В еговых словах не заблудиссе…
Все-то видишь, все-то понятно;
Выговаривать-то не спуташь.
Сколь письмо егово до людей дохоже!
Старых утешат, молодых забавлят, малых учит…
Сотворена река, она все течет, - так Пушкин.
Борис Шергин «Пинежский Пушкин».
(Из книги «Океан – море русское. Поморские рассказы»)
Перечувствовать и пережить написанную Пушкиным трогательную историю жизни и любви молодых людей: Татьяны, Ленского, Ольги; сопереживать и сочувствовать трагическим заблуждениям Онегина – вот главная задача, которую ставишь, начиная изучение романа «Евгений Онегин» в 9 классе.
Поэтому три вступительных урока предлагаю построить как праздник, способный вызвать неподдельный интерес к поэзии Пушкина у современного школьника, вызвать эмоциональный накал читательского восприятия.
Пушкин – это, прежде всего чувство (…чувства добрые я лирой пробуждал…). Воспитание души на чтении Пушкина – вот цель желаемая. Своеобразной завязкой сюжета вступительных уроков пусть послужит пушкинское «…над вымыслом слезами обольюсь…».
Возможно, и нам откроется по-новому Мир Пушкина и героев его романа.
«…И даль свободного романа
Я сквозь магический кристалл
Еще не ясно различал.»
История создания романа «Евгений Онегин».
1. «Без предисловий, сейчас же час» начнем повествование о романе «Евгений Онегин».Когда и где писал его Пушкин?
О чем он думал, что его волновало?
Какие люди и события связаны с этим произведением?
Что сказали первые читатели и критики?
И, наконец, будем постоянно помнить об Авторе-герое, персонаже романа, добром, веселом, ироничном, грустном.
2. В отрывках из «Путешествия Онегина» Пушкин описывает вечер в одесской опере.Чтец.
Но уже темнеет вечер синий,
Пора нам в оперу скорей:
Там упоительный Россини,
Европы баловень – Орфей.
Не внемля критике суровой,
Он вечно тот же, вечно новый,
Он звук льет – они кипят,
Они текут, они горят,
Как поцелуи молодые,
Все в неге, в пламени любви
Как зашипевшего аи
Струи и брызги золотые…
Но, господа, позволено ль
С вином равнять do-re-mi-sol?
Так ведь это о поэзии самого Пушкина!
…Он звук льет – они кипят,
Они текут, они горят,
Как поцелуи молодые…
-так поэтично, просто, доходчиво
-эти качества, пленившие Пушкина в «упоительном Россини», присущи и самому автору:
…Все в неге, в пламени любви…
Почему он, то есть творец, автор, «вечно тот же, вечно новый»?
- «Вечно тот же» - наверное, это об основном принципе поэта: быть верным правде жизни.
- «Вечно новый» - таковы свойства художника: быть неподражаемым, своеобразным и уметь обновляться.
- Блок сказал:
«Светлое имя Пушкин».
«Веселое имя Пушкин».
Вот и в этой строфе Пушкин иронически подшучивает над собой, и над нами, читателями, посмеивается:
Но, господа, позволено ль…
(Господа!)
- Как бы заранее защищается от предвзятой критики («не внемля критике суровой…»)
…позволено ль
С вином сравнять do-re-mi-sol?
Вот так же легко, шутливо начал автор свой знаменитый роман:
«Мой дядя самых честных правил…»
Чей дядя?
Да нет, не Пушкина, а его героя дядя, «молодого повесы» Онегина (ведь первые строчки, вернее, строфа взята в кавычки).
«9 мая» «28 мая ночью» - эти даты Пушкин поставил в 1823 году в Кишиневе перед первой строфой чернового текста «Евгения Онегина». 26 мая Пушкину исполнилось 24 года. А спустя семь лет, в глухую ночь знаменитой Болдинской осени 1830 года Пушкин закончил девятую, последнюю главу «Евгения Онегина» и на следующий день, 26 сентября, составил план и хронологию своего романа, который до того выходил в свет отдельными главами. Дал название каждой главе, но потом решил отбросить. Посчитал, сколько времени он трудится над «Евгением Онегиным». Получилось: 7 лет 4 месяца 17 дней.
«Хандра»
- вот пушкинское название первой главы. Этому недугу подвержен в свои «осьмнадцать лет» его главный герой Онегин. Хандра – это равнодушие к жизни, преждевременная старость души, «которые сделались отличительными чертами молодежи 19-ого века».
Но ведь и Пушкин среди тех, кто был молодежью 19-ого века. Им тоже порой овладевало равнодушие.
Для Пушкина 1823 год, когда он начал писать «Евгения Онегина», был трудным: он «ссылошный поэт». Не случайно в стихотворении «К Овидию» он представляет себя «и светом, и собой, и жизнью недовольным». Поэт сослан на юг, переживает мучительный духовный кризис.
Тогда, в 1823 году, Пушкин написал стихотворения «Свободы сеятель пустынный» и «Демон»: они пронизаны тоской и отчаянием.
Автора, как и его героя, «томила жизнь», в нем, как и в Онегине, «сердца жар угас».
Но… Пушкину на помощь приходит Муза. Ни на один час не покидала она его в эти девятнадцать дней, когда были закончены черновики начальных строф первой главы:
9 мая – 28 мая.
(1835)Поэзия, как ангел – утешитель,
Спасла меня, и я воскрес душой.
(Так, десять лет спустя, описал поэт свое тогдашнее настроение: на юге и в Михайловском).
Но 3 июля 1823 года Пушкин переезжает из Кишинева в Одессу. Его доброго и благожелательного начальника, генерала Инзова, о котором поэт всегда говорит с чувством сыновнего умиления, «Изнушку», как он его назвал, сменил сухой и черствый вельможа, и англоман Воронцов. Обстановка и условия жизни поэта изменились, изменилось и настроение. Но…проза жизни под его пером становилась высокой поэзией: первая глава «Евгения Онегина» отмечена веселостью, радостью жизни.
Поэт работал обычно с раннего утра, еще не вставая с постели. Приятели часто заставали его то задумчивого, то помирающего со смеху над тою или иной строфой романа.
Радость жизни Пушкин ощущал везде и умел передать эту любовь читателям. Вот строки первой главы, написанные в Одессе:
Чтец.
(строфа XXXIII)Я помню море пред грозою:
Как я завидовал волнам…
Навеяны они воспоминаниями о путешествии по Крыму и Кавказу с семьей генерала Раевского, это было в 1820 году. Мария Николаевна Волконская вспоминала об этом эпизоде:
«Завидев море, мы приказали остановиться, вышли из кареты и всей гурьбой бросились любоваться морем. Оно было покрыто волнами, и, не подозревая, что поэт шел за нами, я стала забавляться тем, что бегала за волной, а когда она настигала меня, я убегала от нее; кончилось тем, что я промочила ноги. Понятно, что я никому ничего об этом не сказала и не вернулась в карету.
Пушкин нашел, что эта картинка была очень грациозна, и, поэтизируя детскую шалость, написал прелестные стихи; мне было тогда лишь 15 лет».
Казалось бы – девочка всего лишь промочила ноги…
В Одессе Пушкин увлекся Амалией Ризнич, женой негоцианта. Однажды, в припадке ревности, «он пробежал пять верст с обнаженной головой под палящим солнцем…». Эта страсть захватывает его. На рукописях появляются ее многочисленные портреты. Ей посвящены строки из «Странствий» Онегина, которые завершаются романтическими описаниями синего вечера, Одесской оперы, музыки упоительного Россини.
А только ль там очарований?
……………………………………
А ложа, где, красой блистая,
Негоцианка молодая
……………………………………
В Одессе Пушкин познакомился с графиней Елизаветой Ксаверьевной Воронцовой. Она внушила ему глубокое поэтическое чувство…
В рукописях «Евгения Онегина» - профили М.Н. Раевской, А. Ризнич, Е.К. Воронцовой, очерненные быстрым карандашом Пушкина.
(гл. 1, строфа L)Придет ли час моей свободы?
Пора, пора! – взываю к ней…
……………………………………
Где я страдал, где я любил,
Где сердце я похоронил.
Рядом с этой строфой – запись Пушкина:
«Aimez - moi» («любите меня»). Кому она адресована?
«Octobre 22 (1823 Одесса)» - дата под последней строфой чернового текста первой главы «Евгения Онегина».
Иди же к невским берегам,
Новорождённое творенье,
И заслужи мне славы дань:
Кривые толки шум и брань!
Пушкин сомневался, что первая глава будет напечатана: намеки на ссылку были рассыпаны по всей главе. К тому же Пушкин из ссылки попал в другую: из Одессы его отправили «в далекий северный уезд» - в Михайловское. Но как бы, то, ни было, брат поэта Лев Пушкин в начале ноября 1824 года повез рукопись первой главы «Евгения Онегина» в Петербург вместе с рукописью стихотворения «Разговор книгопродавца с поэтом», которую главу должно было предварять.
Конечно, Пушкин ждал отзывов. Вот они:
В.А. Жуковский, наставник и учитель Пушкина, один из ближайших его друзей:
«Читал «Онегина» и «Разговор», служащий ему предисловием: несравненно! По данному мне полномочию предлагаю тебе первое место на Русском Парнасе… Милый брат по Аполлону!» (12 ноября 1824 год)
П.А. Плетнев, друг, издатель:
«Онегин твой будет карманным зеркалом петербургской молодежи. Какая прелесть! Латынь мила до уморы. Ножки восхитительны. Ночь на Неве с ума нейдет у меня… Но «Разговор с книгопродавцем» вверх ума, вкуса и вдохновения…» (22 января 1825 год).
«Разборы» первой главы «Онегина» были напечатаны в журналах «Сын Отечества», «Вестник Европы», «Благонамеренный», высказывались разноречивые суждения («славы дань: кривые толки, шум и брань!»)
Но и критики, и читатели с нетерпением ожидали публикации следующих глав пушкинского романа.
Но вернемся к одесским дням 1823 года. Едва закончив I главу, Пушкин приступает ко II-ой. Вдохновение владеет им, и восьмого декабря, ночью, Пушкин заканчивает II главу и под 39-й строфой ставит эту дату.
Но позднее он добавляет еще одну строфу, в которой к будущему читателю с «отдаленными надеждами», что звук его поэтической лиры напомнит о нем; обращается к нам:
Прими ж мои благодаренья,
Поклонник мирных аонид,
О ты, чья память сохранит
Мои летучие творенья,
Чья благосклонная рука
Потреплет лавры старика!
Пушкин из года в год носил с собой свой поэтический замысел и постепенно создавал одну главу за другой. Одни свободно и быстро «текли» из-под пера его, другие рождались медленно: жизнь с ее треволнениями, а часто любовь с ее волнующими страстями и ревностью прерывали его вдохновенный труд, отвлекали от работы.
Следующие четыре главы Пушкин написал в Михайловском. Читающая публика ждала появления новой главы романа, III-ий. Новая жизнь Пушкина и его друзей, в жизнь пушкинского поколения вошли трагические события 14 декабря 1825 года. Пушкин потрясен казнью пятерых декабристов, ссылкой «друзей, товарищей, братьев», рвется из Михайловского заточения на волю. «Мне не до «Онегина». Черт возьми «Онегина»!» («Но мне теперь не до него…») – пишет Пушкин Плетневу 3 марта 1826 года. В черновиках 4-й и 5-й глав профили Пестеля, Кюхельбекера, Пущина. В 1826 году появляется рисунок, который Пушкин повторяет несколько раз: виселица, пять повешенных и надпись: «И я бы мог как шут ви…», «И я бы мог…»
8 сентября 1826 года внезапно Пушкин в сопровождении фельдъегеря был доставлен из Михайловской ссылки в Москву на аудиенцию к новому императору Николаю I. На вопрос Николая I: «Пушкин, принял бы ты участие в 14 декабря, если б был в Петербурге?» - поэт ответил: «Непременно, государь, все друзья мои были в заговоре; и я не мог бы не участвовать в нем!»
Чтец.
Миг вожделенный настал: окончен мой труд многолетний…
Что ж непонятная грусть тайно тревожит меня?
Или, свой подвиг, свершив, я стою, как поденщик ненужный,
Плату приявший свою, чуждый работе другой?
Или жаль мне труда, молчаливого спутника ночи,
Друг Авроры златой, друга пенатов святых?
Пушкин закончил «Евгения Онегина» 25 сентября 1830 года в Болдине.
«Окончен мой труд многолетний…». Нет, оказывается «Евгений Онегин» еще не был закончен, и не расставался поэт со своим «молчаливым спутником ночи»: еще не было написано письмо Онегина к Татьяне. Пушкин написал его год спустя, уже будучи женатым человеком. И, быть может, только ощутив полноту обретенного, наконец, счастья, сумел он передать глубину онегинского чувства, силу его страсти:
Я знаю: век уж мой измерен;
Но чтоб продлилась жизнь моя,
Я утром должен быть уверен,
Что с вами днем увижусь я…
Только в марте 1833 года поэт выпустил весь роман в одной книге.
В романе нельзя было говорить о самом главном событии первой четверти XIX века – о восстании декабристов. Это заставило поэта пересмотреть и коренным образом изменить намеченный им план: последнюю, девятую главу Пушкин сделал восьмой, а между нею и зашифрованной, а затем сожженой 19 октября 1830 года в Болдино, десятой главой поместил лишь "Отрывки из путешествия Онегина".
Заканчивая роман, Пушкин попрощался с читателем:
Чтец.
Кто бы ни был ты, о мой читатель,
Друг, недруг, я хочу с тобой
Расстаться нынче как приятель.
Прости. Чего бы ты за мной
Здесь не искал в строфах небрежных,
Воспоминаний ли мятежных,
Отдохновенья ль от трудов,
Живых картин, иль острых слов,
Иль грамматических ошибок,
Дай бог, что б в этой книжке ты
Для развлеченья, для мечты,
Для сердца, для журнальных сшибок
Хотя крупицу мог найти.За сим расстанемся, прости!