Звучит песня А. Розенбаума "А может, не было войны…"
А может, не было войны
А может, не было войны...
И людям все это приснилось:
Опустошенная земля,
Расстрелы и концлагеря,
Хатынь и братские могилы?
А может, не было войны,
И у отца с рожденья шрамы,
Никто от пули не погиб,
И не вставал над миром гриб,
И не боялась гетто мама?
А может, не было войны?
Ведущий. Говорят, когда иссякает память, трагедии повторяются.
Ведущий.
Вспомним всех поименно,
Горем вспомним своим.
Это нужно не мертвым.
Ведущая. Деревня Марьевка Рогнединского района Брянской области имеет такую же судьбу, как и белорусская деревня Хатынь
Это надо живым...
Хатынь - это символ великой трагедии, той, что на века сохраняется в народной памяти и в сердцах каждого нового поколения отдается не с. меньшей болью, чем в сердцах тех, кто пережил все это, был свидетелем страшных событий. Хатынь, так же, как и Брестский мемориал, Курган Славы и многие другие памятники, является одновременно символом мужества и героизма народа, его непокорности черным силам фашизма, нашествию захватчиков.
Ведущий. Никто не останется равнодушным к истории Хатыни. Остаться равнодушным перед этой святыней, перед могилами детей - это, значит, потерять человеческий облик. Как потеряли его те, кто творил Хатынь на земле Польши, Белоруссии, Украины, России, Франции. Гитлеровцы, обуреваемые идеей «исключительности» арийской расы, своей мнимой «сверхчеловечностью» истребляли людей. Теперь мир знает, что представляли собой эти «сверхчеловеки», их философию, их «практику» завоевателей.
Звучит песня «Шумел сурово Брянский лес»
Учитель: 26 июня немецкие самолеты совершили первый налет на Брянск.
К середине августа германские войска заняли территорию Рогнединского района. Брянщина почти на два года погрузилась в обстановку мрачного оккупационного режима.
Говорят, документы «Об истории брянских хатыней»
Ведущий. Призывая к истреблению населения Советского Союза, Кейтель в своем приказе 16 сентября 1941 года разъяснял: «При этом следует иметь в виду, что человеческая жизнь в странах, которых это касается, абсолютно ничего не стоит и что устрашающее воздействие возможно лишь путем применения необычной жестокости».
Истребление советских людей проводилось всеми способами. Помимо прямого уничтожения населения, оккупанты отбирали у жителей все продукты питания, и люди умирали с голоду.
Немецко-фашистским штабом сухопутных войск под руководством Хойзингера была разработана инструкция по борьбе с партизанами, где предписывалось устанавливать круговую поруку населения, брать заложников и расстреливать всех подозрительных». Под видом наказания за содействие партизан оккупанты сжигали сотни населенных пунктов, зверски убивали тысячи ни в чем не повинных мирных жителей. Согласно § 12 приказа командира 108 Венгерской пехотной дивизии генерала Алт от 20 июля 1942 г. (который ввел борьбу с партизанскими отрядами) говорилось: «Села, где бывают партизаны, сжигать все, чтобы лишить их питания». И там, где карательным отрядам не удавалось это сделать, они путем сбрасывания зажигательных бомб с самолетов уничтожали населенные пункты. Жертвами фашистской расправы оказались сони населенных пунктов и тысячи мирных жителей на Брянщине. Об этом говорят многие примеры.
Ведущий. Так, жители деревни Матреновка Жуковского района постоянно подвергались жестоким издевательствам со стороны оккупантов за помощь партизанам. Здесь с наступлением темноты убивали каждого, кто показывался на улице. Однажды они в пламени жилых домов сожгли сто человек мирных жителей, а оставшимся в живых объявили, что за помощь партизанам будут убивать для начала каждого десятого. Вскоре они выполнили свое обещание. Этого им показалось мало. Они вторично приказали собрать в строй всех оставшихся в живых жителей и под строгой охраной посадили в сарай. Два дня людям не давали ни есть, ни лить. И только во время бомбежки жители проломали стену и разбежались. Но гитлеровцы на этом не успокоились. 20 мая 1943 года каратели окружили Матреновку и под конвоем загнали более ста человек в баню, заперли дверь, а потом облили ее бензином и подожгли. Поодаль стояли солдаты с автоматами и стреляли в пламя. По команде фашисты затем начали стрелять в землянки. Тех, кому удалось выскочить, тут же расстреливали. Матреновка вместе с жителями была уничтожена.
Ведущий. Такая же участь постигла жителей деревни Хацунь Карачевского района. В этой деревне, кроме местных жителей, находилось немало семей из г. Брянска, которые спасались от фашистских оккупантов. 12 октября 1941 года в деревню Хацунь ворвались гитлеровцы. Они со звериной жестокостью выгоняли жителей из домов, а грудных детей на месте приказывали штыками. Неподалеку от того места, куда гитлеровцы сгоняли жителей деревни, был установлен пулемет. Фашистские каратели расстреливали одну группу людей за другой, пока не истребили всех. Но и этого им показалось мало. Они подожгли дома, решив стереть деревню с лица земли. Всего было уничтожено в этой деревне 318 человек, в основном женщин, стариков и детей.
6 деревне Бересток Севского района гитлеровцы сожгли 270 домов и расстреляли 180 человек мужчин и женщин, стариков и детей. Двум колхозникам фашисты щипцами повырывали пальцы из рук и ног, выбили зубы, отрезали уши, выкололи глаза. В селе Подывотье этого района гитлеровцы расстреляли 325 человек, в селе Хващевка - 172 человека, в д. Чемлыж - 210, в рабочем поселке Злынка - 400 человек и т.д.
Ведущий. За связь с партизанами и за помощь им гитлеровские изверги в Суземском районе из 9110 имевшихся домов сожгли 7554 дома колхозников, в Навлинском из 13720 уничтожили 12425, в Карачевском из 9873 - 7629, в Брасовском из 8187 - 7629, в рабочем поселке Старь Дятьковского района сожгли 600 домов. Кроме того, были уничтожены тысячи мирных советских граждан.
В результате кровавых злодеяний немецкие изверги в Брянской области, по данным чрезвычайной комиссии, убили и замучили 75744 человека мирных жителей, в том числе свыше 5 тысяч детей. Из них: в городе Брянске расстреляно свыше 18 тысяч, в г. Клинцы - 10 тыс. в Унечском районе - 4 тысячи, Мглинском - 4 тыс., Стародуоском - 3 тыс., в г. Новозыбгаве - 2860, Брасовском - свыше 5-ти тысяч и т. д.
Ведущий. Кроме того, оккупанты в районах области уничтожили полностью свыше 1000 благоустроенных населенных пунктов, около 100 тысяч семей колхозников были оставлены без крова и вынуждены проживать в погребах и землянках. Более 150 тысяч человек было угнано в рабство в Германию.
Ведущий. Таким образом, гитлеровскими фашистами тысячи граждан Брянщины были уничтожены, брошены в тюрьмы и концлагеря. Сожженные деревни и села, виселицы, рвы, наполненные трупами расстрелянных мирных жителей, принудительные мобилизации населения для отправки в Германию, массовые грабежи и насилия, голод и каторжный труд - вот что представлял собой гитлеровский «новый порядок» на брянской землей
"Шумел сурово Брянский лес" (мелодия песни)
Учитель: Мы находимся на месте сожженной деревни Марьевка, где в феврале 1942 года погибло 78 ее жителей.
Говорит последний житель деревни Марьевка Хренков Федор Петрович:
«Навсегда останутся в памяти земляков имена 78 жителей п. Марьевка и д. Взгляжья Слобода, заживо сожженных 6 ноября 1942 года.
Ивашкина Фекла Ивановна, дети: Шура, Мария, Рая, Леша, Семен.
Лисина Евдокия и четверо детей.
Хлусова Прасковья и двое детей.
Отризенковы: мать и четверо детей.
Хренкова Елена.
Исаева Екатерина с дочкой.
Вологина Ольга и дети Мария и Катя...».
Здесь называются имена жителей деревни Взгляжья Слобода.
В ту пору Слобода была сожжена, а ее жители находились в Марьевке. В поселке перед войной было восемь домов: Ивашкина Василия, Макарова Павла (в его доме и сожгли жителей), Макаровой Анны, Барановой Аксиньи, Ахремова, Дудиной Марии, Ивашкиной Насти и Абрамовой Елизаветы.
Наша семья состояла из пяти человек: мать, три брата и сестра. Из-за неимения жилья в Слободе на зиму мы переехали к родственникам в Марьевку.
Помню, ранним утром к нам в дом зашли два полицая и немец и сразу потребовали собираться и выходить из дому. Ну, мы стали собираться. Мать хотела взять с собой вещи. Но фашисты отобрали чемодан и сказали: «Ничего не берите, вам ничего не надо...». Так нас, кто во что одет, погнали из дома. Идя по поселку, видели, что всех жителей также выгоняют из домов. Гнали раздетых, даже были и босые, а в то время уже лежал снег.
Всех жителей собрали в сарае, построенном из плетня и покрытом соломой. Затем фашисты дали команду выходить и строиться в колонну по четыре. Некоторые дома в поселке уже пылали.
Так нас строем погнали в ближайший дом. Как только зашли все (я помню, дом был полон до предела), тут же зазвенели стекла в окнах, фашисты выбивали рамы. Дом подожгли. И тут же внутрь полетели гранаты, били из винтовок и пулеметов. Народ стал падать от разрывов гранат и пуль. Живые в страхе лезли кто в окна, кто метался по дому, но тут каждого настигала смерть.
Нас мать, как только зашли в дом, спрятала под кровать, стоящую возле двери. Она была в убранстве, покрывало висело до самого пола. Время шло, с каждой минутой шум и крики людей затихали.
Как сейчас у меня перед глазами эта жуткая картина: я поднял край покрывала и увидел на полу убитых, которые лежали грудами. Лежала мертвая женщина, а по ней ползал окровавленный грудной ребенок и возился с грудью матери.
Так мы просидели под кроватью нетронутыми до тех пор, пока начал прогорать и обваливаться горящий потолок и рухнула дверь. Пламя начало охватывать весь дом. Тогда мать и говорит: «Ну, дети, давайте вылезать, а то сгорим живьем». Первым полез старший брат. Только он поднял ногу в окно, как повалился назад с криком: «Братик, меня убило!». Двигавшийся за ним другой брат закричал: «Мам, Ваську убило!». Мать подбежала, но он ничего ей не произнес, умер. Потом мать с братом перетащили его через окно, чтоб не сгорел.
И тут же сразу, как по команде, выстрелы затихли, фашисты, видимо, уехали. Мы все полезли в окна кто куда. Я выпрыгнул с дружком-одногодком. На улице бегали случайно оставшиеся в живых люди и стонали раненые. Возле окон дома, ставшего могилой для многих, грудами лежали убитые. Дом догорал, а от него в низину сбегал кровяной ручей. Пожилые женщины начали собирать раненых и на санках возить их в баню, которая одна как-то осталась не тронутой среди построек поселка. Потом, кто был постарше и поздоровее, пошли в Слободу сообщить о случившемся, а мы с матерью остались в бане, так как нужно было присматривать за тяжело раненным братом.
Вечером кто-то постучался в баню. Все тревожно заговорили, что, мол, приехали добивать. Это оказались шаровические полицаи. Они начали спрашивать, что тут случилось. Потом нас уложили в сани и повезли в Кривотынь. Переночевали в каком-то доме, несколько раненых умерло, и тром нас повезли в Шаровичи, где раненых распределили по квартирам для лечения.
Как говорится, нашей семье еще повезло, из пятерых человек погиб один. А многие семьи были уничтожены под корень»
Дождей ли струи хлещут косо,
лучей ли радостный прилив -
шумят вершины брянских сосен...
Остановись, послушай их.В лесах и селах - обелиски
Над погребеньями стоят,
И, как стихи, погибших списки:
За рядом ряд,
За рядом ряд...Застыл мемориал гранитный,
цветы у вечного огня,
над павшими на поле битвы
деревья кронами звенят.
В их вечном гуле стоголосом
мотивы памяти слышны.
А в окруженье брянских сосен -
поляна скорбной тишины.