Цель: рассказать о героической судьбе Зои Космодемьянской для расширения информационного поля современного поколения. Работа несёт в себе глубокое нравственное, патриотическое, эстетическое, культурное наследие страны.
Форма проведения: театрализованная литературная постановка.
Ход мероприятия
Приложение 1 (слайд 1)
Ведущий 1: Москва. Весна. 1941-й год. Из воспоминаний Любови Тимофеевны Космодемьянской:
Любовь Тимофеевна (мама Зои Космодемьянской): В тот день Зоя и Шура вернулись домой поздно и наперебой стали рассказывать, как поработали. Вооружившись лопатами и носилками, девятый «А» выравнивал и расчищал площадку, убирал щебень, рыл ямы для деревьев.
(слайд 2)
Зоя Космодемьянская: Хорошо! Вот я в 9-м классе и сегодня посадила липу. Будем расти вместе... Моя липа третья – запомни, мама, А четвертая липа – Кати Андреевой.
Ведущий 2: 21-е июня 1941 года. В 201-й школе, как и в тысячах школ страны, начался выпускной бал.
Любовь Тимофеевна: Всюду были цветы и зелень. В вазах, в кадках и горшках, на полу, на стенах и на окнах, в каждом углу и на каждом шагу – букеты роз и темные гирлянды еловых веток, охапки сирени и кружевные ветви березы, и еще цветы, цветы без конца... Я пошла туда, откуда неслись музыка, смех и шум. Подошла к распахнутым дверям зала и остановилась, ослепленная: столько света, столько молодых лиц, улыбок, блестящих глаз...
А вот и Зоя. На ней красное с черными горошинками платье. Платье ей очень шло. Зоя разговаривала о чем-то с высоким смуглым юношей, имени которого я не знала. Глаза ее светились улыбкой, лицо разгорелись...
(слайд 3) Коротки летние ночи в Москве, и тишина их непрочная. Звонко простучат по асфальту запоздалые шаги, прошуршит неизвестно откуда взявшийся автомобиль, далеко разнесется над спящим городом хрустальный перезвон кремлевских курантов... А в эту июньскую ночь тишины, пожалуй, и не было. То тут, то там неожиданно раздавались голоса, взрывы смеха, быстрые, легкие шаги, вдруг вспыхивала песня. Из окон удивленно выглядывали разбуженные в неурочный час люди, и тут же на их лицах появлялась улыбка. Все знали: это молодая Москва празднует школьный выпуск. Наконец в окне чуть забрезжил рассвет: ночь на 22 июня была такой короткой...
Чтец 1:
Казалось, было холодно цветам,
И от росы они слегка поблёкли.
Зарю, что шла по травам и кустам,
Обшарили немецкие бинокли.
Такою все дышало тишиной,
Что вся земля еще спала, казалось.
Кто знал, что между миром и войной
Всего каких-то пять минут осталось!
Чтец 2:
Разве для смерти рождаются дети, Родина?
Разве хотела ты нашей смерти, Родина?
Пламя ударило в небо – Ты помнишь, Родина?
Тихо сказала: «Вставайте на помощь...» – Родина.
(Слайд 4–18)
Любовь Тимофеевна: Москва с каждым днем становилась все суровее, все настороженней. Дома притаились за маскировкой. Проносились по улицам санитарные машины, с грохотом и лязгом проходили танки. А потом – тревоги, дежурства у подъезда, небо, разорванное вспышками, изрезанное лучами прожекторов, озаренное багровым отблеском далекого пожара... Враг стоял на подступах к Москве.
(слайд 19)
Чтец 3: Много нынче в памяти потухло, а живет безделица, пустяк: девочкой потерянная кукла на железных скрещенных путях. Эшелоны шли тогда к востоку, молча шли, без света и воды, полные внезапной и жестокой, горькой человеческой беды.
Девочка кричала и просила
И рвалась из материнских рук, –
Показалась ей такой красивой
И желанной эта кукла вдруг.
Маленькая смерти не поверит,
И разлуки не поймет она...
Так хоть этой крохотной потерей
Дотянулась до нее война.
(слайд 20)
Зоя: Мамочка, это большой секрет: я ухожу на фронт, в тыл врага. Никому не говори, даже Шуре. Скажешь, что я уехала к дедушке в деревню.
Любовь Тимофеевна: А по силам ли тебе это будет?.. Ты ведь не мальчик. Почему непременно ты? Если бы тебя призвали, тогда другое дело...
Зоя: Я не могу здесь оставаться. Ты сама говорила мне, что в жизни надо быть честной и смелой. Как же мне быть теперь, если враг уже рядом? Если бы они пришли сюда, я не смогла бы жить... Я еду через два дня. Достань мне, пожалуйста, красноармейскую сумку и мешок, который мы с тобой сшили. Остальное я сама добуду. Да, еще: смену белья, полотенце, мыло, щетку, карандаш и бумагу. Вот и все.
Чтец 4:
Тот же двор. Та же дверь.
Те же стены. Так же дети бегут гуртом,
Та же самая «тетя Лена»
Суетится возле пальто.
В класс вошла. За ту парту села,
Где училась я десять лет.
На доске написала мелом
«X + Y = Z»....Школьным вечером, хмурым летом,
Бросив книги и карандаш,
Встала девочка с парты этой
И шагнула в сырой блиндаж,
(слайд 21)
Зоя: Дорогая мамочка! Я жива и здорова, чувствую себя хорошо. Как-то ты там? Целую, обнимаю тебя. Твоя 3оя.
Чтец 5:
Как я хотел вернуться в до-войны,
Предупредить, кого убить должны.
Мне вон тому сказать необходимо:
«Иди сюда, и смерть промчится мимо».Я говорю — не слушают, не слышат,
Несут цветы, субботним ветром дышат,
И я уже не помню сам, откуда
Пришел сюда и что случилось чудо.
Я все забыл. В окне еще светло,
И накрест не заклеено стекло.
(слайд 22)
Зоя: Дорогая мама! Как ты сейчас живешь, как себя чувствуешь, не больна ли? Мамочка, если есть возможность, напиши хоть несколько строчек. Вернусь с задания, приеду навестить домой. Твоя Зоя
(слайд 23)
Чтец5:
Сорок первый год. Зима. Петрищево.
Горькая морозная заря.
За спиною стаей мерзких хищников
Палачи фашистские стоят.
Но, последний взгляд в толпу бросая,
Дочь врагом израненной земли,
Девочка, избитая, босая,
Всё ж сильнее смерти и петли.
Над страной, над заревом пожарища,
Звонкий голос ширится, растёт:
Зоя:
«Мне не страшно умирать, товарищи!
Счастье – умереть за свой народ!»
(слайд 24)
Ведущий 3 (боевая подруга Зои): Дорогая Любовь Тимофеевна! Меня зовут Клава, я была с Вашей Зоей в одном партизанском отряде. Я постараюсь рассказать Вам в этом письме обо всем, что я знаю и помню. 4 ноября мы выехали под Волоколамск, где должны были перейти линию фронта и заминировать Волоколамское шоссе. Линию фронта мы перешли глубокой ночью. Очень тихо, без единого выстрела. Потом меня с Зоей направили в разведку. Едва мы прошли несколько шагов, как, откуда ни возьмись, мимо промчались два мотоцикла. Тут мы поняли, что об осторожности забывать нельзя. И сразу же условились: живыми не попадаться. Потом вернулись на опушку, чтоб сказать нашим, что путь свободен. Ребята разошлись по двое и начали устанавливать мины. В полдень мы с Зоей отправились на большак, по которому шли машины, и разбросали колючие рогатки – они прокалывали шины у автомобилей. И я заметила одно, в чем потом с каждым днем убеждалась все больше: с Зоей не страшно. Она все делала очень точно, спокойно, уверенно. Может быть, поэтому все наши любили ходить с нею в разведку.
На другой день мы получили новое задание. Обвешанные бутылками с
горючей жидкостью и гранатами, пошли мы в тыл врага.
На этот раз прорвались с боем, но все остались целы. А на следующий день получили настоящее боевое крещение: нас взяли с трех сторон в перекрестный огонь. Зоя поползла посмотреть, нет ли раненых. На рассвете она вернулась. Она была увешана оружием, руки в крови, лицо серое от усталости. Трое товарищей погибли.
Мы продвигались к Петрищеву. По пути мы резали связь. Поделили последний паек. Каждому досталось по полсухаря, по куску сахару и маленькому кусочку воблы. Помолчали. Лида Булгина сказала: «Как жить хочется!»
(слайд 25)
Я ушла в разведку, Зоя – на задание, к Петрищеву. Мы ждали ее три дня. Но она не вернулась. Остальное Вы знаете.
(слайд 26)
Чтец6:
Над моим переулком – московская осень.
Я шагаю от дома Москвой золотою,
Я иду к своей школе, без четверти восемь.
Сотни раз этот путь здесь проделала Зоя.Улыбалась, училась, мечтала, дружила,
И с тетрадкой стихов где-то рядом бродила,
А вот эту тропинку – она проложила.
Эту липу у школы – она посадила.Одноклассников смелые, добрые лица…
Очень скоро дорожки бедою разлучатся.
Им судьба – за страну и за город сразиться,
Заслонить от врага, не сломаться, пробиться,И вернуться домой. Это – если получится.
Имена затерялись, дела растворились,
Мало выпало славы им – страшное, злое,
Чтобы нынче мы жили, шутили, учились…
Вспомним их. Вспомним всех, кого сможем. И Зою.