Знакомство с циклом так называемых “петербургских повестей” Н.В. Гоголя начинается с 8-го класса, и наряду с идейно-тематическим содержанием произведений не меньший интерес представляет образ изображенного на страницах повестей Петербурга. Работа над приметами времени дает богатый материал для поисковой деятельности учащихся, заставляет их привлекать дополнительный материал по истории, архитектуре, этнографии и другим областям жизни и быта России XIX века. Несомненно, что знакомство с реалиями гоголевской эпохи обогащает и словарный запас учащихся: без лексической работы над значением ушедших из речевой практики слов многие события остались бы непонятыми.
К образу Петербурга обращались многие писатели. У Пушкина звучит и торжественный гимн Петербургу (“Полнощных стран краса и диво”), и утверждение его бессердечного, равнодушного отношения к трагедии отдельно взятого человека (поэма “Медный всадник”). Петербург как персонаж живет и действует на страницах романов Достоевского. Он, по сути, становится соучастником многих событий в жизни героев, оказывает на них тяжкое давление и психологическое воздействие. На фоне пыльного и душного города герои задыхаются, ищут выхода, развивают бредовые идеи. И у Пушкина, и у Достоевского картина Петербурга достоверна и объективна. У Гоголя изображение столицы расширяется, обрастает подробностями, образ города становится метафоричным: Невский проспект, например, олицетворяет собою двуличное существо, он живет двойной жизнью.
Основная задача, которую ставил Гоголь в петербургских повестях, – создать психологический портрет времени и человека, “с его маленькими радостями, маленькими горестями, словом, всей поэзией его жизни” (В.Г. Белинский). Более глубокому пониманию текста способствуют реалии гоголевской эпохи, на фоне их и разворачиваются события в жизни героев. Имея под собой реальную основу, события у Гоголя связываются с настоящими фактами, географическими названиями и историческими лицами, а сама столица государства является отдельным, очень широко представленным, достоверным образом. В описании Петербурга звучит наравне с объективной оценкой жизни XIX века личностное восприятие автором северной столицы, выражены чувства и ощущения Гоголя, связывавшего свои надежды с этим городом.
Сама столичная публика очень многообразна: от прислуги и лакеев, от темных чухонцев и чиновников самого разного ранга до людей высшего света, также среди персонажей имеются и реальные исторические лица (Екатерина II), литераторы и журналисты (Булгарин Ф.В., Греч Н.И.). Пройдя сам чиновничью службу в одном из департаментов, Гоголь дает весьма достоверную справку о чиновничьих рангах и офицерских чинах. В “Невском проспекте” мы читаем: “… титулярные, надворные и прочие советники… коллежские регистраторы, губернские и коллежские секретари…” Этот список представляет собою деление чиновников по рангам, введенное Петром I в 1722 году, где все чиновники гражданского ведомства делились на 14 классов. В этой же повести мы читаем о повытчике – судебном человеке, следившем за порядком и хранением поступающих бумаг; о камер-юнкерах и камергерах – придворных званиях для лиц, имевших чин 3-4 классов; о квартальных надзирателях, или капитан-исправниках – так эта должность называется в “Шинели” – полицейских чиновниках, в ведении которых находились определенные кварталы города; о столоначальниках, о Главном штабе и Государственном совете – высших органах Российской империи, располагавшихся в Зимнем дворце.
В повести “Нос” наши познания чинов и столичных государственных учреждений углубляются, и мы узнаем о должности обер-полицмейстера, начальника полиции Петербурга, об экзекуторе, столоначальнике, Сенате и Управе благочиния.
Многие факты из жизни Петербурга нашли отражение в произведениях петербургского цикла и несут в себе авторскую оценку, например, Екатерининский канал, “известный своею чистотою” (речь идет о Екатерининском канале, куда спускались сточные воды, о чистоте его Гоголь говорит иронически).
Тело бедного Пискарева свезли на Охту – предместье Петербурга, где находилось старое кладбище. Кладбище, видимо, не для знатного и богатого люда, потому что гроб Пискарева сопровождал лишь солдат-сторож.
Все эти тонкости были близки и понятны современникам Гоголя, а для нас представляют ценные исторические знания, требуют комментария учителя, потому что без этого они просто пройдут мимо внимания школьника.
Художник Чартков тащится домой в Пятнадцатую линию на Васильевском острове. Это было излюбленное место жительства художников благодаря соседству с академией художеств. Бедные кварталы Петербурга особенно хорошо известны писателю, потому что в своих повестях он с многочисленными подробностями останавливается на их описании. Одно из таких описаний мы встречаем в повести “Портрет”. Речь идет о Коломне, районе на правом берегу Фонтанки на окраине Петербурга: “Сюда не заходит будущее, здесь все тишина и отставка, все, что осело от столичного движенья. Сюда переезжают на житье отставные чиновники, вдовы, небогатые люди…, выслужившиеся кухарки… и, наконец, весь тот разряд людей, который можно назвать одним словом: пепельный…”
Введение в текст повестей примет архитектуры Петербурга делает произведения живыми, яркими, достоверными. Строящаяся церковь, перед которой останавливаются два толстяка, не что иное, как заложенная в 1883 году по проекту А.П. Брюллова лютеранская церковь, отличавшаяся необычной по тем временам архитектурой. Сравнивая рот иного едока с величиною арки Главного штаба, Гоголь имеет в виду здание на Дворцовой площади, построенное по проекту архитектора Росси и поражающее своими размерами.
Бедный Ковалев, узнав в господине в мундире собственный нос, бежит за его каретою до Казанского собора. Здесь речь идет о соборе Казанской богоматери, построенном архитектором Воронихиным. А в эпизоде, где автор рассказывает о покупке майором “какой-то орденской ленточки, неизвестно для каких причин, потому что он сам не был кавалером никакого ордена”, мы читаем о Гостином дворе, популярнейшем рынке Петербурга.
Вполне разумно, если учитель на уроке познакомит учащихся с изображениями, снимками, рисунками перечисленных сооружений: тогда они перестанут быть абстрактными.
Печать времени лежит и на рассказанных Гоголем слухах и сплетнях, в частности “вечном анекдоте о коменданте, которому пришли сказать, что подрублен хвост у лошади Фальконетова монумента” (“Шинель”). В данном случае говорится о памятнике Петру I, “Медном всаднике”, работы французского скульптора Фальконе.
Разнородная столичная публика также несет на себе приметы своего времени. Из повестей Гоголя мы узнаем названия лавок и модных магазинов, читаем об особенностях одежды петербуржцев. Перечень торговых заведений и всевозможных лавок был хорошо известен современникам Гоголя, а ныне составляет увековеченную гениальным писателем историю Петербурга начала XIX века. Так во что же были одеты современники молодого Гоголя? Это и салопы (верхняя женская одежда в виде широкой длинной накидки с прорезями для рук), и пестрядевые халаты из грубой домашней материи пестрого цвета, и рединготы (длинное пальто широкого покроя), и фризовые шинели, сшитые из грубой ворсистой ткани типа байки, именуемой фризом, и демикотоновые сюртуки из плотной хлопчатобумажной ткани. На головных уборах иных дам нередки были плюмажи, то есть украшения из перьев. А в одеянии мужчин были стремешки, род штрипок, иначе говоря, тесьмы, пришитой к штанинам брюк снизу и продеваемой под подошву обуви.
Многие лавки и магазины, рынки и рестораны шагнули с петербургских улиц в произведения Гоголя да так и остались в них, например, магазин Юнкера – один из модных магазинов (“Нос”), Щукин двор – один из столичных рынков (“Портрет”).
Не остались в стороне и события общественно-политической жизни столицы. В 30-е годы в петербургских театрах изменился театральный репертуар, и на сцене появляется бытовой водевиль с героями чиновниками, актерами, купцами. В “Невском проспекте” мы читаем: “Русский народ любит изъясняться такими резкими выражениями, какие они, верно, не услышат даже в театре”. Иронично выставляет писатель помещаемые в газетах “важные статьи” о приезжающих и отъезжающих как постоянный отдел, в котором печатался список лиц, как правило, значительных, чиновных, приехавших или выбывших из столицы. Не оставил автор без внимания пользовавшиеся у широкого читателя успехом псевдоисторические произведения Булгарина и Греча, а также лубочные повести Орлова, которые служили мишенью для насмешек литературных критиков. Когда Гоголь говорит о том обществе, к которому принадлежал Пирогов, называя его “каким-то средним классом общества”, писатель прибавляет: “В высшем классе они попадаются очень редко или, можно сказать, никогда. Они любят потолковать об литературе; хвалят Булгарина, Пушкина и Греча и говорят с презрением и остроумными колкостями об Орлове”. Не менее яркие приметы столичной жизни того времени – популярные водевили из простонародной жизни, так называемые “Филатки”, продержавшиеся на сцене Александринского театра до 50-х годов XIX века, а также первая крупная частная газета в России “Северная пчела”, тираж которой доходил до 10 000 экземпляров.
Еще одна примета гоголевского времени – введение запрета писать о продаже крепостных в газетах – отражена в повести “Нос”. Действительно, правительство запретило объявлять о продаже людей. В газетах скромно печатали: “Отпускается в услужение кучер трезвого поведения… дворовая девка 19 лет, упражнявшаяся в прачечном деле, годная и для других работ”. Интересно, что содержание объявлений времен Гоголя мало чем отличается от нынешних. Там же мы читаем: “… прочные дрожки без одной рессоры; молодая горячая лошадь в серых яблоках, семнадцати лет от роду; новые, полученные из Лондона, семена репы и редиса; продаются старые подошвы…” Все это похоже на правду и очень смешно. И так во всем: в описании черт времени, событий общественно-политической и культурной жизни столицы, реальных исторических лиц – мы видим не только объективную реальность, но и гоголевскую иронию.
В работе над историческими приметами времени можно разделить учащихся на поисковые группы. Одни получают задание по устаревшей лексике, другие работают над названиями улиц и районов, третьи знакомятся с литературной обстановкой того времени и так далее. Возможно, учащиеся сами предложат различные варианты и подходы к изучению данной темы: художники могут изобразить одежду гоголевских времен, средствами школьной печати можно выпустить газету с объявлениями о купле-продаже в духе Гоголя, представить реестр рангов чиновников. Опыт работы показывает, что учащиеся быстро подхватывают новые идеи и способны сами проявлять яркую инициативу.
Углубление психологического портрета столицы и ее жителей, интерес к проблеме “маленького человека”, изображая которого, Гоголь утверждает, что деление общества на “маленьких” и “больших” людей безнравственно, – все это, безусловно, главная тема петербургского цикла повестей, и на нее должно быть сосредоточено основное внимание учащихся. Но нельзя оставлять без внимания и тот факт, что произведения Гоголя несут на себе отпечаток времени, представляют собою достоверную картину жизни столицы 30-х годов XIX века. Все это представляет интерес как для литературоведов, так и для историков и дает богатый материал для изучения творчества писателя.