ВВЕДЕНИЕ
Творчество гениального русского писателя Ф.М.Достоевского(1821-1881)никогда не было обделено вниманием ни критиков, ни читателей. Сотни книг, тысячи статей в России, Европе и Америке посвящены философскому истолкованию, художественному анализу произведений Достоевского, истории его жизни и творчества. Этот огромный интерес к творческому наследию писателя весьма закономерен. Достоевский небывало остро поставил коренные моральные, социально-эстетические, психологические проблемы всечеловеческого и вневременного масштаба: о смысле жизни и цели существования личности, о счастье и о цене, которую необходимо платить за него, о душевных скитаниях человека. На постижение тайны человеческого бытия Достоевский потратил всю жизнь.
Герои его произведений - это люди, одержимые идеей, сделавшейся для них страстью,- идеей нигилизма и альтруизма, строительства земного рая и наполеоновской мировой мечты, любви- наваждения и быстрого обогащения. И когда эта единственная мысль достигает крайних пределов, наступает внутренний надрыв в человеке, ведущий к преступлению.
Достоевский сделал очень многих своих героев преступниками - и в уголовном, и в философском смысле слова. Преступник становится интересен Достоевскому тогда, когда в его своевольном преступлении обнаруживается историко-философская или нравственная основа, когда его преступление становится признаком исканий, заблуждений, болезни или кризиса поколений. Все центральные персонажи романов Достоевского преступают или пытаются преступить через объективный, обязательный для всех закон - онтологический, социальный или нравственный.
Но еще с большей силой писателя интересовал человек, кающийся в своем злодеянии, пытающийся через страдание заслужить прощение перед Богом и людьми. В своих произведениях он стремится найти ответ на один вопрос: какое наказание страшней - суд по закону или суд собственной совести? В отечественной литературе не было писателя, в творчестве которого мотив преступления и наказания, а также идея возрождения человека через его полное моральное разрушение играли столь значительную роль.
В романе “Преступление и наказание” (1866г.) происходило становление художественной и нравственной основы концепции преступления и наказания, которая наиболее глубоко реализовалась позднее Достоевским в его лебединой песне, в романе “Братья Карамазовы”, ставшим делом всей его жизни итогом его мыслей и переживаний.
Эта проблема из-за своей глобальности и важности находилась, находится и еще очень долго, на мой взгляд, будет находиться на вершине научного осмысления.
В настоящей работе будут использованы исследовательские монографии видных ученых: М.Гуса, В.Кирпотина, Г.Фридлендера, а также работы В.Зелинского, изданные еще в позапрошлом веке. В них была предпринята одна из первых попыток собрать и обобщить небольшой критический материал, появившейся в печати после первого выхода в свет “Преступления и наказания”.
В данной работе основное внимание уделяется рассмотрению особенностей уголовного и идейно-нравственного содержания мотивов преступления и наказания в романе. Достоевский рассказывает историю грехопадения и воскрешения через страдание. Обращение к этой проблеме определяет и актуальность работы.
Её цель – выявить художественные особенности в изображении преступления и наказания в одноименном романе.
Для достижения указанной цели необходимо решить следующие задачи:
- Выяснить, как реализуется тема преступления и наказания в романе;
- Указать и прокомментировать фрагменты романа, в которых нравственное и физическое преступление составляют единый смысловой центр;
- Исследовать, как соотносятся между собой преступление и наказание в структуре романа;
- Проследить, может ли быть наказание тем лекарством, которое способно вылечить заблудшую душу, или к этому еще должны вести какие-то внутренние процессы.
1. К ИСТОРИИ СОЗДАНИЯ РОМАНА Ф.М. ДОСТОЕВСКОГО “ПРЕСТУПЛЕНИЕ И НАКАЗАНИЕ”
Переход российского общества во второй половине XIX века к капиталистической форме хозяйствования неизбежно повлек за собой разорение деревень, обнищания народа, обострение социальных противоречий и, как следствие, - рост преступности. Поэтому не случайно широкое распространение в литературе этого периода получила тема преступления, раскрытая в романах, повестях, рассказах и драматических произведениях русских писателей. Критерием поступков литературных героев становились христианские заповеди “не убий”, “не укради”, “не прелюбодействуй”, нарушая которые герои совершали преступления и неизбежно вступали в конфликт с обществом: Родион Раскольников (“Преступление и наказание” Ф.М.Достоевского), Позднышев, Никита (“Крейцерова соната” и “Власть тьмы” Л.Н.Толстого), Катерина Измайлова (“Леди Макбет Мценского уезда” Н.С.Лескова) и многие другие.
Одним из первых к проблеме преступления и наказания обратился Достоевский в очерке “Записки из Мёртвого дома” (1862г.). Однако сама природа очерка не позволила писателю глубоко исследовать проблему преступления и наказания, создать развёрнутые психологические типы. Накопившийся очерковый материал требовал своего воплощения в более ёмкой художественной форме. Характерно, что Достоевский был первым, кто обратился к решению такой важной и актуальной проблемы в жанре романа.
Впечатления, вынесенные Достоевским из Омской уголовной тюрьмы, были настолько сильными, что тема преступления и наказания впоследствии получила художественное воплощение почти во всех произведениях писателя.
Знаменательно, что его первый философский и нравственно-психологический роман, созданный на криминальной основе, получает название “Преступление и наказание”. Роман этот был задуман автором ещё на каторге, о чем свидетельствует его письмо брату Михаилу (9 октября 1859 г.): “В декабре я начну роман… Не помнишь ли, я тебе говорил, про одну исповедь-роман, который я хотел писать после всех, говоря, что ещё самому надо пережить… Всё сердце моё с кровью положится в этот роман. Я задумал его на каторге, лежа на нарах, в тяжёлую минуту грусти и саморазложения…”1.
Ежедневное общение с обитателями Омской уголовной тюрьмы, знакомство с историями их преступлений, наблюдения над поступками и характерами – всё это, бесспорно, послужило толчком к возникновению замысла романа.
Именно здесь, в остроге, впервые оказавшись лицом к лицу с простыми русскими людьми, вернее, с самыми “худшими” из них, Достоевский познает душу народа и радуется, когда ему удается в этом разряде людей обнаружить “под грубой корой золото”.
Роман-исповедь, задуманный писателем на каторге, должен был проследить путь человека, преступившего природный закон божьей правды и в конце концов пришедшего к раскаянию.
К осуществлению своего замысла автор смог приступить только в 1865 году, находясь в Германии, в Висбадене. Предлагая её в начале сентября 1865 года редактору “Русского вестника” М.Н. Каткову для опубликования, Достоевский так обозначил основные контуры своего будущего произведения: “Это – психологический отчёт одного преступления. Действие современное, в нынешнем году. Молодой человек, исключённый из студентов университета, мещанин по происхождению, и живущий в крайней бедности, по легкомыслию, по шатости в понятиях, поддавшись некоторым странным “недоконченным” идеям, которые носятся в воздухе, решил разом выйти из скверного своего положения.
(1Достоевский Ф.М. Полн. собр. соч.: В 30 т. – Л., 1972-1990. – Т.28. – Кн.1. – С.351. Далее текст цитируется по этому изданию. В скобках указаны номера тома, книги, страницы.)
Он решился убить одну старуху, титулярную советницу, дающую деньги на проценты.
Старуха глупа, больна, жадна, берёт проценты, зла и заедает чужой век, мучая у себя в работницах младшую сестру. “Она не годна”, “для чего она живёт?”, “полезна ли она хоть кому-нибудь?” и т.д. – эти вопросы сбивают с толку молодого человека. Он решает убить её, обобрать, с тем чтобы сделать счастливую свою мать, живущую в уезде, избавить сестру, живущую в компаньонках помещичьего семейства, - от притязаний, грозящих её гибелью, докончить курс, ехать за границу и потом жить всю жизнь быть честным, твёрдым, неуклонным в исполнении “гуманного долга к человечеству”, чем уже конечно “загладиться преступление”. … Почти месяц он проводит после того до окончательной катастрофы. Никаких… подозрений нет и не может быть. Тут-то и развёртывается весь психологический процесс преступления. Неразрешимые вопросы встают перед убийцею, неподозреваемые и неожиданные чувства мучают его сердце. Божия правда, земной закон берёт своё, и он сам кончает тем, что принужден на себя донести. Принуждён, чтоб хотя погибнуть на каторге, но примкнуть опять к людям; чувство разомкнутости и разъединенности с человечеством, которое он ощутил тотчас же по совершении преступления, замучило его. Закон правды и человеческая природа взяли своё. Преступник сам решает принять муки, чтоб искупить своё дело.
В повести моей есть, таким образом, кроме того, намёк на ту мысль, что налагаемое юридическое наказание за преступление гораздо меньше устрашает преступника, чем думают законодатели, отчасти потому, что он и сам его нравственно требует.
Это видел я даже на самых неразвитых людях, на самой грубой случайности. Выразить мне это хотелось именно на развитом, на нового поколения человеке, чтобы ярче и осязательнее видна мысль…”.
В 1863 году в Москве несколько революционно настроенных молодых людей, преимущественно студентов, создали группу, известную под именем “ишутинской”. Её руководитель Н.А. Ишутин, сын небогатого купца, обладал характером твердым, волевым, был хорошим конспиратором. Основная цель созданной группы состояла в том, чтобы построить государство на социалистических началах. Одним из методов борьбы за переустройство общества предполагался метод индивидуального террора. Для этого была создана особо законспирированная группа “Ад”. 4 апреля 1866 года один из участников “Ада” Дмитрий Каракозов стрелял в царя.
В сентябре 1865 года газета “Голос” публиковала отчет по делу об убийстве купеческим сыном Герасимом Чистовым двух пожилых женщин - кухарки и прачки – с целью ограбления. Орудием убийства послужил топор. В сентябре – октябре та же газета сообщала об убийстве французского подданного Бека, дававшего деньги под ручные залоги, и его помощницы Леонтьевой. Убийцей был девятнадцатилетний грузинский князь Микеладзе, “развитой, с хорошими наклонностями” (как и будущий герой романа).
Бесспорно, публикуемые криминальные истории в какой-то мере повлияли на процесс создания романа “Преступление и наказание”, и некоторые частные детали их органично вписались в художественную ткань произведения. В 1866 года, когда публиковались первые главы романа “Преступление и наказания” студент московского университета Данилов убил ростовщика Попова и его служаку Марию Нордман с целью ограбления .
Действительность давала Достоевскому представителей двух этих типов в современной писателю молодежи, но он своим творческим воображением создал нечто совсем особое – идейного убийцу, действующего по теории, которая в чистом виде не была ни революционной в духе Ишутина, ни буржуазно-корыстолюбивой на манер Данилова.
Роман Белоусов видит одним из прототипов Родиона Раскольникова французского преступника ХIХ века Пьера Ласенера. Он был вором, занимался подлогами, играл в азартные игры, дезертировал из армии, сражался на дуэлях и, наконец, стал убийцей. Он убивал без малейшего угрызения совести и сожаления, без страха. Пока шёл суд, он разыгрывал из себя “идейного” убийцу и перед эшафотом принял позу преследуемого обществом страдальца, пытался выдать себя за борца с несправедливым обществом, жертвой которого он стал.
2. ОТ ИДЕИ К ДЕЛУ, ИЛИ УБИЙСТВО, СОВЕРШЕННОЕ “БЫВШИМ СТУДЕНТОМ”
В этом мире начинается история Раскольникова. Мы застаём Раскольникова в романе угрюмым, мрачным, мнительным, скрытым, ничем не интересующимся из того, чем интересуются все окружающиеся, и в то же время, гордым, даже надменным – “ужасно высоко себя ценит и, кажется, не без некоторого права на то”. Однако это только одна сторона личности Раскольникова. Разумихин говорит, что “точно в нём два противоположных характера поочередно сменяются” . В нём много достоинств, он великодушен, добр, отзывчив, он в высокой степени способен любить – мать, сестру, детей; до рокового замысла хотел жениться, движимый необычным чувством: “Она больная такая девочка была… Совсем хворая; нищим любила подавать и о монастыре всё мечтала… Дурнушка такая… собой. Право, не знаю, за что я к ней тогда привязался, - вспоминает Раскольников, - кажется за то, что всегда больная… Будь она ещё хромая, аль горбатая, я бы, кажется, еще больше её полюбил… (Он задумчиво улыбнулся.) Так… какой-то бред весенний был…”.
В первой любви Раскольникова раскрывается очень важная для него черта: он не столько искал счастья, сколько хотел дать счастье, даже в упоении весеннего бреда. Такова была его натура, – гордость и даже надменность не мешали ему быть в иных случаях гуманным и самоотверженным.
Раскольников – разночинец, обедневший дворянин, ничем не обеспеченный, не имеющий ни недвижимости, ни капитала. Раскольников приехал в Петербург учиться, чтобы, закончив университет, добиться положения в обществе, сильно менявшемся под воздействием буржуазных реформ Александра II. Учиться ему приходилось на медные деньги, на крохи, которые могла уделять ему мать из нищенской пенсии, да на собственные скудный заработок от случайных уроков. Но самое главное – даже успешное окончание университета не гарантировало полного и тем более скорого благополучия, необходимого ему не только для себя, но и для сохранения здоровья матери и ограждения чести сестры.
В романе точно обозначены суммы, которыми оперировал Раскольников, - это копейки в буквальном смысле слова, медь, а не серебро, три рубля в этой юдоли являлись уже якорем спасения.
Мы знаем великолепный Петербург, воспетый в торжественных и бессмертных стихах Пушкина. И Пушкин писал о социальных контрастах, терзавших Северную Пальмиру. Однако Пушкин ещё не придавал теневой стороне блистательной столицы империи первостепенного значения. Достоевский произвёл полный переворот в художественном изображении Петербурга. Он вспоминает о дворцах, башнях и садах пышной столицы только для того, чтобы сильнее оттенить бедность и страдание, зависть и ропот нищего Петербурга.
Раскольников, ещё до убийства, забрёл однажды из района на Сенной, где он жил, на Острова. “Тут не было ни духоты, ни вони, ни распивочных. Но скоро и эти новые, приятные ощущения перешли в болезненные и раздражающие. Иногда он останавливался перед какою-нибудь изукрашенною в зелени дачей, смотрел в ограду, видел вдали, на балконах и на террасах разряженных женщин и бегающих в саду детей. Особенно занимали его цветы; он на них всегда дольше смотрел, встречались ему тоже пышные коляски, наездники и наездницы… Он остановился и пересчитал все деньги; оказалось около тридцати копеек… Проходя мимо одного съестного заведения, вроде харчевни… он выпил рюмку водки и съел с какой-то начинкой пирог…”.
Великолепный Петербург был рядом, но он видел его только мельком, как заманчивый мираж в пустыне; сам он не мог выбиться из духоты, толкотни, вони, “столь известной каждому петербуржцу, не имеющему возможности нанять дачу”. Смрадные распивочные, оборванные пьяные, озабоченный, спешащий люд, серый отвратительный и грустный колорит улиц рождали в Раскольникове “чувство глубочайшего омерзения”.
Раскольников принадлежал к жертвам Петербурга. Он не мог и не хотел утешиться ролью камня, положенного в фундамент величественного здания. Он роптал, он не мог забыть о себе и о своих близких, скорбь и сострадание переросли в гнев, он сжимал кулаки и жаждал перемен.
Да, он был в тисках бедности, сжавший железной хваткой не только его самого, но и его мать и сестру, но так как он был развит, образован, то думал над своим положением и попадал всё больше в разряд обуреваемых “каинскими” настроениями.
Раскольников – индивидуальность очень яркая. Он привлекателен, наделен выдающимися способностями. Будучи ещё только студентом, он написал статью на философско-криминалистическую тему, напечатанную и замеченную. Раскольников независим, не хочет быть никому обязанным, но он во власти жестоких обстоятельств, совладать с которыми оказывается ему не под силу. “Он задавлен бедностью”, задолжал всем, заложил за гроши последние имевшиеся у него вещички, квартирная хозяйка перестала ему отпускать кушанье, и он сидел без обедов. Раскольников голодал, он обносился, обтрепался так, что ему уже нельзя было показываться на люди, а, следовательно, он не мог уже искать заработка, не мог бы взять урок, если бы он подвернулся: “без сапог нельзя детей учить”.
Мать и сестра любили Родиона Раскольникова страстно, и сам он был предан им беспредельно. Чтобы поддержать Родиона, сестра его Дуня поступила гувернанткой в семью Свидригайлова, взяла вперед сто рублей; шестьдесят из них она послала Роде, но продержаться на них он всё же не смог. Свидригайлов покусился на невинность Дуни, и она вынуждена была оставить место. Чистота и правота её вскоре были признаны, но практического выхода она всё же не могла найти: по-прежнему нищета стояла у порога перед ней и матерью, по-прежнему она не в состоянии была чем-либо помочь бесценному Роде, которому неизбежно предстояло бросить университет. В безвыходном своём положении Дуня приняла “предложение руки и сердца” Лужина, почти откровенно покупавшего его. Дуня шла на этот брак, как иные бросаются в омут, шла не ради себя, а ради брата.
Своё положение Раскольников мог ещё вынести, но предстоящий брак сестры с Лужиным окончательно лишил его душевного равновесия.
Раскольников был настолько интеллектуально и нравственно развит, что не мог отделить судьбы своих близких от судьбы остального мира. Раскольников жил в мире и чувствовал своё место в мире. Мир был враждебен, но обойти его стороной нельзя было, всё в мире цеплялось одно за другое, каждая клеточка зависела в нем от общего течения дел. Он понимал: чтобы изменить свою личную судьбу, судьбу матери и сестры, ему надо изменить весь существующий миропорядок.
Герой Достоевского противопоставлял себя окружающему миру - и восстал против него, но опять же в одиночку и по своей собственной, им самим выработанной программе.
Трагедия личности раскрывается в романе как трагедия общества, в котором “некуда пойти человеку”, даже способному и гуманному.
Три эпизода романа предельно обнажают перед Раскольниковым меру страданий человечества и, восприняты как личное оскорбление, толкают его на решительный шаг. В бедном, захудалом трактире на окраине Петербурга слышит Раскольников трагическую историю одной семьи. Чиновник Мармеладов рассказывает о том, как гордая красавица Катерина Ивановна, оставшись одна с тремя детьми после первого мужа, “плача, рыдая и руки ломая”,пошла за вдовца и пропойцу, потому что “некуда больше идти”; о том, как его “единоутробная дочь” Соня, чистая и невинная девушка, вынуждена была ради чахоточной мачехи, ради детей малолетних пойти по жёлтому билету. А он, Мармеладов, “лежал при сём пьяненький” и беспомощный.
“Ну, кто же, такого, как я, пожалеет? Ась? Жаль вам теперь меня, сударь, аль нет?” – обращается Мармеладов к Раскольникову.
Нужно и должно жалеть человека, всякого человека? – так ставит вопрос Достоевский рассказом Мармеладова. Сострадание и жалость или протест против страдания – эти мотивы сопровождают тему преступления и наказания в романе.
Раскольников способен “пожалеть”. Почти инстинктивно, под впечатлением непосредственного сострадания, оставляет он на окошке в комнате Мармеладовых свои последние деньги.
Но можно ли помочь жалостью? – где-то подспудно таиться в нём эта мысль. Самопожертвование Сони и собственное сострадание вызывает у Раскольникова презрительное раздумье о роде людском: “Ай да Соня! Какой колодезь, однако ж, сумели выкопать! И пользуются! Вот ведь пользуются же! И привыкли. Поплакали и привыкли. Ко всему-то подлец-человек привыкает!”.
Естественные гуманные побуждения, размышления над страданиями людей приводят Раскольникова лишь к эгоистическому самоутверждению: нет никаких преград перед ним, нет той силы, которая заставила бы его отказаться от задуманного.
Встреча с Мармеладовым, отвлекая на некоторое время Раскольникова от мрачных мыслей о “деле”, затем ещё больше усиливает его тоску, отчуждение от людей и убеждает в правильности принятого решения.
Участь Сони приобретает в его глазах символическое значение. “Сонечка, Сонечка Мармеладова, вечная Сонечка, пока мир стоит”, - думает он о судьбе другой жертвы общества – своей сестры.
Известие о решении Дуни выйти замуж за Лужина “как громом в него ударило”. До сих пор Раскольников мог лелеять свою “дикую фантастическую мечту”, оттачивая свою казуистику, подбадривать себя на “дело”, к которому внутренне не способен. Теперь Раскольников очутился в положении Мармеладова, когда принятие жертвы равносильно подлости. Вот почему он размышляет так категорично: “Во что бы ни стало надо решиться, хоть на что-нибудь или…
- Или отказаться от жизни совсем! – вскричал он в исступлении, - послушно принять судьбу, как она есть, раз навсегда, и задушить в себе всё, отказавшись от всякого права действовать, жить и любить!”.
“Тварь ли я дрожащая, или право имею?” – скажет позднее Раскольников. Право называться человеком – вот что отстаивает герой Достоевского ценой преступления.
В преступлении Раскольникова слиты воедино и эгоистическое самоутверждение индивидуалиста, и демократически оправданный протест личности против всеобщего бесправия и унижения. Очень сложное, противоречивое явление запечатлел Достоевский в образе своего героя. Не только материальная нужда, но и понятия о человеческом достоинстве толкают бывшего студента к преступлению.
И ещё раз – третий – испытывает Достоевский Раскольникова и с новой стороны ставит перед ним вопрос о “Сонечкином жребии” - встреча на бульваре с обманутой девушкой заставляют Раскольникова задуматься о судьбе ей подобных.
“Очнется, поплачет, потом мать узнает… Сначала прибьёт, а потом высечет, больно и с позором, пожалуй и сгонит… и начнет шмыгать моя девочка туда да сюда… Потом тотчас больница…Ну а там… а там опять больница… вино… кабаки… и ещё больница… года через два-три - калека…”.
Правда, существует и “научное” объяснение происходящему: “Тьфу! А пусть! Это, говорят, так и следует. Такой процент, говорят, должен уходить каждый год куда-то… к черту, должно быть, чтоб остальных освежать и им не мешать” .
Но не может Раскольников успокоиться на “проценте”. Это тоже похоже на подлость, только прикрытую “славными, научными, такими успокоительными словечками”. “А что коль и Дунечка как-нибудь в процент попадёт!.. Не в тот, так в другой?..”.
Социальная сторона романа была высоко оценена демократической критикой. В статье “Борьба за жизнь” Д. Писарев, проанализировав роман, пришёл к выводу, что “Раскольников совершает свое преступление не совсем так, как совершил бы его безграмотный горемыка; но он совершает его потому же, почему совершил бы его любой безграмотный горемыка. Бедность в обоих случаях является главной побудительной причиной”.
Однако Достоевский анализирует тему преступления не только как социальную, но и как нравственную и философскую. Бедность – не единственная причина преступления Раскольникова. Нищета и бесправие породили трагедию сознания, теоретические заблуждения которые ускорили решительную развязку.
Уже в первой части романа упоминается о статье Раскольникова, в которой дан анализ “психологического состояния преступника”. От лица героя Достоевский обобщил здесь психологические наблюдения, которыми к тому времени располагала судебная медицина: преступник “в момент преступления подвергается какому-то упадку воли и рассудка”. Это состояние охватывает человека “подобно болезни, развивается постепенно… продолжается в том же виде в самый момент преступления… затем проходит, так же как проходит всякая болезнь”.
Раскольников убеждён, что “с ним лично, в его деле, не может быть подобных болезненных переворотов… единственно по той причине, что задуманное им – “не преступление…”. Психологические переживания героя полностью соответствуют его теоретическим соображениям о состоянии преступника: он то и дело теряет волю и рассудок, действует как будто в бреду.
По мере выяснения сюжетной тайны дорисовывается и характер героя. Не только слабый, безвольный человек, запутавшийся в тяжелых обстоятельствах жизни, но и сознательный сторонник философии силы, новоявленный “кандидат в Наполеоны”,- таким постепенно представляет перед нами Раскольников. То, что до преступления прорывалось лишь намеком в размышлениях героя, - его нравственные и философские воззрения – теперь становятся предметом непосредственного изображения.
В третьей части романа Достоевский снова возвращается к статье Раскольникова. Но на этот раз речь идет не о психологических наблюдениях, а о некой “идее”, “пропущенной намеком в конце статьи”. На квартире судебного следователя Порфирия Раскольников, по существу, излагает свои основные воззрения на природу человеческого общества.
Главная мысль статьи состоит в том, что “люди, по закону природы, разделяются вообще на два разряда: на низший (обыкновенный), то есть, так сказать, на материал, служащий единственно для зарождения себе подобных, и собственно на людей, то есть имеющих дар или талант сказать в среде своей новой слово”. “Первый разряд” - “люди по натуре своей консервативные, чинные, живут в послушании и любят быть послушными”. В этом послушании – их назначение. “Второй разряд, все преступают закон, разрушители, или склонные к тому, судя по способностям”. Преступления этих людей разнообразны, большей частью они требуют “разрушения настоящего во имя лучшего”. “Но если ему надо, для своей идеи, перешагнуть хотя бы и через труп, через кровь, то он внутри себя, по совести, может… дать себе разрешение перешагнуть, через кровь…”.
Исследователи установили, что такая классификация человечества могла быть подсказана Раскольникову книгой Наполеона III “Жизнь Юлия Цезаря”, в предисловии к которой автор отстаивал состоятельность политических идей бонапартизма, защищая права так называемой “сильной личности” нарушить нравственные нормы, обязательные для всех людей. Героя Достоевского и до преступления отличал гордый, презрительный взгляд на людей. Теперь же он окончательно расколол (на это значение его фамилии первым обратил внимание поэт-символист и философ Вячеслав Иванов) свою связь с людьми, поставил себя вне человеческого общества и его нравственных законов.
Отсюда начинается двойственность мотивов преступления Достоевского. В.Кирпотин говорит об убийстве, совершенном героем Достоевского, опираясь на принцип механического сложения и-и: Раскольников отважился на злодеяние и из желания уврачевать раны человечества, и из желания одного себя поставить над человечеством.
И. Гливенко полагал, что Достоевский руководствовался двумя основными идеями, “художественным воплощением или выразителем которых осталось одно и то же лицо. Схематически это можно изобразить так:
Раскольников, убивающий для того, чтобы вывести из тяжёлого положения себя и семью, и благодаря этому стать достойным гражданином и делать массу добра, и страдающий оттого, что он убил.
Раскольников, убивающий для того, чтобы убедиться, что он из числа людей, могущих беззаконно “преступить”, и страдающий оттого, что он раскаивается в убийстве”.
Если основные мотивы преступления дополнить фактами общественной жизни, то их число увеличивается.
Так, Ю. Борев пишет о “многослойном” их обосновании.
“Мотивы преступления Раскольникова сложны и многослойны, - отмечает он. – Прежде всего это бедность… Во-вторых, Раскольников хочет… решить для себя вопрос: кто он – тварь дрожащая или Наполеон. И, наконец, в-третьих, Раскольников хочет решить проблему, можно ли, преступив законы враждебного человеку общества, прийти к счастью… Стремясь художественно доказать свою концепцию, Достоевский и выдвигает тройственный характер мотивировки преступления Раскольникова. Автор всё время подменяет один мотив другим…”.
Но, несмотря на двойственность, множественность причин преступления Раскольникова, суть всех их сводится к следующему: с одной стороны, Раскольников убивает, чтобы уврачевать раны сестры, Мармеладова и даже всего человечества, с другой стороны, герой Достоевского убивает, чтобы выяснить тварь ли он дрожащая или власть имеющий.
3. “НАКАЗАНИЕ МОЁ БОЛЬШЕ, НЕЖЕЛИ СНЕСТИ МОЖНО…”
Когда Раскольников полагал, что может соединить в себе абсолютную и всеобъемлющую власть Наполеона с назначением Мессии, он утверждался в мысли, что нашёл свою оригинальную идею и что убийство ростовщицы явится той пробой, в которой он докажет и правоту своей идеи, и возможность её реализации. Тогда он готов был продолжить начатый бой и вести его до победного конца. Но у теории героя Достоевского есть свой, исключительный акцент – “разрешение крови по совести”, что гораздо страшнее, “чем официальное разрешение кровь проливать”. Именно этот теоретический вывод Раскольникова опровергает Достоевский, сосредоточив внимание на проблеме совести преступника, которая должна стать в конце концов его наказанием.
В последнем, предсмертном номере “Дневника писателя” Достоевский в связи с толкованием образа пушкинской Татьяны ставит следующий вопрос: “Но какое может быть счастье, если оно основано на чужом несчастье? Позвольте, представьте, что вы сами возводите здание судьбы человеческой с целью осчастливить людей, дать им, наконец, мир и покой? И вот, представьте себе тоже, что для этого необходимо и неминуемо надо замучить всего только лишь одного человеческое существо… Согласитесь ли вы быть архитектором такого здания на этом условии? Вот вопрос. И можете ли вы допустить хоть на минуту идею, что люди, для которых вы строили это здание, согласились бы сами принять от вас такое счастье, если в фундаменте его заложено страдание, положим, хоть и ничтожного существа, но безжалостно и несправедливо замученного, и, приняв это счастье, остаться навеки счастливым?”.
В сформулированном таким образом вопросе заключена вся трагическая суть романа “Преступление и наказание”. Когда жизнь поставила Раскольникова перед возможностью купить себе счастье ценой несчастья Дуни, он вознегодовал, он осудил Дуню, несмотря на то, что она приносила на алтарь его благополучия не чужую, а собственную жизнь. Когда Раскольникову представилась возможность эксперимента, пробы, имеющей всеобщее, всемирное значение, он сказал: да, да можно положить в основание будущей гармонии насильственную смерть ничтожного существа, обременяющего землю и мучающего себе подобных.
Раскольников замыслил стать Наполеоном и Мессией, и тираном, и благодетелем человечества, единым пастырем, направляющим всё стадо страхом и насилием к благой цели. Если б ему удалась проба, если убийство Алёны Ивановны повлекло за собой добрые и только добрые последствия, он счёл бы свою идею доказанной. Однако предпринятая Раскольниковым проба доказала, что Наполеон и Мессия в одном лице несовместимы, что тиран и благодетель рода человеческого в одном лице несоединимы, что замышленный им путь спасения не только не может выдержать суда совести, но и не ведёт к предположенному результату.
В этом-то и заключается главная идея романа, такова главная историко-философская цель, к которой Достоевский уверенной рукой вёл своё историческое повествование.
Раскольников хотел привести мир к справедливости, он и сам хотел жить, и других хотел ввести в царство Божие на земле, в новый Иерусалим.
Он мечтал использовать искомую им грандиозную власть, не стесняемую никакими “предрассудками”, чтобы осчастливить массы, чтобы дать счастье таким, как Лизавета. Но с первых же шагов на его наполеоновском пути оказалась именно Лизавета, пусть первоначально в качестве неудобного свидетеля. Кроткая, тихая Лизавета самим фактом своего присутствия при убийстве грозила приостановить весь поход в самом начале, ликвидировать его идею в зародыше; Лизавета, во имя которой Раскольников поднял топор, стала для него ближайшим и роковым препятствием: надлежало немедленно, без раздумий и колебаний, или сдаться, или идти дальше, а чтобы идти дальше, неизбежно было убить Лизавету, на что и решился герой.
Когда Раскольников отождествлял себя с Наполеоном, он вспоминал только об убийстве Алёны Ивановны и оправдывал своё злодеяние. Когда Раскольников отождествлял себя с Мессией, он вспоминал Лизавету и не мог оправдать это убийство. Раскольников выступил в поход, чтобы принести униженным и оскорблённым добро, а он со второго шага стал делать зло тем, кого хотел спасти и облагодетельствовать. Совершив преступление, Раскольников захотел возвыситься над всеми. Да, он поднялся на горную вершину, откуда люди кажутся потревоженными муравьями, и задохнулся. Теперь ему только “воздуху надо, воздуху, воздуху!”; “всем человекам надобно воздуху, воздуху, воздуху-с… Прежде всего!”.
Раскольникову нужна отдушина, хотя бы один человек, с которым он мог разделить тоску одиночества, перестать чувствовать себя затравленным зверем. Этим человеком оказалась Соня.
Соня – ярчайшее доказательство того, что человечество нуждается в спасении. Страшный удел Сони Мармеладовой – одна из причин философского бунта Раскольникова, но Соня не признаёт и даже отрицает раскольниковский принцип поведения. Она “переступила” по велению другого идеала, а, стало быть, их дороги разные. Столкнув в философском споре Раскольникова и Соню, Достоевский ещё глубже раскрывает ошибочную индивидуалистическую позицию героя. Именно в откровенных беседах с Соней окончательно происходит крушение идеи Раскольникова. Она отвергает его мораль индивидуалистического бунта, его стремление “свободы и власти над всем муравейником”. Соня, которая, по мнению Раскольникова, могла бы стать его оправданием и “исходом”, становится окончательным приговором преступлению “бывшего студента” и его теории.
Образ Сони имеет важное значение для понимания идейной концепции романа, недаром в процессе работы характеристика героини значительно усложнилась. Первоначально Достоевский придавал этому персонажу несколько другое значение. Он намеривался показать дочь чиновника “промышляющей” по бульварам и даже думал вывести её как “простое и забитое существо. А лучше грязную и пьяную с рыбой”.
В романе не осталось и следа от этой грубой уличной девицы, хотя сохранена вся страшная проза жизни. Перед нами глубоко идеальный образ русской женщины, способной к подлинному нравственному подвигу. В Соне живёт неистребимое человеческое, личное зерно – любовь социальная, любовь к ближнему, и любовь женская – к Раскольникову.
В характере Сони было что-то, что поднимало её над нищетой и страданием, делало существом высшего порядка. Это хорошо понимал Мармеладов. Рассказывая, как Соня “своими руками” ему вынесла на похмелье последние тридцать копеек, он замечает: “ничего не сказала, только молча на меня посмотрела… Так не на земле, а там… о людях тоскуют, плачут, а не укоряют, не укоряют”.
Соня понимает и прощает своего ничтожного отца и больную мачеху, виновных в её горькой доле. К ним у неё в душе не может быть зла и ненависти. “Вы ничего, ничего не знаете… Это такая несчастная, ах какая несчастная!” – говорит Соня Раскольникову о Катерине Ивановне. “Несчастная” на языке Сони – значит достойная сострадания и любви.
Мечущегося Раскольникова притягивает к себе эта ощутимая цельность и сила чувств Сони. Внутренний мир девушки для него неразрешимая загадка: “как этакий позор и такая низость” её общественного положения “рядом с другими противоположными и святыми чувствами совмещаются”. Справедливее было бы “прямо головой в воду”, - думает он. “Ненасытимое сострадание”, безграничное самопожертвование ради близких – вот что удерживает Соню от отчаяния, помогает сохранить душевную чистоту. Сострадание Сони опирается на принципы поведения, недоступные пониманию Раскольникова, - смирение и веру в “божий промысел”.
Стремясь доказать свою правоту и добиться безоговорочного признания своей идеи, Раскольников спрашивает Соню: “Если бы вдруг всё это на ваше решение отдали: тому или тем жить на свете, то есть Лужину ли жить и делать мерзости, или умирать Катерине Ивановне? То как бы вы решили: кому из них умереть?”.
Человек имеет право решать, кому жить, кому умереть, – это принцип Раскольникова.
“Как может случиться, чтоб это от моего ответа зависело? И кто меня тут судьёй поставил: кому жить, кому не жить?..”. “Ведь я божьего промысла знать не могу…” – отвечает она. Человек может располагать только собой принести в жертву только себя – вот ответ Сони и принцип её жизненного поведения.
У смирения Сони тот же источник, что и у бунта Раскольникова, – боль от страдания.
В романе есть два решающих поворотных пункта. Один – претворение идеи Раскольникова в кровавую действительность, другой – начало крушения, признание, что кровь Лизаветы была не случайностью, а необходимым следствием убийства процентщицы. Сознание начавшегося крушения было столь невыносимо, что Раскольников почувствовал на мгновение ненависть к Соне, которая была сама любовь, которую он любил и чей приговор означал для него протест всех тех, во имя которых он начал свой поход. И здесь роли меняются: Соня становится сильнее Раскольникова. Раскольников с его идеей оказался сам порождением неправедного мира, сам оказался нуждающимся в искуплении и спасении. Раскольников ещё не отказался от своей идеи, он ещё не сдался, он ещё в каторгу, может быть, не хочет, но он уже не претендент на роль владыки мира, а нуждающийся в помощи человек: “Давно уже незнакомое ему чувство хлынуло в его душу и разом размягчило её. Он не сопротивлялся ему: две слезы выкатились из его глаз и повисли на его ресницах.
- Так не оставишь меня, Соня? – говорил он чуть
не с надеждой смотря на неё.
- Нет, нет; никогда и нигде! – вскрикнула Соня…”.
Чтобы удержаться на высоте своей идеи, Раскольникову надо было быть одному. Но один он не мог быть. Но вот оказалось, что между ним и людьми легла незримая, неодолимая черта. Раскольников убил для людей, а между ним и людьми развернулась пропасть – и одиночество оказалось более ужасным, чем страх.
Раньше самого Раскольникова это поняла Соня: “А жить-то, жить-то как будешь? Жить-то с чем будешь? – восклицала Соня. – Ну как же, как же без человека-то прожить!..”.
Мёртвый холод воцарился в душе Раскольникова. Все стали ему невыносимы, “новое, почти непреодолимое ощущение овладело им всё более и более почти с каждой минутой, это было какое-то бесконечное, почти физическое, отвращение ко всему встречавшемуся и окружающему, упорное, злобное, ненавистное. Ему гадки были все встречные, - гадки были их лица, походка, движения. Просто наплевал бы на кого-нибудь, укусил бы, кажется, если бы кто-нибудь с ним заговорил…”.
Таким образом, еще до ареста и суда Раскольников оказался в своём одиночестве как бы в тюремной камере, хуже, чем в тюремной камере, - в нравственной изоляции от всех, близких и далёких.
Раскольникову было физически тесно и душно в его ужасном жилье, в его каморке, похожей на шкаф или сундук. Но ещё тесней или душней было ему в его нравственном сундуке. И настоящее наказание Раскольникова – не каторжные работы, к которым он приговорён судом, а его нравственные страдания и муки.
Достоевский через психологически достоверное изображение терзаний Раскольникова стремиться убедить читателей и своего героя, что человек не вошь, не тварь дрожащая. И Раскольникову, чтобы выбраться из порочного круга страха и бесконечного одиночества, ничего больше не остаётся, как принять призыв Сони – “страдание принять и искупить себя им”.
Однако поначалу Раскольников не ищет на каторге ни исправления, ни страдания: он не верит в благость страдания и убеждён в узаконенном лицемерии общества: “А любопытно, - думает он, неужели в эти будущие пятнадцать-двадцать лет так уж смирится душа моя, что я с благоговением буду хныкать перед людьми, называя себя ко всякому слову разбойником? Да, именно, именно! Для этого-то они и ссылают меня теперь, этого-то им и надобно… Вот они снуют все по улице взад и вперёд, и ведь всякий-то из них подлец и разбойник по натуре своей; хуже всего – идиот! А попробуй обойти меня ссылкой, и все они взбесятся от благородного негодования!”.
Бунт Раскольникова, несомненно, находит отклик и в душе писателя. Ибо он сам был в положении человека, приговорённого к смертной казни, не каявшегося ни на эшафоте, ни в каторжной тюрьме, где был “приравнен к ворам и убийцам”.
Но из каторги Достоевский вынес веру в идею смирения гордого человека перед народным страданиями. Писатель убеждал себя и других: “Смирись, гордый человек, и узришь новую жизнь”. Такой путь проходит и его герой. Исправление Раскольникова, его преодоление духовного отчуждения от людей Достоевский перенёс в эпилог романа.
Мотив отвержения звучит, нарастая, в основном корпусе романа, но там он не получил полного развития. Раскольников оправдывал убийство Алёны Ивановны счастьем, которое он принесёт таким, как Лизавета. Но он не остановился перед тем, чтобы убить и Лизавету. Если Алёна Ивановна вне народа, то Лизавета – из народа, она сама народ. Но Лизавета – это не предел. Раскольников согласен был отправить на каторгу вместо себя простодушного Миколку, существо, родственное по социальной и нравственной природе всё той же Лизавете. Раскольников готов был убить мещанина, нутром почувствовавшего в нём убийцу, а мещанин – тот же народ, только городской.
Раскольников не мог и не хотел считаться ни с мнениями, ни с интересами масс, людей из народа. И наоборот – народ не понимал Раскольникова, что особенно ярко выступает в сцене покаяния на площади. Народ принял Раскольникова за пьяного и отнесся к покаянию его как к пародии.
В эпилоге же наглядно выступила отчужденность Раскольникова от народа.
Ни приговор, ни кандалы, ни принудительная работа не могли навести мостков между Раскольниковым и каторжанами, между Раскольниковым и народом. Раскольникова удивляла “та страшная, та непроходимая пропасть, которая лежала между ним и всем этим людом. Казалось, он и они были разных наций. Он и они смотрели друг на друга недоверчиво и неприязненно. Он знал и понимал общие причины такого разъединения; но никогда не допускал прежде, чтобы эти причины были на самом деле так глубоки и сильны…Его же самого не любили и избегали все. Его даже стали под конец ненавидеть – почему? Он не знал того. Презирали его, смеялись над ним, смеялись над его преступлением те, которые были гораздо его преступнее.
- Ты барин! – говорили ему. – Тебе ли было с топором ходить; не барское вовсе дело”.
Идея, лежащая в основе его убийства, не была народной идеей, она была направлена против народа, она превращала Раскольникова в чужака.
Выходцы из низов, убийцы по нужде, по обстоятельствам, по социальным условиям чувствовали это инстинктивно – и ни при каких условиях не принимали Раскольникова в свою среду, в то время как Соню каторжане сразу полюбили и признали своей.
Раскольников провозгласил свою идею, он попытался её осуществить – мир узнал его идею, но остался таким же, каким он был до раскольниковской “пробы”. И этот мир он видит в новом вещем сне.
Герою Достоевского грезилось, “будто весь мир осуждён в жертву какой-то страшной, неслыханной и невиданной моровой язве, идущей из глубин Азии на Европу. Все должны были погибнуть, кроме некоторых, весьма немногих избранных, появились какие-то новые микроскопические существа, вселявшиеся в тела людей. Но эти существа были духи, одарённые умом и волей. Люди, принявшие их в себя, становились тотчас же бесноватыми, сумасшедшими. Но никогда, никогда люди не считали себя такими умными и непоколебимыми в истине, как считали заражённые… Целые селения, целые города и народы заражались и сумасшествовали… Люди убивали друг друга в какой-то бессмысленной злобе… Все и всё погибало. Язва росла и подвигалась дальше и дальше. Спастись во всём мире могли только несколько человек, это были чистые и избранные, предназначенные начать новый род людей и новую жизнь, обновить и очистить землю, но никто не слыхал их слова и голоса”.
Во сне Раскольникова в трансформированном виде предстало всё то, что он думал о страшном мире, с его распадением, разъединением, с его гордыней и его несчастиями, с его социальным неравенством и тщетными поисками выхода.
В.Я. Кирпотин предполагал, что в основе заключительного сна Раскольникова лежит известный фрагмент Евангелия: когда Иисус сидел на горе Елеонской, к нему приступили ученики и стали расспрашивать, когда кончится старый век и начнётся новый и что является знаком пришествия Мессии. Иисус ответил: “… услышите о воинах и военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь: ибо надлежит всему тому быть. Но это ещё не конец: ибо восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам, всё же это – начало болезней… и тогда соблазнятся многие и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга, и многие лжепророки восстанут, и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший же до конца спасётся”.
“Претерпевший до конца спасётся” – таким претерпевшим до конца в эпилоге и оказался Раскольников. В апогее мучивших его бредов сердце его “пронзила” любовь к Соне: “как это случилось, он и сам не знал, но вдруг что-то как бы подхватило его и как бы бросило к её ногам… Они оба были бледны и худы; но в этих больных и бледных лицах уже сияла заря обновлённого будущего, полного воскресения в новую жизнь. Их воскресила любовь, сердце одного заключало бесконечные источники жизни для сердца другого”.
Проблема, над которой бился герой Достоевского, - как освободить человека от страданий? – оказалась в романе нерешенной. Мир нелегко и непросто изменить даже претенденту в Наполеоны, в Мессии, в сверхчеловеки. Достоевский это понял и , рассказывая о нравственном наказании своего героя, отверг воплощённый в Раскольникове метод индивидуалистического протеста.
Однако писатель вовсе не призывал склониться перед “ликом мира сего”. Достоевский “расшатывал” приспособленческое отношение к нему, правда, не предлагая никакой активной программы действий. Но автор “Преступления и наказания” не терял надежды на воплощение мечты о добре и справедливости. Если ответ на вопрос о том, как надо переустроить мир, не найден, надо продолжать искать.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Достоевский – писатель, познавший человека глубже, чем кто-либо. Мало, кто знал так много о бессмертной тайне души. В произведениях Достоевского душа – это смятение, священный хаос, мучительные поиски истины, Бога.
Он пристально изучает внутренний мир людей, живущих в ненормально устроенном обществе, обнажает глубины человеческой души, заглядывая в её самые потаённые уголки, детально изображает зигзаги, трагические заблуждения больного сознания.
В центре внимания романиста – страстные искания героев, пытающихся разобраться в “предвечных вопросах”, волнующих сердца многих людей: почему одни, умные, добрые, благородные, должны влачить жалкое существование, в то время как другие, ничтожные, подлые, глупые, живут в роскоши и довольстве? Почему страдают невинные дети? Как изменить этот порядок? Кто такой человек – “тварь дрожащая” или владыка мира, “право имеющий” преступить моральные устои? Не могущий ничего или всемогущий, презревший людские законы и творящий свои?
В погоне за истиной герои Достоевского очень часто не знают удержу. Они могут погубить себя и самолично лишить жизни другого человека. Именно преступление как высший акт человеческого своеволия станет основным сюжетным стержнем романа “Преступление и наказание”.
Причину преступных деяний своего героя писатель видит в том, что они “в Бога не веруют, в Христа не веруют”. Нравственный кризис, переживаемый человечеством ХIХ столетия, есть кризис религиозный, повергший душу во мрак “мирской злобы”.
Грех убийства, по Достоевскому, вторичен. Преступление Раскольникова – это игнорирование христианских заповедей. Человек, который смог преступить эти заповеди, по религиозным понятиям способен на всё: Раскольников совершает первое, главное преступление перед Богом, второе – убийство – перед людьми, причем как следствие первого.
Но роман “Преступление и наказание” – это не просто история о преступлении, но ещё и произведение, посвященное тому, как долго и трудно идёт через страдания и ошибки мятущаяся человеческая душа к постижению истины, открывая для себя единственно возможный закон человеческих отношений – закон любви.
В романе “Преступление и наказание” тема преступления и наказания сопровождается напряжёнными диалогами идей, ведущимися автором и героями. Их цель – обретение истины, которая не может принадлежать одному человеку: она является достоянием всех и раскрывается каждому в опыте его страданий и мучительных духовных поисков, в постоянном движении к совершенству.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ:
I
- Достоевский, Ф.М. Полн. собр. соч. [Текст]: в 30-ти т. / Ф.М. Достоевский. - Л., 1972-1990.
II
- Белов, С.В. Роман Ф.М. Достоевского “Преступление и наказание” [Текст] / С.В. Белов. – Л., 1979.
- Бореев, Ю.Б. О трагическом [Текст] / Ю.Б. Бореев. – М., 1961.
- Гус, М.С. Идеи и образы Ф.М. Достоевского [Текст] / М.С. Гус. – М., 1971.
- Кирпотин, В.Я. Разочарование и крушение Родиона Раскольникова [Текст] / В.Я. Кирпотин. – М., 1970.
- Критические комментарии к сочинениям Ф.М. Достоевского [Текст] / В.А. Зеленский. – М., 1901.
- Писарев, Д. И. Борьба за жизнь [Текст] / Д.И. Писарев // Полн. собр. соч.: В 6-ти Т. – М., 1901.
III
- Альми, И.Л. Об одном из источников замысла романа “Преступление и наказание” [Текст] / И.Л. Альми // Литература в школе. – 2001. - №5. – С. 16-18.
- Белоусов, Р. Пьер Ласенер и Родион Раскольников [Текст] / Р. Белоусов // Литературная учёба. – 1980. - №4. – С.190-194.
- Гливенко, И.И. Раскольников и Достоевский [Текст] / И.И. Гливенко // Печать и революция. – 1926. - №4. – С. 70-82.
- Кунарев, А.А. Родион Романович Раскольников, или Тайна “бывшего студента” / А.А. Кунарев // Русский язык. – 2002. - №1. – С. 59-64.
- Мурашова, О.А. Тема греха и наказания, или “Психологический отчёт одного преступления” [Текст] / О.А. Мурашова // Литература в школе. – 2006. - №9. – С. 18-21.
- Прокурова, Н.С. “Человек заслуживает своё счастье и всегда страдание” [Текст] / Н.С. Прокурова // Литература в школе. – 2001. - №5. – С.13-15
- Чернец, Л.В. Н.Н. Страхов и Д.И. Писарев о мотивах преступления Раскольникова [Текст] / Л.В. Чернец // Русская словесность. – 1995. - №1. – С.31-36.