I
В то время как многие пытаются доказать свою индивидуальность и откреститься от общих основ, учителя в школе по-прежнему говорят о единых корнях, о едином происхождении, о культурном заимствовании, компаративных связях и «типологических схождениях», столь необходимых для понимания мирового литературного процесса.
Вспомним о том, что к проблеме установления компаративных связей обращались многие видные ученые XIX-XX веков. Среди них были Т.Бенфей и Ф.Либрехт, Г.Гёртинг и А.Н.Пыпин, Н.И.Конрад, А.Н.Веселовский и В.М.Жирмунский. Все они в свое время говорили о «встречных течениях» в заимствующей литературе; о литературном влиянии, которое, по их мнению, бывает связано с частичной трансформацией заимствованного образца, то есть с его переработкой в соответствии с национальным развитием и национальными литературными традициями, а также с идейно-художественным своеобразием творческой индивидуальности автора. Так, Теодор Бенфей - основоположник сравнительного литературоведения - является еще и создателем так называемой «миграционной теории», теории «бродячих сюжетов». В своих трудах немецкий филолог проиллюстрировал сходство фольклорных сюжетов (преимущественно сказочных) их миграцией из одного общего источника в другой, из одной страну в другую. Все его мысли не канули в Лету, нашлись благодарные последователи ученого, которые раздвинули рамки взаимовлияния. Отметим, что впоследствии данный метод сопоставления стал применяться при изучении произведений разных родов и стилей, выявлении особенностей творчества отдельных писателей, литературы, обогащении литературных направлений и художественных методов новыми литературными компетенциями. Здесь необходимо вспомнить многих отечественнных ученых. Их - очень много. Не будем их перечислять, так как можем кого-то не назвать. Почти через полтора столетия, уже в начале XXI века, в современном литературоведении появился термин «симбиоз литератур», введенный доктором филологических наук, профессором В.А. Луковым. По его мнению, взаимодействие с литературами Европы становится основой русско-европейского литературного симбиоза, который, в свою очередь, и обозначает систему межнациональных социокультурных взаимозависимостей, способствующих укреплению роли России в мировой культуре.
II
Каждая литература знает множество прямых подражаний. Это наиболее простая форма творческих связей. Еще в 1830-х гг. автор великого «Фауста» и «Страдания юного Вертера» И.В.Гёте выступил с лозунгом «всеобщей мировой литературы», которая должна была включить в свой состав всё самое ценное, что было создано всеми народами на всех ступенях исторического развития. Так, в русской литературе первой половины XIX века были прямые подражатели Дж.Г.Байрона. К числу можно отнести в том числе и М.Ю.Лермонтова. Русский поэт стремился к свету, простоте и сердечности, но в современном ему обществе всюду его подстерегали обман, клевета и порочность. В огромном человеческом мире ничтожество представлялось геройством, а нравственное уродство выдавалось за моральное достоинство, в том время как рабское молчание считалось смелостью. Безусловно, важна принципиальная общность идей и настроений Дж.Г.Байрона и М.Ю.Лермонтова, особенно их тематическая общность. Например, так называемое «лермонтовское отрицание» находит свое отражение в таких произведениях, как «Люди и страсти» и «Странный человек». Произведение «Menschen und Leidenschaften» носит заимствованный характер: (1) песни, которые поёт, аккомпанируя себе на гитаре, Заруцкий, представляют собой перефразированные цитаты из А.С.Пушкина - первая посвящение Е.Вульф («Если жизнь тебя обманет»), вторая - строфа из стихотворения «Гроб Анакреона»; (2) заглавие дано в духе драматургии Шиллера - «Kabale und Liebe» («Коварство и любовь»); (3) явление 8-е V-го действия с незначительными изменениями перенесено М.Ю.Лермонтовым в драму «Странный человек». В то же время хочется высказать предположение, что последние сцены «Странного человека» представляют собой как бы продолжение пьесы А.С.Грибоедова «Горе от ума»: (1) в отличие от грибоедовского героя Арбенин не только объявлен сумасшедшим, но и действительно сходит с ума, эта связь подчеркнута самим автором - в тексте пьесы М.Ю.Лермонтова говорится о том, что на одном из балов Арбенин встречается с Чацким; (2) «Странный человек» живет в фамусовской Москве, испытывая муки Чацкого и выражая горькое негодование по адресу светского общества («Я не сотворен для людей теперешнего века и нашей страны»).
III
К концу XIX - началу XX вв. обращение к сравнительно-историческому литературоведению (особенно к его разделу, изучающему сходства и различия между литературно-художественными явлениями в разных странах) становится неотъемлемой составляющей мирового литературного процесса.
А.П.Чехов однажды заметил, что в его пьесе «Чайка» «пять пудов любви». Любовь, охватившая почти всех героев пьесы, составляет главное действие «Чайки». Треплев повторяет путь девочки Хёдвиг. Утка, жившая на чердаке, это та же Нина Заречная, произносящая на берегу озера свой знаменитый монолог о куропатках и львах. После двух летнего перерыва Нина появляется в родных местах. Но той атмосферы и обстановки, что царила рядом с озером, того чувства, прекрасного и чистого, как ей казалось, уже нет. Этого не может и быть. Выстрел Тригорина в душу Заречной, смерть ребенка - все это только причина, следствие - самоубийство Треплева. С той же схемой мы встречаемся и в «Дикой утке» великого норвежского драматурга. Грегерс, как и Тригорин, ведет игру, понятную только ему, необходимую только ему. Результат в обеих пьесах один и тот же. Если перефразировать мысль А.П.Чехова о любви, то получается, что в пьесе «Дикая утка» Г.Ибсена быть тринадцатым за столом и предъявлять к простым смертным «идеальные требования» - миссия человека, погубившего девочку Хёдвиг. Что можно сказать о человеке, который своим кровавым советом уговаривает сводную сестру (а читатель понимает это только к концу пьесы) принести «детскую жертву». И жертва эта состоит в том, чтобы убить утку, которая живет на чердаке. Грех матери падает на хрупкие плечи девочки, но ведь она не виновата, она даже не должна оправдываться. Ей нечего стыдиться. Она просто любит человека, который её воспитал и был фактически ее отцом. Пусть даже она не его дочь и её где-то нашли - она о том читала, - но ведь дикую утку тоже нашли, и это мешает ей, Хёдвиг, любить её. Действительно, «пять пудов любви» у Г.Ибсена заменены ненавистью, насилием, развратом, пошлостью и лицемерием.
«Фантазией в русском стиле на английские темы» называет свою пьесу «Дом, где разбиваются сердца» Б.Шоу. Эта пьеса была начата в 1913, а закончена в 1917 году, уж очень напоминает нам, внимательным читателям, пьесу А.П.Чехова «Вишневый сад». У английского драматурга все действующие лица чувствуют, что дом капитана Шатовера - странный. В нем люди ведут себя так, как это принято. Здесь практически нет закулисных интриг. Однако прошлое, как и в «Чайке», и в «Дикой утке», скрыто в душах героев и героинь. Так же, как и в «Чайке», здесь есть «пять пудов любви»; но ни так же, как и в «Дикой утке», герои и события обременены ненавистью, насилием, развратом, пошлостью и цинизмом. Ружье Треплева и пистолет Экдаля заменены Б.Шоу динамитом, смертоносным оружием XX века, от которого редко кому удается уберечься. Да, в этой пьесе много манерности, чопорности, педантичности, словом того, что присуще англичанам. Однако многое говорит о противоположном: у них те же слабости, те же страсти, например, Гектор впервые знакомится с леди Эттеруод, которую прежде никогда не видел. Оба производят друг на друга огромное впечатление. И каждый пытается заманить другого в сети. В леди Эттеруод, как признается Гектор своей жене, есть семейное дьявольское обаяние Шатоверов. Однако влюбиться в неё, как, впрочем, и в другую женщину, он не способен. По уверению Гесионы, то же самое можно сказать и о её сестре. Весь вечер Гектор и леди Эттеруод играют в кошки-мышки. В этой пьесе нам представлены вполне порядочные респектабельные английские буржуа. Они располагают значительным капиталом, ведут спокойную размеренную и вполне устроенную жизнь, по крайней мере, до того, как они попадают в дом-корабль Шатовера. Но это спокойствие обманчиво. Оно таит за собой такие явления, как грязное обогащение за счет несправедливости и несчастий другого человека. Перед нашими с вами глазами проходят картины несправедливости, жестокости и подлости такого мира. Даже окончание пьесы символично: Менген и вор погибают, а дом-корабль дальше продолжают бороздить просторы океана-жизни. Иными словами, мы можем констатировать, что в названных выше пьесах могут быть отмечены «взаимные сращения» на уровне сюжета, композиции, а также символической интерпретации судеб главных героев и героинь А.П.Чехова, Б.Шоу и Г.Ибсена, что и может быть вполне названо «симбиозом литератур».
IV
1. Используя сопоставление как особый способ активации текста как произведения искусства, были выявлены следующие его особенности: (1) внутритекстовые и интерпретационные, то есть опирающиеся на сопоставление разных интерпретаций текста на основе авторского мировосприятия и мироощущения; (2) межтекстовые, в основе которых располагается сопоставление различных произведений автора или разных авторов, творчество которых принадлежит единому литературному течению или художественному методу.
2. При рассмотрении компаративных связей в литературном процессе была установлена необходимость: выявления сходств и различий между персонажами, тематикой, проблематикой произведений одних и тех литературных направлений; синхронного обращения к отечественной и зарубежной классике; учета контактных связей и историко-типологических аналогий в аспекте «симбиоза литератур».