Об интеграции на уроках гуманитарного и эстетического циклов на примере тем “Образ преподобного Сергия Радонежского в литературе и изобразительном искусстве” и “Легенда о Вавилонской башне в русской литературе и архитектуре” смотрите Фестиваль педагогических идей “Открытый урок”. Сборники тезисов 2003-2004 и 2004-2005 учебные годы.
Материал “Мир купечества в творчестве А.Н. Островского и на картине П.А. Федотова” может быть использован в 10 классе на уроках изучения биографии драматурга и пьес “Свои люди – сочтемся”, “Гроза” и других.
Иллюстративный материал – репродукции картин П. Федотова “Сватовство майора”, “Разборчивая невеста” и другие. “Мир Островского – не наш мир, - утверждал в начале ХХ века исследователь литературы Ю.И. Айхенвальд, - и до известной степени мы, люди другой культуры, посещаем его как чужестранцы…” Да, нам, а тем более нашим ученикам, трудно понять мир, в котором живут герои Островского, их психологию, мотивы, которые движут их поступками. Когда-то в ранней молодости писатель почувствовал, что его долг – открыть публике новое, хотя и знакомое пространство: “До сих пор известно было только положение и имя этой страны; что же касается до обитателей ее, то есть образ жизни их, язык, нравы, обычаи, степень образованности, - все это было покрыто мраком неизвестности.
Страна эта, по официальным известиям, лежит прямо против Кремля, по ту сторону Москва-реки, отчего, вероятно, и называется Замоскворечье”.
Эти слова не просто шутка. Островский действительно вводил образованную публику в неизвестный ей мир. С годами он написал великое множество пьес о московской купеческой жизни. Его небогатая приключениями жизнь питала его воображение, и он создавал все новые и новые сюжеты.
Современным детям этот мир нужно открывать заново. Хотим узнать, как выглядели обитатели этой загадочной страны? Пройдемся по залам Третьяковской галереи, всмотримся в картины Перова, Прянишникова, Федотова. Хотим услышать голоса этих людей, их говор, интонации – откроем сочинения Островского. Замоскворечье было особым миром купечества и мелкого чиновничества, жившего по своим отдельным законам. Здесь строго соблюдали церковные обряды (примешивая к ним суеверия), здесь царили старинные обычаи, звучала коренная русская речь, Даже одевались тут иначе, чем в центре города.
Тихое течение жизни, старинный быт, нравы московского купечества, которое часто селилось именно в Замоскворечье, - все эти впечатления и сформировали личность юного Островского. В 1850 году журнал “Москвитянин” опубликовал комедию “Банкрут” (“Свои люди – сочтемся”), запрещенную к постановке на сцене. На пьесу обратил внимание сам Николай I. Он счел, что комедия напечатана напрасно, и поручил министру народного просвещения провести с автором необходимую воспитательную работу. Комедия попала на сцену только через десять с лишним лет, а в начальном варианте, без цензурного вмешательства, - в 1881 году. В.Ф. Одоевский в одном из писем так аттестовал доселе неизвестного ему автора и само произведение: “…Я считаю на Руси три трагедии: “Недоросль”, “Горе от ума”, “Ревизор”. На “Банкруте” я ставлю номер четвертый”.
Сюжет комедии молодой автор, тогда еще чиновник Коммерческого суда, взял из своей служебной практики. В суде ему сплошь и рядом приходилось встречаться с разными мошенническими проделками купцов. В этой среде было делом самым заурядным объявить себя несостоятельным должником, отказаться вернуть долги доверившимся кредиторам. Так поступает глава семьи Самсон Силыч Большов. А его дочь Липочка, даром, что купеческая дочка, мечтает выйти замуж за благородного, то есть за военного: “Не пойду я за купца, ни за что не пойду. За тем разве я так воспитана: училась и по-французски, и на фортепьянах, и танцевать!” Учащиеся с интересом включаются в дискуссию: возможен ли был брак между представителями разных сословий – дворян и купцов? Был ли он равным? Почему такие браки все-таки совершались?
В это же время на академическую художественную выставку 1849 года собралось небывалое количество посетителей. Все спешили увидеть “Сватовство майора”, картину дотоле никому не известного автора Павла Федотова. Рядом с модными в ту пору Венерами и Аполлонами эта небольшая житейская сценка, изображающая брак по расчету, дышала современностью и новизной. Художнику будто было мало того, что увидят зрители на картине, и он читал сочиненные им стихи-рацею, в которых раскрывался сюжет картины:
Честные господа,
Пожалуйте сюда!
Милости просим,
Денег не спросим:
Даром смотри,
Только очки хорошенько протри…
Вот купецкий дом,
Всего вдоволь в нем,
Только толку нет ни в чем:
Одно пахнет деревней,
Другое харчевней.
Тут зато один толк,
Что все взято не в долг,
Как у вас иногда,
Честные господа!..
А вот извольте посмотреть:
Как хозяин купец,
Невестин отец,
Не сладит с сюртуком…
А вот извольте посмотреть:
Как наша невеста
Не найдет сдуру места…
Как в другой горнице
Грозит ястреб горлице,
Как майор толстый, бравый,
Карман дырявый,
Крутит свой ус:
“Я, дескать, до денежек доберусь!”
Художник писал о себе: “Отец мой был воином екатерининских времен; о походах он рассказывал редко, но видел многое на своем веку… Женат он был два раза: в первый – на пленной турчанке, во второй – на моей матери. Семейство наше помещалось в небольшом домике (в Москве). Жили мы очень бедно, но пока отец мог служить, нужды особенной не испытывали. Честностью обладал отец безмерною, но она, как у многих честных стариков, облечена была в формы суровые, жестокие, угловатые…Я всякий день видел десятки народа самого разнохарактерного, живописного и сверх всего этого сближенного со мною. Наша многочисленная родня… состояла из людей простых, неуглаженных светской жизнью, наша прислуга составляла часть семейства, болтала передо мной и являлась нараспашку; соседи были все люди знакомые…”. Так, будучи уже зрелым человеком, Павел Андреевич Федотов вспоминал обстановку своего раннего детства. Он рассказывал о детстве часто и охотно, заметно волнуясь, домашних изображал в лицах, воспроизводил их голоса. Очевидцы вспоминали, какие это были блистательные представления. Будущий художник – человек разносторонне одаренный: он не только рисует, но и сочиняет музыку, пишет стихи. Все эти увлечения, впрочем, не помешали Федотову блестяще закончить Московский кадетский корпус (он был определен туда по семейной традиции) и потом исправно служить в лейб-гвардии Финляндском полку в Петербурге. Молодой офицер и там не оставлял занятий искусством, посещал рисовальные классы Академии художеств.
Желая посвятить себя искусству, Федотов мечтал оставить военную службу, но долго колебался. Удерживала забота о близких: в ту пору на его попечении находились сестры и престарелый отец. Он идет даже за советом к “великому Карлу”. И Брюллов, сказав, что в 25 лет поздно приобретать технику, все же добавил: “Но попытайтесь, пожалуй. Чего не может твердая воля, постоянство, труд!” Пройдет восемь лет, и Павел Федотов второй раз увидится с Брюлловым. И тот, знакомый уже с работами Федотова, скажет: “Ваши картины доставили мне большое удовольствие. Поздравляю вас… вы обогнали меня”. Окончательное решение принять помог Федотову случай. Однажды его картины увидел великий князь Михаил Павлович и показал их Николаю 1. Император предложил молодому офицеру выйти в отставку и посвятить себя живописи, обещая пенсию в 100 рублей в месяц. Офицерское жалованье намного превышало эту мизерную сумму, но решительный шаг был сделан: в 1844 году он принимает предложение царя. Однополчане видят в нем будущего художника-баталиста. И сам Федотов скажет о начале своего художнического пути: “Думая сделаться баталистом, начал изучать коня со скелета, но страсть к нравственно-критическим сценам из обыкновенной жизни… на свободе развилась вполне.” Обретя свободу, Федотов с головой окунается в самую гущу городской жизни – в повседневность улиц, рынков, модных магазинов, канцелярий, трактиров, подмечая всюду самое характерное. Выразительной физиономии какого-нибудь нечаянно встреченного купца художник радуется, по его собственному признанию, как влюбленный – невесте. “Моего труда в мастерской немного…- говорит он. – Главная моя работа на улице и в чужих домах. Я учусь жизнью… тружусь, глядя в оба глаза”.
Вернемся на выставку 1848 года. Картина “Сватовство майора”. Перед нами живая, словно подсмотренная сценка. Рассмотрите ее внимательно и попробуйте рассказать, что здесь изображено, какая история легла в основу сюжета картины, попытайтесь раскрыть ее содержание.
Ученики рассказывают, делают свои выводы, обобщения.
Автор вводит зрителя в атмосферу купеческой жизни. Взгляните на обстановку, и вы почувствуете себя в купеческом доме, где все говорит об устойчивости быта, жизненного уклада его обитателей: расписной потолок, богатая люстра, вышитая скатерть на сервированном столе; на стенах симметрично повешенные портреты генералов, духовного лица, купца.
Что же происходит здесь в момент, запечатленный художником? Нетрудно заметить, что в доме все взволнованы: сваха привела жениха. Вот он стоит у двери, поправляя усы. Сконфуженная невеста пытается убежать, ее удерживает разгневанная мать. А хозяин дома – бородатый купец – поспешно застегивает сюртук. Все персонажи в движении, поэтому мы можем предвидеть дальнейшие события. Через минуту жених появится в комнате, невеста перестанет жеманиться, мать не будет сердиться, все сядут за стол, и начнется разговор.
В искусно построенной мизансцене легко читается не только внешняя канва событий, но и их социально-психологический смысл: майор явно собирается разбогатеть, женившись на купеческой дочке. Для купца же очень заманчиво породниться с дворянином, отдав дочь замуж за “благородного”. Типичная брачная сделка.
Чем больше мы вглядываемся в картину, тем явственней замечаем, что приход майора не был неожиданным, как это могло показаться с первого взгляда. К визиту жениха в доме тщательно готовились. Об этом свидетельствует не только накрытый к ужину стол, но и дорогие наряды женщин, обилие домочадцев, занятых приготовлением к приему.
В архитектоническом построении “Сватовства майора” Федотовым творчески использованы принципы классицистического “закона равновесия”, способствующего впечатлению компактности, гармонической слаженности изображения. Так, люстра, являющаяся своеобразным “отвесом” в картине, делит композицию на две половины по вертикальной оси, скрепляя фигуры матери и дочери в центре картины. Остальные представители семейства вместе со слугами и свахой при внимательном рассмотрении оказываются расположенными симметрично центральной вертикальной оси задней стены интерьера, проходящей как раз по центру портрета предка, основателя купеческого рода, чья важная осанка контрастирует с суетливостью членов купеческой семьи, усиливая критическое восприятие сцены сватовства.
Активную роль в создании художественного образа играет у Федотова цвет. Цветом и светом художник выделяет главных героев, расставляет смысловые акценты. Мастерство Федотова в передаче материальности предметов совершенно. Посмотрите, как передана прозрачность легкого кисейного наряда невесты, тяжесть атласного платья купчихи со сверкающими на нем световыми бликами и золотистыми рефлексами от блестящего пола, блеск позолоченных рам на стенах и хрупкость хрустальных рюмок на столе. От разглядывания героев на картине испытываешь такое же наслаждение, как и от чтения монологов и диалогов персонажей Островского. Например, Липочка (“Свои люди – сочтемся”) в ответ на вопрос свахи Устиньи Наумовны, сколько у той платьев, перечисляет: “А вот считай: подвенечное блондовое на атласном чехле да три бархатных – это будет четыре; два газовых да креповое, шитое золотом – это семь; три атласных да три грогроновых – это тринадцать; гроденаплевых да гродафриковых семь – это дывдцать; три марселиновых, два муслинделиновых, два шинероялевых – много ли это? – три да четыре семь, да двадцать – двадцать семь; крепрашелевых четыре – это тридцать одно. Ну там еще кисейных, буфмуслиновых да ситцевых штук до двадцати; да там блуз да капотов – не то девять, не то десять. Да вот недавно из персидской материи сшила.”
Ученица делает сообщение о нарядах московской купчихи, иллюстрируя его репродукциями картин Б. Кустодиева и фотографиями платьев из собрания ГИМа. Многие купчихи и мещаночки, изображенные на портретах, держат в руках платочки их тонкого прозрачного льнобатиста, тюля, шелка, кисеи или кружева. Эта деталь, придававшая естественность жесту, была поистине произведением белошвейного искусства. Платочками томно обмахивались, как веерами. На картине П.А.Федотова невеста бросила на пол кокетливый платочек, который придает всей сцене какую-то дополнительную законченность и изящество.
Прежде чем воплотить замысел произведения, Федотов долго вынашивал каждый образ, каждую деталь. По его словам, главная его работа была не в мастерской, а “на улицах и в чужих домах”. Где только он не бывал, чтобы найти натуру! С каким трудом порой он добивался согласия людей позировать ему! Под разными предлогами он входил в незнакомые дома, выискивал, высматривал типажи и подходящие предметы.
“…Могут быть такие счастливцы, которым воображение сейчас же дает нужный тип, - говорил Федотов. – Я не принадлежу к их числу, а может быть, и слишком добросовестен, чтобы игру фантазии выдавать за возможное. Когда мне понадобился тип купца для моего “Майора”, я часто ходил по Гостиному и Апраксину двору, присматриваясь к лицам купцов, прислушиваясь к их говору и изучая их ухватки… Наконец, однажды, у Аничкова моста, я встретил осуществление моего идеала, и ни один счастливец, которому было назначено на Невском самое приятное рандеву, не мог более обрадоваться своей красавице, как я обрадовался моей рыжей бороде и толстому брюху… Я проводил мою находку до дому, потом нашел случай с ним познакомиться… изучил его характер… и тогда только внес его в свою картину. Целый год изучал я одно лицо, а чего мне стоили другие!”
Картина Федотова “Сватовство майора” и по сей день не утратила своего обаяния. Она дорога нам как свидетельство таланта и мастерства замечательного художника 19 века, как первое проявление критического реализма в русской живописи. После этой картины Федотова признала публика. О нем много писала критика. В 1848 году Академия художеств присвоила Федотову звание академика. Когда в 1850 году Федотов приезжает в Москву, чтобы повидаться с родными и помочь им в устройстве семейных дел, радости художника не было предела: устроенная им выставка картин и здесь пользуется огромным успехом.
Последние годы жизни художника были очень тяжелыми. он страдал от несовершенства жизни, от одиночества, бедности, но из гордости не любил говорить об этом. Многие замыслы остались неосуществленными, начатые картины – неоконченными. Не смог человек вынести постоянного душевного напряжения и непосильного труда. В 1852 году Павел Андреевич Федотов умер в частной психиатрической больнице. Ни в одной из петербургских газет не было напечатано ни строчки о смерти художника. Он умер в возрасте 37 лет.
“Федотов умер, - писал В.В. Стасов, - произведя на свет едва лишь маленькую крупицу из того богатства, каким была одарена его натура. Но эта крупица была чистое золото и принесла потом великие плоды…Федотов в первый раз затронул глубоко и сильно то самое страшное “темное царство”, которое через несколько лет спустя со всей силой таланта вывел на сцену Островский”.
Список использованной литературы
- Кузнецова Э.В. Беседы о русском искусстве ХУ111- начала Х1Х века: пособие для учителя. – М.: Изд-во “Просвещение”, 1972.
- Легенда о счастье. Проза и стихи русских художников. – М.: Московский рабочий, 1987.
- Моров А.Г. Три века русской сцены. Кн.1. От истоков до Великого Октября. – М.: Изд-во “Просвещение”, 1978.
- Островский А.Н. Драматургия. – М.: ООО Изд-во “Олимп”, 2002.
- Архангельский А. А.Н.Островский. Художественный мир писателя.// Литература, 2001, № 33.
- Каракаш Т. “Вы меня обогнали…”// Искусство в школе, 1999, №3.
- Герасимова Е. Страна А.Н.Островского // Юный художник, 1996, №1.
- Алешина Т. Наряды московской купчихи.// Юный художник,1995, №7.
- Стасов В.В. Избранные сочинения, т.2.- М.: Искусство, 1952.