Темой работы является организация повторения с применением технологии развития критического мышления на уроках литературы в 11-м классе как средство повышения качества знаний учащихся.
Цель: разработка методики постепенного и поэтапного формирования устойчивых знаний, умений и навыков по материалам повторения, когда систематизация и обобщение изученного осуществляется путем сопоставления нового материала с уже имеющимися знаниями. Повторение учебного материала – это система разнообразных способов и форм учебной работы, ставящих своей целью закрепление знаний, углубление и обобщение ранее пройденного материала, развитие и совершенствование познавательных способностей учащихся. Развивать критическое мышление, творческие способности учащихся.
Приемы восприятия информации разнообразны. Этот урок спланирован в технологии критического мышления, использован методический прием технологии – “Продвинутая лекция” (заполняется первая графа таблицы (что я знаю?), затем во время чтения лекции ученик ищет соответствия и несоответствия первоначальной информации с материалом лекции, кратко записывает новую информацию). Информационный поток, обрушивающийся на учащихся при подготовке к аттестации, огромен и здесь развитие критического мышления учащихся особенно актуально. Эта технология помогает развитию умений вырабатывать собственное мнение на основе различных наблюдений, опыта, содействует самообразовательной деятельности учащихся, умению самостоятельно решать проблемы и работать в группе, активизирует учебную деятельность.Технология развития критического мышления дает понять учащимся, что знания безграничны, и определять “свою” границу познания они могут самостоятельно, целесообразно поставленным задачам.
I. Организационный момент
Методические рекомендации.
Здравствуйте ребята! Сегодня на уроке мы ознакомимся с элементами содержания, проверяемые заданиями КИМ ЕГЭ по литературе, повторим основные понятия теории литературы.
II. Стадия вызова.
Рассмотрим Cлайд 1 Презентации.
Как вы думаете, как правильно дать определение слову искусство, а что такое искусство слова, какие виды искусства, кроме искусства слова, еще можете назвать?
Ученики вспоминают, что им уже известно по изучаемому вопросу (делают предположения), систематизируют информацию для изучения нового материала, задают вопросы, на которые хотят получить ответ. Стадия вызова включает:
- актуализацию имеющихся знаний;
- пробуждение интереса к получению новых знаний;
- постановку учеником собственных целей обучения.
III. Запись в тетради таблицы “Знаю – хочу узнать – узнал”.
1. В первую колонку запишите всю информацию, которую сможете восстановить в памяти о слове “ искусство”.
2. Затем обменяйтесь записями и добавьте недостающую информацию или вычеркните лишнюю.
3. Возьмите свою работу, заполните вторую колонку таблицы.
4. Прочитайте текст и заполните третью колонку своей
таблицы. Сформулируйте цели нашего урока:
– знакомство с элементами содержания, проверяемые заданиями КИМ ЕГЭ по
литературе,
– повторим основные понятия теории литературы (на данном этапе исследуется
понятие “Художественная литература как искусство слова”).
Текст.
Художественная литература как искусство слова.
Художественная литература наряду с музыкой, живописью и т. п. является одним из видов искусства. Слово “искусство” многозначно, в данном случае им названа собственно художественная деятельность и то, что является ее результатом (произведение). В разных видах искусства действует один и тот же закон: бессодержательный материал организуется художником в жизнеподобную форму, выражающую определенное идейно-эстетическое содержание. При этом каждый вид искусства использует “свой” материал: музыка – звук, живопись – краски, архитектура – камень, дерево, металл и т. д. Специфика художественной литературы заключается в том, что это – вид искусства, использующий в качестве единственного материала слова и конструкции человеческого языка. Таким образом, литература – это искусство слова.
Вряд ли можно преувеличить влияние литературы на формирование личности. Искусство слова давно уже стало частью той социальной и культурной среды, в которой развивается каждый человек. Литература сохраняет и передает из поколения в поколение общечеловеческие духовные ценности, обращаясь напрямую к сознанию человека, так как материальным носителем образности в литературе является слово. Взаимосвязь слова, точнее, речи и мышления изучается давно и не вызывает сомнений: слово – результат мысли и ее инструмент. С помощью слов мы не только выражаем то, что думаем: сам мыслительный процесс имеет вербальную (словесную) основу и невозможен вне речи. И если слово формирует мысль, значит, искусство слова способно повлиять на образ мысли. В истории литературы можно найти множество примеров, подтверждающих это. Нередко искусство слова напрямую использовалось как мощное идеологическое оружие, литературные произведения становились инструментом агитации и пропаганды (например, произведения советской литературы). Безусловно, это крайние проявления, но даже в том случае, когда литература напрямую не претендует на роль агитатора и наставника, она доносит до человека представления об определенных нормах, правилах, наконец, предлагает ему определенный способ видения мира, формирует его отношение к той информации, которую человек получает ежедневно.
Подводя итоги работы с текстом, делаем вывод:
– художественная литература является одним из видов искусства;
– результат художественной деятельности – произведение;
– литература влияет на формирование личности;
– искусство слова – часть социальной и культурной среды, передает из поколения в
поколение общечеловеческие духовные ценности;
– искусство слова способно повлиять на образ мысли человека.
Следующий этап работы на уроке.
Предлагаем учащимся прослушать отрывок из рассказа А. П.Чехова “Дома”. Вот его краткое содержание: “Евгению Павловичу Быковскому, прокурору окружного суда, только что вернувшемуся из заседания, гувернантка его семилетнего сына пожаловалась, что Сережа курит, и что табак он берет из письменного стола отца.
− Пришлите его ко мне, – сказал Евгений Петрович.
− Я на тебя сердит, и больше тебя не люблю, – оборвал приветствие мальчика отец. – Сейчас Наталия Семеновна мне жаловалась, что ты куришь. Это правда?
− Да, я раз курил, это верно.
− Вот видишь, ты еще и лжешь вдобавок, – сказал прокурор. – Наталия Семеновна два раза видела, как ты курил. Значит, ты уличен в трех нехороших поступках: куришь, берешь из стола чужой табак и лжешь. Три вины!
− Ах, да-а, – вспомнил Сережа. И глаза его улыбнулись. – Это верно, верно! Я два раза курил: сегодня и прежде.
Евгений Петрович стал объяснять сыну, что брать чужое нельзя, что человек имеет право пользоваться только своим добром. Он стал объяснять ему, что значит собственность, о вреде табака, о том, что табачный дым производит чахотку и другие болезни, от чего умирают.
Евгений Петрович мучительно думал о том, что еще сказать сыну, чтобы овладеть его вниманием. Он видел, что Сережа его не слушает. Мальчик сначала ковырял пальцем дырку в суконной обивке стола, а потом залез на стул, стоявший сбоку стола, и начал рисовать.
И Евгению Петровичу казалась странным и смешным, что он, опытный правовед, полжизни упражнявшийся во всякого рода пресечениях, предупреждениях и наказаниях, не мог убедить мальчика в том, что он поступил дурно. Пробило десять часов. Евгений Петрович устало опустился в кресло. А Сережа, удобно устроившись на коленях отца, попросил: " Папа, расскажи сказку".
Как и большинство деловых людей, Быковский не помнил ни одной сказки, так что всякий раз ему приходилось импровизировать.
– Слушай, – начал отец, поднимая глаза к потолку. – В некотором царстве, в некотором государстве жил-был старый, престарый царь… Жил он в стеклянном дворце, который сиял и сверкал на солнце, как большой кусок чистого льда. Дворец стоял в громадном саду, где росли апельсины, черешни, цвели тюльпаны, розы, пели разноцветные птицы. На деревьях висели стеклянные колокольчики, которые, когда дул ветер, звучали так нежно, что можно было заслушаться…
У старого царя был единственный сын и наследник царства, мальчик, такой же маленький, как и ты. Но этот царевич начал курить, заболел и умер, когда ему исполнилось 20 лет.
Дряхлый и болезненный старик остался без всякой помощи. Пришли враги, убили царя, разрушили дворец, и уже в саду ни черешен, ни птиц, ни колокольчиков.
Сережа напряженно слушал. Его глаз подернулись печалью и чем-то похожим на испуг; минуту он глядел задумчиво на темное окно, вздрогнул и сказал упавшим голосом: "Не буду я больше курить…”
Вопрос к классу : “Что повлияло на сознание ребенка? Какова роль сказки в жизни человека? К какому жанру фольклора относится сказка?”
Просмотр слайдов презентации 3–7. На основании просмотра слайдов делаются записи в тетрадях.
Работа с текстом. Возможные приемы и методы: методы активного чтения:
– маркировка с использованием значков “v”, “+”, “-”, “?” (по мере чтения
ставятся на полях справа).
Вывод: происходит непосредственный контакт с новой информацией (текст, фильм, лекция, материал параграфа), работа ведется индивидуально или в парах.
Фольклор. Жанры фольклора.
Фольклор (от английского folk – народ, lore – мудрость) – устное народное творчество. Фольклор возник до появления письменности. Самая важная его черта – то, что фольклор является искусством устного слова. Именно это отличает его от литературы и других видов искусства. Еще одна важная отличительная черта фольклора – коллективность творчества. Он возник как массовое творчество и выражал представления первобытной общины и рода, а не отдельной личности.
В фольклоре, как и в литературе, существует три рода произведений: эпические, лирические и драматические. При этом эпические жанры имеют стихотворную и прозаическую форму (в литературе эпический род представлен только прозаическими произведениями: рассказ, повесть, роман и т. д.). Литературные жанры и фольклорные жанры отличаются по составу. В русском фольклоре к эпическим жанрам относятся былины, исторические песни, сказки, предания, легенды, сказы, пословицы, поговорки. Лирические фольклорные жанры – это обрядовые, колыбельные, семейные и любовные песни, причитания, частушки. К драматическим жанрам относятся народные драмы. Многие фольклорные жанры вошли в литературу: песня, сказка, легенда (например, сказки Пушкина, песни Кольцова, легенды Горького).
Жанры фольклора имеют каждый свое содержание: былины изображают ратные подвиги богатырей, исторические песни – события и героев прошлого, семейные песни описывают бытовую сторону жизни. Для каждого жанра характерны свои герои: в былинах действуют богатыри Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович, в сказках – Иван-царевич, Иван-дурак, Василиса Прекрасная, Баба Яга, в семейных песнях – жена, муж, свекровь.
От литературы фольклор отличается и особой системой выразительных средств. Например, для композиции (построения) фольклорных произведений характерно наличие таких элементов, как запев, зачин, присказка, замедление действия (ретардация), троичность событий; для стиля – постоянные эпитеты, тавтологии (повторения), параллелизмы, гиперболы (преувеличения) и т. д.
Фольклор разных народов имеет много общего в жанрах, художественных средствах, сюжетах, типах героев и т. д. Это объясняется тем, что фольклор как вид народного искусства отражает общие закономерности общественного развития народов. Общие особенности в фольклоре разных народов могут возникать благодаря близости культуры и быта или длительным экономическим, политическим и культурным связям. Большую роль также играют сходство исторического развития, географическая близость, передвижения народов и т. д.
Эпические жанры:
– былина – народная эпическая песня о богатырях. Она рассказывается нараспев
и строится по определенному плану (запев, зачин, основная часть, концовка);
– историческая песня – эпическое произведение, которое повествует о каком-нибудь
историческом событии;
– сказка – прозаический устный рассказ фантастического, авантюрного или бытового
характера с установкой на вымысел. Один из основных жанров фольклора. Выделяют
три типа сказок: волшебные, бытовые и сказки о животных;
– предание – устный эпический рассказ о реальных или вполне возможных событиях
прошлого;
– легенда – устный эпический рассказ, в котором сочетается реальное и
фантастическое;
– сказ – повествование от лица рассказчика;
– пословица – краткое законченное изречение, имеющее поучительный смысл.
Например: “Сытое брюхо к учению глухо”;
– поговорка – яркое народное выражение, дающее оценку событию, поступку,
человеку. Например: “Свалился как снег на голову”.
Лирические жанры:
– обрядовые песни – песни, сопровождающие народный обряд. Народные обряды
можно разбить на две основные группы: обряды праздничные, связанные с
религиозными празднествами, и обряды семейные, приуроченные к крупным событиям
семейной жизни: к свадьбе, похоронам;
– колыбельные песни – песни-заговоры, которые должны успокаивать и оберегать
ребенка;
– семейные песни – песни, которые отражают сложные семейные взаимоотношения.
Главные герои этих песен – муж, жена, свекровь, свекор
и т.д;
– любовные песни – песни, в которых отражаются взаимоотношения влюбленных;
– причитания – лиро-эпические песни, изображающие горе, вызванное смертью
близкого человека, разлукой с родными при выходе замуж, расставанием с сыном,
мужем или братом, взятым в солдаты. Причитания бывают похоронные, свадебные,
рекрутские;
– частушки – народные короткие песенки, отличающиеся быстрым, учащенным темпом
исполнения. Частушки в основном состоят из четырех коротких стихов, рифмующихся
попарно. В основе частушек обычно лежит поэтический параллелизм: первая часть
содержит в себе тот или иной образ, как правило, из мира внешних явлений (природа),
во второй раскрывается соответствующее образу душевное состояние.
Драматические жанры:
– народная драма – фольклорное произведение, включающее в себя сценические элементы. Как правило, в народных драмах добро и зло резко противопоставлены друг другу, и добро, справедливость неизменно торжествуют. Народный театр делился на два вида: театр живого актера и театр кукол.
Делаем вывод:
– важная его черта фольклора – это искусство устного
слова;
– важная отличительная черта фольклора – коллективность
творчества;
– возник как массовое творчество и выражал представления
первобытной общины и рода, а не отдельной личности.
Постановка проблемы.
В какой форме автор может отразить действительность?
(Создать образ, разместить героев в определенном времени и пространстве.)
Известно Вам слово “хронотоп”? Запишите ассоциации.
Анализируются записи.
Рассмотрите Слайды 8–10 и запишите информацию в виде таблицы.
Соедините понятия из первого столбика и примеры из второго.
| Типология художественных образов | |
| По предметному содержанию | |
| 1. Героев (создают систему персонажей) | 1. Диван и халат И. Обломова |
| 2. Предметов | 2. Природный пейзаж Городской пейзаж |
| 3. Природы | 3. Образ П. Безухова, А. Болконского |
| 4.Времени и пространства | 4. Ночь. Дорога |
Ответ: 1 – 3; 2 – 1; 3 – 2; 4 – 4.
Рассмотреть Слайды 11–15.
Составить кластер.
Создание проблемной ситуации.
Ответ на вопрос: Как влияют исторические процессы на литературный процесс?
Рефлексия (размышление). На этой стадии информация анализируется, интерпретируется, творчески перерабатывается.
Деятельность учителя: вернуть учащихся к первоначальным записям – предложениям, внести изменения, дополнения, дать творческие, исследовательские или практические задания на основе изученной информации.
Деятельность учащихся: учащиеся соотносят “новую” информацию со “старой”, используя знания, полученные на стадии осмысления.
Возможные приемы и методы:
– заполнение кластеров, таблиц, установление причинно-следственных связей между
блоками информации;
– возврат к ключевым словам, верным и неверным утверждениям;
– ответы на поставленные вопросы;
– организация устных и письменных круглых столов;
– организация различных видов дискуссий;
– написание творческих работ (пятистишия-синквейны, эссе).
Написать эссе (5–10 предложений).
На основе слайдов 23–25 заполнить таблицу.
| Течение в литературе | Период | представители | особенности |
Рассмотреть Слайд 17. Соотнесите произведения с историко-литературным процессом.
|
Произведение |
Историко- |
| Из литературы ХVIII века | |
| Д.И. Фонвизин Пьеса “Недоросль” | |
| Из литературы первой половины XIX века | |
| В.А. Жуковский Стихотворение “Море”, баллада “Светлана” | |
| А.С. Грибоедов Пьеса “Горе от ума” | |
| М.Ю. Лермонтов Поэма “Мцыри”. Роман “Герой нашего времени” |
|
| Из литературы второй половины XIX века | |
| А.Н. Островский Пьеса “Гроза” | |
| Л.Н. Толстой Роман-эпопея “Война и мир” | |
| Из литературы конца XIX – начала XX века | |
| Из литературы первой половины XX века | |
| М. Горький Рассказ “Старуха Изергиль”. Пьеса “На дне” | |
| А.А. Блок Стихотворения: “Вхожу я в темные храмы...”,
“Фабрика”, “Русь”, “Незнакомка”, “Россия”, Поэма “Двенадцать” |
|
| В.В. Маяковский Стихотворения: “Нате!”, “А вы
могли бы?”, “Послушайте!”, Поэма “Облако в штанах” |
|
| С .А. Есенин Стихотворения: “Гой ты, Русь, моя
родная!..”, “Не бродить, не мять в кустах багряных...”, “О красном вечере задумалась дорога...”, “Мы теперь уходим понемногу...”, |
|
| М.И. Цветаева Стихотворения: “Моим стихам,
написанным так рано...”, “Стихи к Блоку” (“Имя твое – птица в руке...”), |
|
| О.Э. Мандельштам Стихотворения: “Notre Dame”, “Бессонница. Гомер. Тугие паруса | |
| А. А. Ахматова Стихотворения: “Песня последней
встречи”, “Я научилась просто, мудро жить...”, Поэма “Реквием” |
Задание. Прочитать рассказ и заполнить таблицу (предварительно просмотреть Слайды 26–37).
И.А. Куприн “Святая ложь”
Иван Иванович Семенюта – вовсе не дурной человек. Он трезв, усерден, набожен, не пьет, не курит, не чувствует влечения ни к картам, ни к женщинам. Но он самый типичный из неудачников. На всем его существе лежит роковая черта какой-то растерянной робости, и, должно быть, именно за эту черту его постоянно бьет то по лбу, то по затылку жестокая судьба, которая, как известно, подобно капризной женщине, любит и слушается людей только властных и решительных. Еще в школьные годы Семенюта всегда был козлищем отпущения за целый класс. С большим трудом завершив учебу, Встал вопрос о дальнейшей судьбе.Оставалось искать место. Но место "не выходило" – таково уж было вечное счастье Семенюты. Хотя надо сказать, что целый год он с необыкновенным рвением бегал с утра до вечера по всем улицам громадного города в поисках какой-нибудь крошечной должности. Обедал он и ужинал во вдовьем доме: мать, возвращаясь из общей столовой, тайком приносила ему половину своей скудной порции. Труднее было с ночлегом, так как вдовы помещались в общих палатах, по пяти-шести в каждой. Но мать поклонилась псаломщику, поклонилась и кастелянше, и те милостиво позволили Семенюте спать у них на общей кухне на двух табуретках и деревянном стуле, сдвинутых вместе.Наконец-то через год с лишком нашлось место писца в казенной палате на двадцать три рубля и одиннадцать с четвертью копеек в месяц. Добыл его для Семенюты частный поверенный, Ювеналий Евпсихиевич Антонов, знавший его мать во времена ее молодости и достатка.
Семенюта со всем усердием и неутомимостью, которые ему были свойственны, влег в лямку тяжелой, скучной службы. Он первый приходил в палату и последний уходил из нее, а иногда приходил заниматься даже по вечерам, так как за сущие гроши он исполнял срочную работу товарищей. Остальные писцы относились к нему холодно: немного свысока, немного пренебрежительно. Он не заводил знакомств, не играл на бильярде и не разгуливал на бульваре со знакомыми барышнями во время музыки. "Анахорет сирийский", – решили про него.
Семенюта был счастлив: скромная комнатка, вроде скворечника, на самом чердаке, обед за двадцать копеек в греческой столовой, свой чай и сахар. Теперь он не только мог изредка баловать мать то яблочком, то десятком карамель, то коробкой халвы, по к концу года даже завел себе довольно приличный костюмчик и прочные скрипучие ботинки. Начальство, по-видимому, оценило его усердие. На другой год службы он получил должность журналиста и прибавку в пять рублей к жалованью, а к концу второго года он уже числился штатным и стал изредка откладывать кое-что в сберегательную кассу. Но тут-то среди аркадского благополучия судьба и явила ему свой свирепый образ.
Однажды Семенюта прозанимался в канцелярии до самой глубокой ночи. Кроме того, его ждала на квартире спешная частная работа по переписке. Он лег спать лишь в пятом часу утра, а проснулся, по обыкновению, в семь, усталый, разбитый, бледный, с синими кругами под глазами, с красными ресницами и опухшими веками. На этот раз он явился в управление не раньше всех, как всегда, но одним из последних.
Он не успел еще сесть на свое место и разложить перед собой бумаги, как вдруг смутно почувствовал в душе какое-то странное чувство, тревожное и жуткое. Одни из товарищей глядели на него искоса, с неприязнью, другие – с мимолетным любопытством, третьи опускали глаза и отворачивались, когда встречались с его глазами. Он ничего не понимал, но сердце у него замерло от холодной боли.
Тревога его росла с каждой минутой. В одиннадцать часов, как обыкновенно, раздался громкий звонок, возвещающий прибытие директора. Семенюта вздрогнул и с этого момента не переставал дрожать мелкой лихорадочной дрожью. И он, пожалуй, совсем даже не удивился, а лишь покачнулся, как вол под обухом, когда секретарь, нагнувшись над его столом, сказал строго, вполголоса: "Его превосходительство требует вас к себе в кабинет". Он встал и свинцовыми шагами, точно в кошмаре, поплелся через всю канцелярию, провожаемый длинными взглядами всех сослуживцев.
Он никогда не был в этом святилище, и оно так поразило его своими огромными размерами, грандиозной мебелью в строгом, ледяном стиле, массивными малиновыми портьерами, что он не сразу заметил маленького директора, сидевшего за роскошным письменным столом, точно воробей на большом блюде.
– Подойдите, Семенюта, – сказал директор, после того как Семенюта низко
поклонился. – Скажите, зачем вы это сделали?
– Что, ваше превосходительство?
– Вы сами лучше меня знаете, что. Зачем вы взломали ящик от экзекуторского стола
и похитили оттуда гербовые марки и деньги? Не извольте отпираться. Нам все
известно.
– Я... ваше превосходительство... Я... Я... Я, ей-богу...
Начальник, очень либеральный, сдержанный и гуманный человек, профессор университета по финансовому праву, вдруг гневно стукнул по столу кулаком:
– Не смейте божиться. Прошлой ночью вы здесь оставались одни. Оставались до часу. Кроме вас, во всем управлении был только сторож Анкудин, но он служит здесь больше сорока лет, и я скорее готов подумать на самого себя, чем на него. Итак, признайтесь, и я отпущу вас со службы, не причинив вам никакого вреда.
Ноги у Семенюты так сильно затряслись, что он невольно опустился на колени.
– Ваше... Ей-богу, честное слово... ваше... Пускай меня матерь божия, Николай Угодник, если я... ваше превосходительство!
– Встаньте, – брезгливо сказал начальник, подбирая ноги под стул. – Разве я не вижу по вашему лицу и по вашим глазам, что вы провели ночь в вертепе. Я ведь знаю, что у вас после растраты или _кражи_ (начальник жестоко подчеркнул это слово), что у вас первым делом – трактир или публичный дом. Не желая порочить репутацию моего учреждения, я не дам знать полиции, но помните, что если кто-нибудь обратится ко мне за справками о вас, я хорошего ничего не скажу. Ступайте.
И он надавил кнопку электрического звонка.
Вот уже три года как Семенюта живет дикой, болезненной и страшной жизнью. Он ютится в полутемном подвале, где снимает самый темный, сырой и холодный угол. В другом углу живет Михеевна, торговка, которая закупает у рыбаков корзинками мелкую рыбку уклейку, делает из нее котлеты и продает на базаре по копейке за штуку. В третьем, более светлом углу целый день стучит, сидя на липке, молоточком сапожник Иван Николаевич, по будням мягкий, ласковый, веселый человек, а по праздникам забияка и драчун, который живет со множеством ребятишек и с вечно беременной женой. Наконец, в четвертом углу с утра до вечера грохочет огромным деревянным катком прачка Ильинишна, хозяйка подвала, женщина сварливого характера и пьяница.
Чем существует Семенюта, – он и сам не скажет толком. Он учит грамоте старших ребятишек сапожника, Кольку и Верку, за что получает по утрам чай вприкуску, с черным хлебом. Он пишет прошения в ресторанах и пивных, а также по утрам в почтамте адресует конверты и составляет письма для безграмотных, дает уроки в купеческой семье, где-то на краю города, за три рубля в месяц. Изредка наклевывается переписка. Главное же его занятие – это бегать по городу в поисках за местом. Однако внешность его никому не внушает доверия. Он не брит, не стрижен, волосы торчат у него на голове, точно взъерошенное сено, бледное лицо опухло нездоровой подвальной одутловатостью, сапоги просят каши. Он еще не пьяница, но начинает попивать.
Но есть четыре дня в году, когда он старается встряхнуться и сбросить с себя запущенный вид. Это на Новый год, на пасху, на троицу и на тринадцатое августа.
Накануне этих дней он путем многих усилий и унижений достает пятнадцать копеек – пять копеек на баню, пять на цирюльника, практикующего в таком же подвале, без вывески, и пять копеек на плитку шоколада или на апельсин. Потом он отправляется к одному из двух прежних товарищей, которых хотя и стесняют его визиты, но которые все-таки принимают его с острой и брезгливой жалостью в сердце. Их фамилии: одного – Пшонкин, а другого – Масса. Боясь надоесть, Семенюта чередует свои визиты.
Он пьет предложенный ему стакан чаю, кряхтит, вздыхает и печально, по-старчески
покачивает головой.
– Что? Плохо, брат Семенюта? – спрашивает Масса.
– На бога жаловаться грех, а плохо, плохо, Николай Степанович.
– А ты не делал бы, чего не полагается.
– Николай Степанович... видит бог... не я... как перед истинным, – не я.
– Ну, ну, будет, будет, не плачь. Я ведь в шутку. Я тебе верю. С кем не бывает
несчастья? А тебе, Семенюта, не нужно ли денег? Четвертачок я могу.
– Нет, нет, Николай Степанович, денег мне не надо, да и не возьму я их, а вот,
если уж вы так великодушны, одолжите пиджачок на два часика. Какой позатрепаннее.
Не откажите, роднуша, не откажите, голуба. Вы не беспокойтесь, я вчера в баньке
был. Чистый.
– Чудак ты, Семенюта. Для чего тебе костюм? Вот уже третий год подряд ты у меня
берешь напрокат пиджаки. Зачем тебе?
– Дело такое, Николай Степанович. Тетка у меня... старушка. Вдруг умрет, а я
единственный наследник. Надо же показаться, поздравить. Деньги не бог весть
какие, но все-таки пятьсот рублей... Это не Макара в спину целовать.
– Ну, ну, бери, бери, бог с тобой.
И вот, начистив до зеркального блеска сапоги, замазав в них дыры чернилами, тщательно обрезав снизу брюк бахрому, надев бумажный воротничок с манишкой и красный галстук, которые обыкновенно хранятся у него целый год завернутые в газетную бумагу, Семенюта тянется через весь город во вдовий дом с визитом к матери. В теплой, по-казенному величественной передней красуется, как монумент, в своей красной с черными орлами ливрее толстый седой швейцар Никита, который знал Семенюту еще с пятилетнего возраста. Но швейцар смотрит на Семенюту свысока и даже не отвечает на его приветствие.
– Здравствуй, Никитушка. Ну, как здоровье?
Гордый Никита молчит, точно окаменев.
– Как здоровье мамаши? – спрашивает робко обескураженный Семенюта, вешая пальто на вешалку.
Швейцар заявляет:
– А что ей сделается. Старуха крепкая. Поскрипи-ит.
Семенюта обыкновенно норовит попасть к вечеру, когда не так заметны недостатки
его костюма. Неслышным шагом проходит он сквозь ряды огромных сводчатых палат,
стены которых выкрашены спокойной зеленой краской, мимо белоснежных постелей со
взбитыми перинами и горами подушек, мимо старушек, которые с любопытством
провожают его взглядом поверх очков. Знакомые с младенчества запахи, – запах
травы пачули, мятного куренья, воска и мастики от паркета и еще какой-то
странный, неопределенный, цвелый запах чистой, опрятной старости, запах земли –
все эти запахи бросаются в голову Семенюте и сжимают его сердце тонкой и острой
жалостью.
Вот наконец палата, где живет его мать. Шесть высоченных постелей обращены
головами к стенам, ногами внутрь, и около каждой кровати – казенный шкафчик,
украшенный старыми портретами в рамках, оклеенных ракушками. В центре комнаты с
потолка низко спущена на блоке огромная лампа, освещающая стол, за которым три
старушки играют в нескончаемый преферанс, а две другие тут же вяжут какое-то
вязанье и изредка вмешиваются со страстью в разбор сделанной игры. О, как все
это болезненно знакомо Семенюте!
– Конкордия Сергеевна, к вам пришли.
– Никак, Ванечка?
Мать быстро встает, подымая очки на лоб. Клубок шерсти падает на пол и катится, распутывая петли вязанья.
– Ванечек! Милый. Ждала, ждала, думала, так и не дождусь моего ясного сокола. Ну, идем, идем. И во сне тебя сегодня видела.
Она ведет его дрожащей рукой к своей постели, где около окна стоит ее собственный отдельный столик, постилает скатерть, зажигает восковой церковный огарочек, достает из шкафчика чайник, чашки, чайницу и сахарницу и все время хлопочет, хлопочет, и ее старые, иссохшие, узловатые руки трясутся.
Проходит мимо степенная старая горничная, "покоевая девушка", лет пятидесяти, в синем форменном платье и белом переднике.
– Домнушка! – говорит немного искательно Конкордия Сергеевна. – Принеси-ка нам, мать моя, немножечко кипяточку. Видишь, Ванюшка ко мне в гости приехал.
Домна низко, но с достоинством, по-старинному, по-московски, кланяется Семенюте.
– Здравствуйте, батюшка Иван Иванович. Давненько не бывали. И мамаша-то все об вас скучают. Сейчас, барыня, принесу, сию минуту-с.
Пока Домна ходит за кипятком, мать и сын молчат и быстрыми, пронзительными взглядами точно ощупывают души друг друга. Да, только расставаясь на долгое время, уловишь в любимом лице те черты разрушения и увядания, которые не переставая наносит беспощадное время и которые так незаметны при ежедневной совместной жизни.
– Вид у тебя неважный, Ванек, – говорит старушка и сухой жесткой рукой гладит руку сына, лежащую на столе. – Побледнел ты, усталый какой-то.
– Что поделаешь, маман! Служба. Я теперь, можно сказать, на виду. Мелкая сошка, а вся канцелярия на мне. Работаю буквально с утра до вечера. Как вол. Согласитесь, маман, надо же карьеру делать?
– Не утомляйся уж очень-то, Ванюша.
– Ничего, маман, я двужильный. Зато на пасху получу коллежского, и прибавку, и
наградные. Тогда кончено ваше здешнее прозябание. Сниму квартирку и перевезу вас
к себе. И будет у нас не житье, а рай. Я на службу, вы – хозяйка.
Из глаз старухи показываются слезы умиления и расползаются в складках глубоких
морщин.
– Дай-то бог, дай-то бог, Ваничек. Только бы бог тебе послал здоровья и терпенья.
Вид-то у тебя...
– Ничего. Выдержим, маман!
Этот робкий, забитый жизнью человек всегда во время коротких и редких визитов к матери держится развязного, независимого тона, бессознательно подражая тем светским "прикомандированным" шалопаям, которых он в прежнее время видел в канцелярии. Отсюда и дурацкое слово "маман". Он всегда звал мать и теперь мысленно называет "мамой", "мамусенькой", "мамочкой", и всегда на "ты". Но в названии "маман" есть что-то такое беспечное и аристократическое. И в те же минуты, глядя на измученное, опавшее, покоробленное лицо матери, он испытывает одновременно страх, нежность, стыд и жалость.
Домна приносит кипяток, ставит его со своим истовым поклоном на стол и плавно уходит.
Конкордия Сергеевна заваривает чай. Мимо их столика то и дело шмыгают по делу и без дела древние, любопытные, с мышиными глазками старушонки, сами похожие на серых мышей. Все они помнят Семенюту с той поры, когда ему было пять лет. Они останавливаются, всплескивают руками, качают головой и изумляются:
– Господи! Ванечка! И не узнать совсем, – какой большой стал. А я ведь вас вон этаким, этаким помню. Отчаянный был мальчик – герой. Так вас все и звали: генерал Скобелев. Меня все дразнил "Перпетуя Измегуевна", а покойницу Гололобову, Надежду Федоровну, – "серенькая бабушка с хвостиком". Как теперь помню.
Конкордия Сергеевна бесцеремонно машет на нее кистью руки.
– И спасибо... Тут у нас с сыном важный один разговор. Спасибо. Идите, идите.
– Как у нас дела, маман? – спрашивает Семенюта, прихлебывая чай внакладку.
– Что ж. Мое дело старческое. Давно пора бы туда... Вот с дочками плохо. Ты-то,
слава богу, на дороге, на виду, а им туго приходится. Катюшин муж совсем от дому
отбился. Играет, пьет, каждый день на квартиру пьяный приходит. Бьет Катеньку. С
железной дороги его, кажется, скоро прогонят, а Катенька опять беременна. Только
одно и умеет подлец.
– Да уж, маман, правда ваша, – подлец.
– Тес... тише... Не говори так вслух... – шепчет мать. – Здесь у нас все
подслушивают, а потом пойдут сплетничать. Да. А у Зоиньки... уж, право, не знаю,
хуже ли, лучше ли? Ее Стасенька и добрый и ласковый... Ну, да они все, поляки,
ласые, а вот насчет бабья – сущий кобель, прости господи. Все деньги на них,
бесстыдник, сорит. Катается на лихачах, подарки там разные. А Зоя, дурища, до
сих пор влюблена как кошка! Не понимаю, что за глупость! На днях нашла у него в
письменном столе, – ключ подобрала, – нашла карточки, которые он снимал со своих
Дульциней в самом таком виде... знаешь... без ничего. Ну, Зоя и отравилась
опиумом... Едва откачали. Да, впрочем, что я тебе все неприятное да неприятное.
Расскажи лучше о себе что-нибудь. Только тес... потише – здесь и стены имеют уши.
Семенюта призывает на помощь все свое вдохновение и начинает врать развязно и небрежно. Правда, иногда он противоречит тому, что говорил в прошлый визит. Все равно, он этого не замечает. Замечает мать, но она молчит. Только ее старческие глаза становятся все печальнее и пытливее.
Служба идет прекрасно. Начальство ценит Семенюту, товарищи любят. Правда, Трактатов и Преображенский завидуют и интригуют. Но куда же им! У них ни знаний, ни соображения. И какое же образование: один выгнан из семинарии, а другой – просто хулиган. А под Семенюту комар носу не подточит. Он изучил все тайны канцелярщины досконально. Столоначальник с ним за руку. На днях пригласил к себе на ужин. Танцевали. Дочь столоначальника, Любочка, подошла к нему с другой барышней. "Что хотите: розу или ландыш?" – "Ландыш!" Она вся так и покраснела. А потом спрашивает: "Почему вы узнали, что это я?" – "Мне подсказало сердце".
– Жениться бы тебе, Ванечка.
– Подождите. Рано еще, маман. Дайте обрасти перьями. А хороша. Абсолютно хороша.
– Ах, проказник!
– Тьфу, тьфу, не сглазить бы. Дела идут пока порядочно, нельзя похаять.
Начальник на днях, проходя, похлопал по плечу и сказал одобрительно: "Старайтесь,
молодой человек, старайтесь. Я слежу за вами и всегда буду вам поддержкой. И
вообще имею вас в виду".
И он говорит, говорит без конца, разжигаясь собственной фантазией, положив
легкомысленно ногу на ногу, крутя усы и щуря глаза, а мать смотрит ему в рот,
завороженная волшебной сказкой. Но вот звонит вдали, все приближаясь, звонок.
Входит Домна с колокольчиком. "Барыни, ужинать".
– Ты подожди меня, – шепчет мать. – Хочу еще на тебя поглядеть.
Через двадцать минут она возвращается. В руках у нее тарелочка, на которой лежит
кусок соленой севрюжинки, или студень, или винегрет с селедкой и несколько
кусков вкусного черного хлеба.
– Покушай, Ванечка, покушай, – ласково упрашивает мать. – Не побрезгуй нашим
вдовьим кушаньем! Ты маленьким очень любил севрюжинку.
– Маман, помилуйте, сыт по горло, куда мне. Обедали сегодня в "Праге",
чествовали экзекутора. Кстати, маман, я вам оттуда апельсинчик захватил.
Пожалуйте...
Но он, однако, съедает принесенное блюдо со зверским аппетитом и не замечает, как по морщинистым щекам материнского лица растекаются, точно узкие горные ручьи, тихие слезы.
Наступает время, когда надо уходить. Мать хочет проводить сына в переднюю, но он помнит о своем обтрепанном пальто невозможного вида и отклоняет эту любезность.
– Ну, что, в самом деле, маман. Дальние проводы – лишние слезы. И простудитесь
вы еще, чего доброго. Смотрите же, берегите себя!
В передней гордый Никита смотрит с невыразимым подавляющим величием на то, как
Семенюта торопливо надевает ветхое пальтишко и как он насовывает на голову
полуразвалившуюся шапку.
– Так-то, Никитушка, – говорит ласково Семенюта. – Жить еще можно... Не надо только отчаиваться... Эх, надо бы тебе было гривенничек дать, да нету у меня мелочи.
– Да будет вам, – пренебрежительно роняет швейцар. – Я знаю, у вас все крупные.
Идите уж, идите. Настудите мне швейцарскую.
Когда же судьба покажет Семенюте не свирепое, а милостивое лицо? И покажет ли? Я
думаю – да.
Что стоит ей, взбалмошной и непостоянной красавице, взять и назло всем своим
любимцам нежно приласкать самого последнего раба?
И вот старый, честный сторож Анкудин, расхворавшись и почувствовав приближение
смерти, шлет к начальнику казенной палаты своего внука Гришку:
– Так и скажи его превосходительству: Анкудин-де собрался умирать и перед кончиной хочет открыть его превосходительству один очень важный секрет.
Приедет генерал в Анкудинову казенную подвальную квартирешку. Тогда, собрав
последние силы, сползет с кровати Анкудин и упадет в ноги перед генералом:
– Ваше превосходительство, совесть меня замучила... Умираю я... Хочу с души грех
снять... Деньги-то эти самые и марки... Это ведь я украл... Попутал меня лукавый...
Простите, Христа ради, что невинного человека оплел, а деньги и марки – вот они
здесь... В комоде, в верхнем правом ящичке.
На другой же день пошлет начальник Пшонкина или Массу за Семенютой, выведет его рука об руку перед всей канцелярией и скажет все про Анкудина, и про украденные деньги и марки, и про страдание злосчастного Семенюты, и попросит у него публично прощения, и пожмет ему руку, и, растроганный до слез, облобызает его.
И будет жить Семенюта вместе с мамашей еще очень долго в тихом, скромном и теплом уюте. Но никогда старушка не намекнет сыну на то, что она знала об его обмане, а он никогда не проговорится о том, что он знал, что она знает. Это острое место всегда будет осторожно обходиться. Святая ложь – это такой трепетный и стыдливый цветок, который увядает от прикосновения.
А ведь и в самом деле бывают же в жизни чудеса! Или только в пасхальных рассказах?
По итогам работы с текстом учащиеся заполняют таблицу:
| Авторская позиция |
тема | идея | пробле- ма |
сю- жет |
фа- була |
кон- фликт |
ком- пози- ция |
па- фос |
портрет | пей- заж |
интерьер | Речевая характе- ристика |
деталь | символ |
На стадии рефлексии учащимся предлагается выполнить тест ЕГЭ по литературе.