Вот уже более двух столетий живет сонет в русской поэзии. Есть некая магия в этой вроде бы случайно возникшей и заданной стихотворной форме, которая продолжает увлекать и поэтов и читателей. Сонет непрост, но гармоничен и классически ясен и требует, как вообще настоящая поэзия, таланта, вдохновения, значительности мысли.
Сонет – эта лаконичная, строгая форма лирико-философского стихотворения, возникла в западноевропейской литературе, покорила литературу русскую и образовала свой особый мир.
Наша работа “Сонет как вершина поэзии” посвящена изучению специфических особенностей жанра в его историческом развитии.
Элегия, баллада, ода, идиллия, мадригал... Как много типов стихотворных произведений знает мировая поэзия! Но все же самой совершенной формой считается сонет. И это закономерно: легко воспринимаемое и быстро запоминаемое количество строк, к тому же идеально скомпонованное изнутри. В начале стоят два четверостишия (катрена), раскрывающих тему сонета, а затем следуют два трехстишия (называемых терцетами), в которых содержится вывод произведения. Такая форма лирического стихотворения создает гармонически уравновешенное целое, диалектически напряженное и идейно заостренное.
Эту четкость строения дополняет и чередование рифм: абба - абба, ввг - дгд. Классический сонет в своей законченности изысканно-прост и утонченно-прекрасен.
Не случайно сонет возник на переломе от средневековья к Возрождению в самом начале XIII века в Италии, точнее Сицилии, в атмосфере высочайшей поэтической культуры. Первая эпоха придавала большое значение идее, вторая - форме художественного творения. У истоков стояли итальянские лирики Ренессанса Данте Алигьери и Франческо Петрарка. Их сонеты - это созерцание божества, поклонение женской красоте и духовному совершенству.
Но сонет – это не только стихотворение, он еще и форма организации строфы. Вначале сонет был строфой в венке сонетов. Венок сонетов возник в Италии в XIII веке. Он представлял собой 14 сонетов, первые строки которых образуют пятнадцатый сонет, называемый магистралом или короной. Последняя строка первого сонета является первой строкой второго сонета и так далее.
В девяностые годы XVI века сонет в Англии становится наиболее распространенным. За пять лет было напечатано около двух с половиной тысяч сонетов.
В эпоху Ренессанса в Англии на сонет смотрели как на “большую” поэтическую форму. Совершенное мастерство требовалось от автора, так как нужно было создать большую картину на малом пространстве. Таким мастером стал Вильям Шекспир. Его сонеты отражают самые разные факты столь малоизвестной биографии великого поэта.
Афористичны и значительны сонеты А.С.Пушкина “Поэту”, “Сонет” и “Мадона”. Их автор нигде не выдерживает категоричные требования канона, сочетая опоясывающую рифмовку с перекрестной, повторяет слова, продолжает мысль четырехстишия в трехстишии.
Несмотря на то, что сам Пушкин создал всего три стихотворения в сонетном жанре в течение одного 1830 года, его авторитет и в этой сфере поэтического творчества дал о себе знать, отозвавшись в творчестве наиболее заметных отечественных сонетистов и предопределив более свободную, по сравнению с западными образцами, форму русского сонета.
Токи, идущие от пушкинских “Мадоны”, “Поэту”, “Сонета” о сонете, явственно ощутимы практически у всех поэтов Х1Х века, обращавшихся к этой ставшей традиционной форме.
Отдельным циклом включил сонеты в свою вторую книгу стихов, вышедшую в 1850 году, А.А.Фет. Его сонеты продолжают пушкинскую традицию, им присуща музыкальность и естественность, свойственные всей лирике Фета.
В истории сонета были периоды взлетов и падения интереса к нему. Два главных пика приходятся на “золотой” и “серебряный” век русской поэзии.
В самом конце Х1Х и первые два десятилетия ХХ века русская литература переживала период необыкновенного подъема, период, как бы воскресивший традиции пушкинского “золотого века” и названный по аналогии “веком серебряным”.
Самым виртуозным сонетистом на пороге “серебряного века” был Иннокентий Анненский, поэт высочайшей культуры, превосходный знаток западной версификации, питавший при этом особенную склонность к эксперименту.
Поэт был поглощен античностью. Трагически пронзительный, искренний голос поэта, высочайшее мастерство делают его поэзию значительным литературным явлением начала века. В стихотворениях Анненского видны ненавязчивая свобода, даже своеволие слова, одновременно зримого и точного. Изобразительны и артистичны строки его сонета “Ноябрь”, в котором поэт отказывается от традиционного пятистопного ямба:
В тумане солнце, как в неволе…
Скорей бы сани, сумрак, поле,
Следить круженье облаков.
Мир сонетов Анненского всегда находится на близком расстоянии и узнается наощупь. Тоской наполнены не только души людей, но и все, что есть в мире. Уже названия показательны: “Мучительный сонет”, “Второй мучительный сонет”. В каждом – тоска части по Целому или мгновения по Вечности. Но в самой тоске оживает их связь или хотя бы её след.
Сонеты Анненского – одни из самых музыкальных в русской поэзии. Он схватывает чувства, настигающие человека. Эти чувства различаются не глазами, а обостренным слухом.
Именно И. Анненскому, а затем, разумеется, Ф. Сологубу, Вяч. Иванову, К.Бальмонту, М. Волошину, В. Брюсову русская поэзия обязана возрождением вкуса к яркой, выразительной форме стиха. Самым ревностным энтузиастом сонета – и как теоретик и как практик – был, несомненно, Валерий Брюсов, считавший этот жанр образцом, идеальной формой поэтического произведения вообще. Он еще в начале своего творческого пути в программном “Сонете к форме” утверждал:
Есть тонкие властительные связи
Меж контуром и запахом цветка.
Так бриллиант невидим нам, пока
Под гранями не оживет в алмазе.
Пристрастное отношение к форме, к технике стиха – неотъемлемая черта всего творческого облика Брюсова. К сонету Брюсов неизменно обращается почти в каждой своей книге, сонеты его своеобразны по темам, и некоторые из них, такие, как “Ассаргадон”, “Женщине” или “Египетский раб”, несомненно, принадлежат к совершеннейшим созданиям поэта. Сонеты Брюсова всегда строги, классичны по форме. Он может передать все многообразие человеческих страстей.
В одном из ранних стихотворений “Сонет к мечте” поэт восклицал: “Я запер дверь и проклял наши дни”, - подчеркивая свой уход в царство собственных грез. В сонетах он представляет себя ассирийским царем, Дон Жуаном, египетским рабом. Но поэт не бежал от действительности, он стремился уйти от пошлости и мелочности. Возвышенное и героическое, таинственное и трагическое он умел увидеть повсюду: в старой гравюре, в раскрытой книге, в случайной уличной сценке, в сказаниях прошлого.
Есть у Брюсова пейзажные сонеты, например, “Южный Крест”. Но пейзажные зарисовки у Брюсова сочетаются с размышлениями о жизни и любви:
Вот дунул ветер, поднял вихри снега;
Запел унылый гимн безлюдных мест...,
Но для мечты есть в скорбной песни нега,
И тени белые – как сонм невест.
Словно очевидец, Брюсов воспевает давно сокрытое веками. Поэт создает целую портретную галерею “любимцев веков”. Энциклопедически образованный человек, он в любой эпохе “чувствует” себя своим, говорит от имени любого героя:
Я – вождь земных царей и царь, Ассаргадон.
Владыки и вожди, вам говорю я: горе!
Поэтический мир брюсовских сонетов – это мир страстей и переживания души, внешне ко всему причастной, но внутренне одинокой. Из всех страстей поэт предпочитает самую вечную – любовь: “Моя любовь – палящий полдень Явы…”, “В любви душа вскрывается до дна…”
Все многообразие жизни волнует поэта в первую очередь как материал для творчества. Брюсов неустанно оттачивал технику стиха, потому так часто обращался к такой форме как сонет.
Пускай мой друг, разрезав том поэта
Упьется в нем и стойкостью сонета,
И буквами спокойной красоты!
Вкус к технической стороне дела (а сонет в этом отношении был едва ли не самым привлекательным объектом приложения творческих устремлений) с легкой руки В. Брюсова становится достоянием не только поэтов-символистов, но и представителей других течений. Мало-помалу заявила о себе целая плеяда мастеров сонетного искусства: одни стремились довести до “последнего” совершенства традиционно-канонический эталон, другие изощрялись в дерзких экспериментах. Впрочем, сам метр полагал, что, кроме него, правильные сонеты получались только у Максимилиана Волошина. В поэзии М. Волошина сонет занимает важное место (автором написано 66 сонетов, что составляет примерно четверть всех его поэтических произведений).
В художественном методе Волошина заметна тяга к предельной выверенности слова, к точности не только поэтической, но и научной. В его цикле “Киммерийские сумерки” чувствуются хваткий взгляд художника и знание истории. У Волошина каждое слово обретает конкретное и поэтически объемное, живое значение:
Старинным золотом и желчью напитал
Вечерний свет холмы. Зардели, красны, буры,
Клоки косматых трав, как пряди рыжей шкуры,
В огне кустарники и воды, как металл.
Во многих сонетах Волошина, строгих по форме, встречаются переносы, в поэтике сонета признаваемые нежелательными. Но именно это наряду с обилием неуловимых пауз и придает неповторимое звучание его произведениям.
Поэт верил, что не случайно пришел в этот мир. Он считал, что должен исполнить особую миссию, но…
Долг не свершен, не сдержаны обеты,
Не пройден путь, и жребий нас обрек
Мечтам всех троп, сомненьям всех дорог…
Расплескан мед, и песни недопеты.
Философские раздумья, попытки осмыслить человеческое существование и свое предназначение с точки зрения мистики проникли и в стихотворения о природе, и в любовную лирику. Для “скитальцев и поэтов”, к которым Волошин относил себя, закрыт “путь проверенных орбит” - путь той обыденной “счастливой” жизни, которой живет большинство. Подлинные поэты живут “явью снов”, то есть мечтой, и памятью о доземном существовании – “внежизненных обидах”. Земля для них – “край изгнанья”, причём временного. Могут ли они роптать на то, что им “в любви не радость встреч дана”? Зато только поэтам дано предвидеть будущее.
Встречаются в наследии Волошина сонеты на современные ему темы – о России, о войне.Революция для Волошина – это ураган, Всемирный потоп, торжище. Он молит у Бога наказания, чтобы искупить грехи:
Отдай нас в рабство вновь и навсегда,
Чтоб искупить смиренно и глубоко
Иудин грех до Страшного Суда.
В поэзии М. Волошина утверждается канон сонета почти классической чистоты.
Еще одна вершина русского сонета – произведения И. А. Бунина. Сонет обыкновенен у Бунина. Он пользуется по преимуществу основными классическими двусложными, реже трехсложными размерами, но наполняет их интонационным и словарным богатством живой “прозаической” речи. Сонеты Бунина отточены и полнокровны, в этой форме классически ясная манера и лаконичная живописность находят естественное выражение.
Восточные, библейские, мифологические мотивы его сонетов – это не просто осмысление экзотического материала любознательным путешественником, а яркие, каким-то волшебством выхваченные картины, настроения, сцены чужой жизни, увиденные с присущей Бунину трезвостью и грустью русского скитальца. Его художественный взгляд философски отмечает:
По жестким склонам каменные плиты
Стоят раскрытой Книгой Бытия.
Сонеты Н. Гумилева также насыщены библейскими, восточными образами. Интерес к истории, стремление уйти от современности характерно для его произведений.
Священных схим озлобленный расстрига,
Я принял мир и горестный, и трудный,
Но тяжкая на грудь легла верига,
Я вижу свет, но день приходит трудный.
Николаю Гумилеву был чужд пафос самодавлеющей ожесточенной осмысленности творчества, столь свойственный, например, В. Брюсову, но и он стремился выявить для себя и другие закономерности волшебного таинства, суть которого состоит в том, чтобы лучшие слова расставить в лучшем порядке.
К сонетам Гумилев питал особую склонность. Наиболее сложная и неподатливая и в то же время наиболее типичная формула сонета как нельзя лучше отвечала экзотической романтике его вдохновения, соответствовала характеру его многоликого лирического героя. Это – то выглянувший из-за плеча Дон-Кихота “конквистадор в панцире железном” со всеми атрибутами романтического героя (“рукою мертвеца” и “голубой лилией”), то один из пяти “капитанов, водителей безумных кораблей”, “искателей неведомого счастья”, то нищий, “священных схим озлобленный расстрига”, коротающий ночью в заброшенной риге, которую его фантазия непринужденно преображает в храм, то легендарный, но такой непохожий на себя Дон-Жуан, любовной страстью пытающийся “обмануть медлительное время” и с ужасом предвидящий тщетность предпринимаемых усилий, а то и вовсе диковинный “попугай с Антильских островов”, живущий “в квадратной келье мага”…
Особенно “к лицу” сонетная форма “итальянским стихотворениям” Гумилева, таким, как “Тразименское озеро”, “Вилла Боргезе”, “Когда вступила в спальню Дездемона…”, традиционная строфическая одежда соединяет национальный колорит с историческим, переносит читателя к моменту и месту рождения сонета. В этом же ряду можно рассматривать стихотворение “Роза”, в котором упомянуты канцоны знаменитого провансальского поэта Джауфре Рюделя. Тонко подчеркнув родственные связи жанров, породнившихся в Дантовой “Новой жизни”, поэт изымает из истории несколько веков, чтобы продемонстрировать вечное постоянство любви:
Ее ведь смею я почтить сонетом:
Мне книга скажет, что любовь одна
В тринадцатом столетии, как в этом,
Печальней смерти и пьяней вина…
Гумилев и представители организованного им Цеха поэтов культивировали преимущественно строгие традиционные формы сонета. Исключение составила разве что своевольная Ахматова, из 16 сонетов которой только два более или менее соответствуют принятым нормам – “Художнику” и “Совсем не тот таинственный художник…” (“Надпись на книге “Подорожник””).
Сонет почти постоянно присутствовал в стихотворных сборниках К. Бальмонта. В 1917 году в Москве вышла книга “Сонеты солнца, меда и луны”, которую составили 255 сонетов. В этом сборнике поэт рассуждает о мироздании, о творчестве, о предназначении художника. Автор пытается создать космогоническую картину мира, в центре которого находится Солнце (пожар, пламень):
Пожар – мгновенье первое земли,
Пожар – её последнее мгновенье.
Весь сборник проникнут пантеистическими мотивами поклонения стихийным силам природы – Луне, звездам, ветру.
Наряду с космогоническими мотивами в сборнике нашла отражение столь излюбленная поэтом теория мига: “Решает миг…”. И лучшие сонеты Бальмонта несли в поэзию неземное, светлое слово
Более чем монолитны в жанровом отношении сонеты Игоря Северянина. Меньшую их часть составляют пикантные любовные сценки, большую – лирические портреты знаменитых художников прошлого и настоящего, не без претензии названные “медальонами”. Сборник И. Северянина “Медальоны. Сюжеты и вариации о поэтах, писателях и композиторах” содержит 100 сонетов. В “Медальонах” поэт стремится глубже разъяснить себя по старому и мудрому правилу: “Скажи мне, кто твой друг, - и я скажу, кто ты”.
В качестве лирических проекций души поэта сонеты делятся на те, которые отразили неповторимость человеческого “Я” Игоря Северянина, и те, где поэт является миру составной частью некоего “Мы”, то есть социальной, национальной, возрастной общности.
Внутренняя цельность цикла “Медальоны” обусловлена не только общностью задачи и избранной стихотворной формой сонета. Сложилась также типологическая определённость созданного поэтом оригинального жанра “медальона”, где факты чужой жизни и личности органически соединились с лирической рефлексией автора-поэта.
Образ героя “медальона” создаётся образным строем пропущенных через личное восприятие автора любимых произведений собрата по искусству. Так мир Н. Гумилёва воссоздан венком образов из сборников “Путь конквистадора”, “Романтические цветы”, “Жемчуга”, “Шатер”. А слегка ироничный портрет А. Ахматовой (“Послушницы обители Любви”) сложен из мотивов ее сборников “Вечер”, “Четки”, “Белая стая”.
Коллекция портретов – “медальонов” включила в себя и автопортрет “Игорь-Северянин”, который начинается с остро полемичной ноты:
Он тем хорош, что он совсем не то,
Что думает о нем толпа пустая …
Этот прием лег в основу многих сонетов, став типологической приметой созданного Северяниным жанра сонета – “медальона”.
Сборник сонетов - “медальонов” стал своеобразной “анкетой-автобиографией”.
Так развивался жанр сонета в русской литературе “серебряного века”.
Пока существует поэзия, будут писаться и сонеты, будет звучать их певучая музыка, будут по давно известным правилам чередоваться их рифмы, и снова будет неповторим каждый из них, запечатлевая мгновение, год, век.
Литература.
- “Русский сонет: Сонеты русских поэтов XVIII - начала XX века” / Антология. Сост., вступ. ст., подготовка текстов и примечаний Б. Романова. – М.: “Современная Россия”, 1983.
- “Русский сонет: Сонеты русских поэтов XX века” / Антология. Сост., вступ. ст., подготовка текстов и примечаний Б. Романова. – М.: “Современная Россия”, 1987.
- “Сонет “серебряного века” ”. Сост., вступ. ст. и комм. О. И. Федотова. - М.: “Правда”, 1990.
- Краткий словарь литературоведческих терминов. Под ред. С. В. Тураева. – М., “Просвещение”, 1988.
- История зарубежной литературы средних веков и эпохи Возрождения. – М., “Аванта +”,2000.
- Литература. Энциклопедия для детей. – М., “Аванта +”,2002.