В произведении А.С. Пушкина «Евгений Онегин» мы встречаемся с образцами любовных писем начала XIX века. Эти письма, как и весь роман, написаны в стихах, в этом их отличие от обычных писем. Рубеж восемнадцатого-девятнадцатого веков называют эпохой эпистолярного жанра. В то время было модно писать письма.
Не случайно Белинский назвал роман «Евгений Онегин» «энциклопедией русской жизни». Любовная переписка русских дворян нашла отражение в пушкинском шедевре.
В контексте романа в стихах письмо Татьяны и письмо Онегина представляют собой относительно самостоятельные тексты. Автор старается убедить читателя в том, что в произведении приведены подлинные письма:
Письмо Татьяны предо мною;
Его я свято берегу,
Читаю с тайною тоскою
И начитаться не могу.
Или:
Княгине слабою рукой
Он пишет страстное посланье.
Хоть толку мало вообще
Он в письмах видел не вотще;
Но, знать, сердечное страданье
Уже пришло ему невмочь.
Вот вам письмо его точь-в-точь.
Скорее всего, именно с целью создать видимость «чужого» текста оба письма написаны иначе, чем главы романа. Пушкин, создавший особую строфику романа, лишает тексты писем этой черты. Письма двух главных героев существуют как текст в тексте, этим определяется их особенность и своеобразие оформления. Например, перед каждым посланием Пушкин дает заголовок – «Письмо Татьяны к Онегину», «Письмо Онегина к Татьяне».
Это сходство двух писем, параллельность чувств и переживаний героев наталкивают на мысль об определенной симметрии в композиции пушкинского текста.
Традиционно принято считать, что основной принцип организации романа – это симметрия (зеркальность) и параллелизм. Симметрия выражается в повторении одной сюжетной ситуации в третьей и восьмой главах: встреча – письмо – объяснение. Своего рода смена героями позиций, занимаемых в романе.
При этом Онегин и Татьяна как бы меняются ролями, не только во внешней схеме, но и в передаче ее Пушкиным. Сначала Татьяна и Евгений встречаются, Татьяна влюбляется в него, страдает из-за неразделенной любви, автор сопереживает ей и мысленно сопутствует своей героине. При встрече Онегин читает ей “проповедь”. При встрече Татьяны и Онегина в Петербурге он оказывается на ее месте, и все события повторяются в той же последовательности, только автор находится рядом с Онегиным. Мы видим, что в первом случае автор с Татьяной, во втором – с Онегиным. Эта так называемая кольцевая композиция позволяет нам вернуться в прошлое и создает впечатление от романа как от гармоничного, законченного целого.
Татьяна говорит, сопоставляя две истории любви:
«Урок ваш выслушала я –
Сегодня очередь моя»
Цельность Татьяны противопоставляется натуре Онегина. Он говорит вещи прямо противоположные при первом объяснении с Татьяной и в письме:
«Но я не создан для блаженства;
Ему чужда душа моя;
Напрасны ваши совершенства:
Их вовсе недостоин я.»
Пред вами в муках замирать,
Бледнеть и гаснуть... вот блаженство.
А Татьяна остается верна себе:
Я вас люблю (к чему лукавить?)»
Два письма, композиция которых, в свою очередь параллельна: ожидание ответа – реакция адресата – два объяснения.
Ось симметрии романа – сон Татьяны (пятая глава), Петербург играет обрамляющую роль (появляется в первой и восьмой главах).
Но основная роль писем – это раскрытие внутреннего мира персонажей. Без откровенной и проникновенной исповеди Татьяны трудно представить себе этот женственный и лирический образ. А письмо Онегина открывает его отношение к миру больше, чем весь текст романа.
В письме Татьяны мы видим идеализированный образ Онегина, образ, который Татьяна себе нарисовала. Она наивно верит, что Евгений способен сочувствовать и не станет презирать ее после столь откровенного признания в любви.
Теперь, я знаю, в вашей воле
Меня презреньем наказать.
Но вы, к моей несчастной доле
Хоть каплю жалости храня,
Вы не оставите меня.
Но Татьяна ошиблась. Онегин даже не соизволил ответить.
Но день протек, и нет ответа.
Другой настал: все нет как нет.
Бледна, как тень, с утра одета,
Татьяна ждет: когда ж ответ?
Героиня ищет понимания. Привычное для нее с детства одиночество вдруг тяготит ее. Неопытной девушке нужна защита, защита от ее мыслей и чувств, которые она уже не может переживать одна, но не знает, кому излить душу.
Вообрази: я здесь одна,
Никто меня не понимает,
Рассудок мой изнемогает,
И молча гибнуть я должна.
Способен ли Онегин спасти влюбленную, погибающую от одиночества деревенскую девушку? Он не ощущает себя спасителем. Ему приятно признание в любви:
«Мне ваша искренность мила;
Она в волненье привела
Давно умолкнувшие чувства».
Но Евгению не интересна Татьяна, он не находит ей место в своей размеренной и бессмысленной жизни.
Когда Татьяна возлюбленному, она не может даже предположить дурные свойства адресата. Для нее Онегин – честный и открытый человек.
«Но мне порукой ваша честь».
Она уверяет себя, что он именно тот, о ком она давно мечтала
«Я знаю, ты мне послан богом»;
«Ты в сновиденьях мне являлся,
Незримый, ты мне был уж мил».
Начав свое письмо вежливым обращением на «вы»: «Я вам пишу…», Татьяна постепенно уверяет себя в том, что Онегин – ее герой, ее спаситель и защитник, и переходит на «ты»: «Я твоя»; «Я знаю, ты мне послан богом»; «Ты в сновиденьях мне являлся». Но в конце письма, как будто одумавшись, она снова переходит на «вы» («ваша честь»).
Письмо построено так, что в начале и в конце героиня проходит процесс осознания себя и своих поступков, отдает отчет, называя действия и состояния: «Я к вам пишу»; «Я знаю»; «Кончаю! Страшно перечесть…». Но, когда с головой уходит в свои переживания, она забывается и говорит даже то, чего и не следовало говорить: «Я твоя»; «Судьбу свою … тебе вручаю»; «Твоей защиты умоляю».
Татьяна взывает к лучшим чувствам, которые, по ее мнению, должны быть в ее избраннике: любви, жалости, чести. Но Онегин не проявил этих качеств. «Полюбите вы снова: но… Учитесь властвовать собою» – эти жестокие, на мой взгляд, слова произносит Евгений, не замечая слез Татьяны.
Из письма Онегина видно, какой он представляет женщину, которой решил признаться в любви.
Предвижу все: вас оскорбит
Печальной тайны объясненье.
Почему Татьяну должно оскорбить признание в любви?
Какое горькое презренье
Ваш гордый взгляд изобразит!
Можно ли представить презрение во взгляде «милого идеала». Татьяна способна сочувствовать и любить, но презирать совсем не в ее характере. Онегин слышит «гневный укор», предвидит «злобное веселье» со стороны Татьяны.
Зато себя немолодой «повеса» видит в самом привлекательном свете. Он представляет себя в письме человеком, способным любить. Более того, способность любить Онегин связывает только со своей персоной. По его мнению, Татьяна не могла даже знать о страданиях любви:
Когда б вы знали, как ужасно
Томиться жаждою любви,
Пылать – и разумом всечасно
Смирять волнения в крови…
Онегин представляет себя жертвой:
«Ото всего, что сердцу мило, тогда я сердце оторвал;
Чужой для всех, ничем не связан».
Он даже не выражает сожаление в том, что стал убийцей Ленского:
«Еще одно нас разлучило…
Несчастной жертвой Ленский пал».
Онегин не выразил раскаяние, никак не обозначил свою вину в смерти друга.
Но от друзей спаси нас, боже!
Уж эти мне друзья, друзья!
Об них недаром вспомнил я.
Когда Евгений пишет письмо, признаваясь в любви замужней женщине, он думает только о себе, Татьяна по-прежнему далека от него. Он так и не понял ее, не разгадал загадочной души русской женщины. Она намного дальше, чем была когда-то, в то время, когда «проповедовал Евгений», рассуждая о чувстве, в котором ничего не понимал. Онегин на протяжении всего письма обращается к Татьяне на «вы» («вас оскорбит»; «глядеть на вас»). Он просто не способен забыться в своем чувстве любви и невольно (как Татьяна) перейти на «ты».
Пустое «вы» сердечным «ты» она, обмолвясь, заменила.
Оба письма построены как признание в любви. Признание Татьяны искренно и откровенно. Ю.М. Лотман отмечает: «Обилие литературных общих мест в письме Татьяны не бросает тени на ее искренность, подобно тому как то, что она, «воображаясь героиней своих возлюбленных творцов», присваивает себе «чужой восторг, чужую грусть» и строит свою любовь по литературным образцам «Кларисы, Юлии, Дельфины», не делает ее чувство менее искренним и непосредственным. Для романтического сознания реальностью становились лишь те чувства, которые можно было сопоставить с литературными образцами…» (3, с.229) Она забывает о себе и пишет даже то, что звучит как-то неприлично. Например, она переходит на «ты» с малознакомым человеком и говорит ему: «я твоя». Героиня в своей наивности видит в Евгении только достоинства, не замечая такие очевидные (для читателя) недостатки.
Письмо Онегина, наоборот, больше обращено к автору послания, чем к адресату. От Татьяны пушкинский герой ожидает только худшие реакции:
«Какое горькое презренье ваш гордый взгляд изобразит»;
«Какому злобному веселью, Быть может, повод подаю».
По мнению Ю.М. Лотмана: «У Онегина есть основания вполне реальные – опасаться презрения Татьяны: отвергнув чистую любовь неопытной девушки и преследуя своей страстью замужнюю женщину, он как бы напрашивается на нелестные мотивировки своих действий» (3, с. 362).
Для обоих героев свойственно представлять себя обиженными и непонятыми. «Никто меня не понимает», – пишет Татьяна. Онегин, боясь быть непонятым и отвергнутым, словно вторит Татьяне:
«Боюсь: в мольбе моей смиренной
Увидит ваш суровый взор
Затеи хитрости презренной…».
Письмо как один из способов раскрыть внутренний мир персонажа, представить читателю речь героев, отличную от речи автора и повествователя, выполняет свое предназначение в пушкинском тексте. Письмо – это еще и способ противопоставления персонажей. Именно в письмах Пушкин открывает, насколько различны Онегин и Ларина. Это объясняет замысел автора – героям не суждено быть вместе.
При сравнении писем становится очевидным, что пушкинская Татьяна лучше Онегина.
Литература
1) Белокурова С.П. Словарь
литературоведческих терминов. – СПб.: Паритет,
2007. – 320с.
2) Гершензон М.О. Сны Пушкина // Гершензон М.О.
Статьи о Пушкине. М., 1926.
3) Лотман Ю.М. Роман А.С. Пушкина «Евгений
Онегин». Комментарий: Пособие для учителя. – Л.:
Просвещение, 1983.
4) Лотман Ю.М. Беседы о русской культуре: Быт и
традиции русского дворянства (XVIII – начало XIX
века). – СПБ.: Искусство – СПБ, 1994.
5) Онегинская Энциклопедия: В 2 т. Т. I. А – К / Под
общ. ред. Н.И. Михайловой; Сост. Н.И. Михайлова, В.А.
Кошелев, М.В. Строганов. – М.: Русский путь, 2004.
6) Онегинская Энциклопедия: В 2 т. Т. II. Л-Я; A – Z/ Под
общ. ред. Н.И. Михайловой; Сост. Н.И. Михайлова, В.А.
Кошелев, М.В. Строганов. – М.: Русский путь, 2004.