюю ночь” Ф. Мендельсона.
Осенью 1838 года, в Петербурге, Лермонтов знакомится с Софьей Николаевной Карамзиной, которая была старше его на 12 лет. Она была распорядительницей салона вдовы известного историка Н. М. Карамзина. Впечатлительный поэт, так часто чувствующий себя отчуждённо в светском обществе, был очарован душевной ясностью, непосредственностью и доброжелательностью Софьи Николаевны.
Лермонтов не был ранен С. Н. Карамзиной, но её тепло и приветливость согревали его. Поэт делился с Софьей Николаевной своими творческими замыслами и бывал у Карамзиных не только по вечерам как посетитель салона, но запросто, по-домашнему, в дневные часы. Здесь “смирялась души его тревога”, здесь он чувствовал себя в родном доме.
На доверчивую дружбу Лермонтова Софья Николаевна отвечала чем-то более глубоким и горячим.
Первое посвящение Софье Николаевне, написанное ей в альбом, Лермонтов сжёг на свече. Через некоторое время он пишет знаменитое стихотворение “Из альбома С. Н. Карамзиной”, которое было напечатано вскоре после гибели поэта в конце 1841 года:
Любил и я в былые годы,
В невинности души моей,
И бури шумные природы,
И бури тайные страстей.
Но красоты их безобразной
Я скоро таинство постиг,
И мне наскучил их несвязный
И оглушающий язык.
Люблю я больше год от году,
желаньям мирным дав простор,
Поутру ясную погоду,
Под вечер тихий разговор…
Мария Алексеевна Щербатова, урождённая Штерич, была несчастлива в браке. Она рано овдовела и вела в столице светский образ жизни. Но охотнее, чем на балах, она бывала в гостеприимном доме Карамзиных, где, видимо, познакомилась и с Лермонтовым. Образованная, умная, молодая женщина хорошо знала литературу, любила стихи и музыку и была очень хороша собой. Лермонтов говорил о ней своему родственнику Шах - Гирею, что она такая, “что ни в сказке сказать ни пером описать”, М. И. Глинка вспоминал, что Щербатова была “прелестна, хотя не красавица, видная, статная и чрезвычайно увлекательная женщина”. М. Ю. Лермонтов посвятил М. А. Щербатовой стихотворение “Отчего”:
Мне грустно, потому что я тебя люблю,
И знаю: молодость цветущую твою
Не пощадит молвы коварное гоненье.
За каждый сладкий день иль сладкое мгновенье
Слезами и тоской заплатишь ты судьбе.
Мне грустно… потому что весело тебе.
Особенно ценил поэт смелость и независимость суждений Щербатовой, её внутреннюю силу и верность сердечным привязанностям.
Звучит музыка А.Хачатуряна к драме М. Ю Лермонтова “Маскарад”.
16 февраля 1840 года Лермонтов был на балу у графини Лаваль, в особняке на Английской набережной. На балу произошло столкновение между Лермонтовым и молодым Барантом. Виновницей столкновения считали в свете М. А. Щербатову, за которой, по свидетельству современников, “волочился сын французского посла Эрнест де Барант, пустой, чванный человек”. На бале Щербатова оказала Лермонтову “немножко слишком явное предпочтение”. Это и взорвало Баранта, который увидел в поэте счастливого соперника.
В начале 1841 года Лермонтову удалось выхлопотать разрешение приехать в Петербург. На другой день после приезда он отправился на бал. Хозяйка дома, Александра Кирилловна Воронцова-Дашкова, урождённая Нарышкина, относилась к Лермонтову с большой приязнью. Графиня Воронцова-Дашкова была одной из самых заметных женщин светского Петербурга 30-х и начала 40-х годов. Александра Кирилловна отличалась необыкновенным остроумием. Кроме того, изящество и грация , присущие ей, соединялись с неподдельной весёлостью, живостью, почти мальчишеской проказливостью. Жизнь била в ней живым ключом.
Появление Лермонтова на балу у Воронцовых-Дашковых было дерзким и даже вызывающим, Хозяйка дома заступилась за опального поэта перед великим князем, присутствовавшим на балу, а в дальнейшем способствовала тому, чтобы уладить осложнение, грозившее Лермонтову немедленной высылкой из Петербурга.
К портрету А. К. Воронцовой-Дашковой Лермонтов написал стихотворение.
К портрету.
Как мальчик кудрявый, резва,
Нарядна, как бабочка летом;
Значенья пустого слова
В устах её полны приветом.
Ей нравиться долго нельзя:
Как цепь, ей несносна привычка,
Она ускользнёт, как змея,
Порхнёт и умчится, как птичка.
Таит молодое чело
По воле – и радость и горе,
В глазах – как на небе светло,
В душе её тёмно, как в море!
То истиной дышит в ней всё,
То всё в ней притворно и ложно!
Понять невозможно её,
Зато не любить невозможно.
С поэтессой графиней Евдокией Петровной Ростопчиной Лермонтов познакомился ещё в юности, в Москве, в начале 1830-х годов. Однако подружились и сблизились они значительно позднее, почти через 10 лет. Этому способствовала поэтическая настроенность обоих, их любовь к поэзии и некая общность судеб. И Лермонтов, и Ростопчина рано осиротели и росли без материнской ласки. Оба испытали в жизни разочарования и невзгоды.
В свой последний приезд в Петербург в 1841 году Лермонтов постоянно встречался с Ростопчиной у Карамзиных и других общих знакомых.
13 апреля 1841 года Е. П. Ростопчина ужинала вместе с А. Н. Карамзиным и Лермонтовым. Поэт только и говорил об ожидающей его скорой смерти.
Вскоре, в конце этого трагического 1841 года. Е. П. Ростопчина в стихотворении “Пустой альбом” вспоминала свои встречи с Лермонтовым и прощальный ужин:
О! Живо помню я тот грустный вечер,
Когда его мы вместе провожали,
Когда ему желали дружно мы
Счастливый путь, счастливейший возврат.
Как он тогда предчувствием невольным
Нас пугал! Как нехотя, как скорбно
Прощался он… Как верно сердце в нём
Недоброе, тоскуя, предвещало!
Перед отъездом из Петербурга на Кавказ Лермонтов подарил Ростопчиной альбом, в котором записал стихотворение, ей посвящённое:
Я верю: под одной звездою
Мы с вами были рождены;
Мы шли дорогою одною,
Нас обманули те же сны.
Но что ж! – от цели благородной
Оторван бурею страстей,
Я позабыл в борьбе бесплодной
Преданья юности моей.
Предвидя вечную разлуку,
Боюсь я сердцу волю дать;
Боюсь предательскому звуку
Мечту напрасную вверять…
Так две волны несутся дружно
Случайной, вольною четой.
В пустыне моря голубой
Их гонит вместе ветер южный;
Но их разрознит где-нибудь
Утёса каменная грудь…
И, полны холодом привычным,
Они несут брегам различным,
Без сожаленья и любви,
Свой ропот сладостный и томный,
Свой бурный шум, свой блеск заёмный
И ласки вечные свои.
Уже из Пятигорска, незадолго до своей трагической гибели, Лермонтов просил бабушку прислать ему книгу Е. П. Ростопчиной. На этой книге стихотворений автором была сделана дарственная надпись: “Михаилу Юрьевичу Лермонтову, в знак удивления к его таланту и дружбы искренней к нему самому, Петербург, 20-е апреля 1841 г.”. Поэту не суждено было получить этот подарок.
Звучит вальс №7 Ф. Шопена до-диез минор.