|
Юрий Башмет: "Не стыдиться своих
чувств"
Не так давно российский альтист Юрий Башмет дал цикл концертов с
Израильским филармоническим оркестром, и в субботу вечером, накануне
первого выступления, в перерыве между репетициями мы берем у него
небольшое интервью. Разговор с ним - сколь бы коротким он ни был -
доставляет редкое удовольствие. Первое ощущение - невероятного обаяния,
легкого и доброго остроумия, и в то же время - простоты: Башмет, один из
ведущих альтистов нашего времени, ни секунды не важничает и не
манерничает. Он готов поддразнить собеседника, но, похоже, делает это из
артистизма, во имя игры, чтобы было веселей - и тут же бросает
внимательный взгляд: не обидел ли? Конечно, нет - он очень теплый человек.
Отвечая на вопросы, он смотрит и не смотрит на интервьюера, он с ним и не
с ним: он - с собой. И когда замечаешь, как на твоих глазах Башмет заново
формулирует не раз, наверное, обдуманное, то понимаешь, насколько он
серьезен.
- Вы всю жизнь играете, так что вопрос, наверное, прозвучит дико: что
вы, собственно говоря, ищете в музыке?
- Мне повезло: хобби и работа у меня совпадают, да мне еще и деньги за
это платят, - для начала отшучивается он, но сразу же становится
серьезным. - Я люблю музицировать с такими коллегами, перед которыми мне
не стыдно открыть свои чувства. Это очень важно - не стыдиться своих
чувств. Музыка есть некий язык, в котором я могу себя выразить много
полнее, чем в словах и в поведении.
- Как вы подходите к разучиванию новых произведений? Важны ли для вас
душевные обстоятельства, в которых находился композитор в момент написания
опуса?
- Дополнительное знание может чуть-чуть изменить исполнение, но не
более того. Я думаю, что композиция, - как и любое творчество, - это мир,
куда талантливая личность может уйти. Хотя, быть может, это иллюзия и
самообман. Но все равно, что бы ни происходило, композитор остается
одаренным человеком. Например, я столько раз дирижировал "Серенадой"
Чайковского - я ее так люблю. И лишь совсем недавно я нашел в одной книге
письмо, из которого следует, что создана она была в самый неплодотворный
период его жизни - он просто переживал депрессию. Я даже был немного
расстроен, потому что мне казалось, что в "Серенаде" весь Чайковский
собран, как в фокусе. Так что далеко не всегда состояние композитора
соответствует тому, что он пишет. То же самое порой происходит и с
исполнителем: музыкант, чувствующий себя скверно физически и душевно,
может дать яркий концерт - и наоборот.
- Что же для вас действительно важно?
- Сами нотные знаки: они говорят очень многое тому, кто умеет их
читать. А уже потом не помешает что-либо знать. Да я и так, наверное, уже
кое-что знаю - в Консерватории учился, и вообще - живу, что-то слышу,
книжки читаю, - усмехается он.
- Как вы выбираете репертуар?
- Я очень люблю драматическую, романтическую музыку. Хотя, конечно, не
меньше, чем Шостаковича и Шнитке.
А к "аутентичной" музыке
отношусь достаточно выборочно: некоторые вещи тогда просто "отписывались".
Конечно, сегодня крамолой будет сказать, что-то или иное произведение у
Моцарта написано недостаточно хорошо. Но он тоже был человеком. Просто
уровень у него был феерический, даже в неудачных вещах.
Я
всю жизнь играю Марена Маре - еще до того, как вышел фильм "Все утра мира"
с Депардье - две его сюиты, больше у него нет. Несмотря на скованность
стиля и ограниченность средств, у него было потрясающие чувство
элегантности и юмора, и меланхолии, - он был очень яркий талантливый
артист.
Это - один из примеров того, как я выбираю
произведения: по тому, что они в себе содержат. Вот еще. Я больше люблю
играть "Чакону" Баха, чем его же сюиты, потому что это - сочинение,
смотрящее далеко вперед по отношению к тому, чем была чакона в ту эпоху.
Это музыка очень яркая, драматичная, романтическая, наделенная
колоссальной энергией и в то же время это - настоящий Бах.
- Какие у вас отношения с современной музыкой?
- Очень ее люблю. Недавно, заполняя документы, я насчитал 39
произведений, посвященных мне. Из них шесть-семь чрезвычайно талантливых,
одно гениальное - это большой концерт Шнитке - и одно сильно к нему
приближающееся: изумительный концерт Губайдулиной. Он написан совсем в
другом плане, но на той же высоте, что и концерт Шнитке. Премьера недавно
состоялась в Чикаго, а через неделю концерт повторился в Бостоне.
- Чем интересна современная музыка?
- Тем, что композитор живет в то же время, что и ты, дышит тем же
воздухом, получает примерно ту же информацию, что и ты - порой просто
слышишь слово, которое ни к чему не имеет никакого отношения, какую-то
фразу... Из этого складывается некий организм.
На секунду задумавшись, он доводит мысль до конца:
- Когда ты живешь с композитором в одно время, путь к истине ближе.
Он продолжает:
- Может быть, те произведения Моцарта, которые нам кажутся менее
удачными, на самом деле - потрясающие и изумительные, но та эпоха ушла, и
какая-то категория ощущений в человеке исчезла. Жизнь все-таки идет.
Оглядываясь лет на двести назад, ты это хорошо понимаешь.
- Что вы думаете о так называемом "аутентичном исполнении"?
- Это очень важно и очень интересно, я давно этим переболел - считаю
это болезнью, исключительно приятной. Я увлекался тем, что делал Николас
Арнонкур, и мне многое пришлось в себе ломать, потому что московская школа
была совершенно к этому не подготовлена. Но я быстро выздоровел: на
среднем уровне "аутентичный" подход обезличивает исполнителя. Есть великие
музыканты, которые сказали свое слово в "аутентике" и уже изменились - они
не такие, какими были десять лет назад.
Я не хочу
выражаться примитивно, но ведь мы и правда сегодня не ездим по городу в
каретах - их заменили машины. И если я хочу увидеть картину, я иду в
музей. Во всяком случае, сегодня очень естественным выглядит то, что этот
бум пошел на спад.
Исполнители на старых инструментах не
могут играть так, как это делали их предшественники, а многие претендуют
на то, что именно они знают, как надо. Тем более, что нам оставлены
кое-какие книги - Кванца, Леопольда Моцарта, Тартини. Но все равно,
представьте себе, если бы я не преподавал, а просто составил бы записку, и
сказал студентам: "Всем придти в десять утра, а ты прочтешь". Так что, все
бы сразу научились?
Но все равно, это повальное увлечение
было очень полезным, показало музыку в новом ракурсе, расширило
возможности исполнителей, и повлияло на мышление даже тех музыкантов, кого
оно непосредственно не захватило.
Неожиданно Башмет говорит:
- А вообще-то я думаю, что если бы услышал тот же Бах ту же Чакону,
которую играют современным смычком, с современными струнами, он был бы
доволен, потому что ясно, что эта музыка - для большего зала и большего
масштаба звучания. И если завтра будет изобретена скрипка, которая звучит
в десять раз громче, она бы ему понравилась еще сильней: это заложено в
музыке.
Современному человеку нужна большая динамика:
усредненность и в динамике - ужасная вещь. Когда-то еще в Москве
Ростропович на репетиции гениально сказал: "Да'агие д'узья, у нас сегодня
на повестке дня бо'йба с меццо-фо'йтизмом".
...В дверь комнаты дирижеров тель-авивской аудитории Манна стучат:
"Музыканты на сцене". Перед тем, как вернуться на репетицию, Башмет
заключает:
- Старые композиторы были бы довольны тем, как сегодня играют их
музыку. Композиторы всегда смотрят вперед.
Максим Рейдер
mcreider@bigfoot.com
"Вести",
Тель-Авив
|
