Это заключительная тема в системе уроков по творчеству А.П.Чехова.
Урок проводила в профильном классе с углублением по литературе.
Вписать творчество Чехова в литературу ХХ века, оценить закономерности в развитии литературы, проследить за тем, как развивались тенденции, намеченные Чеховым – цели урока.
Практическая задача, стоявшая передо мной на этом уроке, – развитие навыков сопоставительного анализа текстов. Сверхзадача – формирование грамотного, эрудированного читателя.
Не без сомнений выбрала я эту тему, т.к. Хармс труден даже для взрослых читателей. Смогут ли ребята оценить его по достоинству, понять глубину абсурда произведений Д.Хармса – с этими сомнениями я начинала урок.
Новые художественные приемы, способы изображения, открытые художником, подхватываются его последователями, развиваются, приводят к возникновению новых форм, жанров, подходов к искусству. Жанровая неопределенность, черты абсурда в творчестве Чехова получили дальнейшее развитие в прозе Д.Хармса. Мы познакомимся с театром абсурда Д.Хармса, писателя, долгое время незаслуженно забытого, писателя со сложной судьбой, пережившего арест, тюремное заключение, возможно, расстрел.
В конце 1927 года Даниил Хармс вместе со своими друзьями, поэтами Александром Введенским и Николаем Олейниковым и философами Яковом Друскиным и Леонидом Липавским создали неформальное объединение, основанное на общности мировоззрения и творческих принципов. Это объединение получило название ОБЭРИУ – объединение реального искусства. Вошли в это содружество Николай Заболоцкий, Константин Вагинов, Игорь Бехтерев и еще несколько молодых литераторов.
Творчество ОБЭРИУтов интересно своей необычностью, энергией, эпатажем, революционным пафосом в широком смысле этого понятия. Для всей литературы начала ХХ века характерно стремление к творческим экспериментам. Новый исторический век связывался с поиском новых форм в искусстве. Новое время, такое сложное в России, требовало новых подходов и взглядов на литературу.
Участники ОБЭРИУ объявляют себя выразителями "органически нового ощущения". Обратите внимание на их парадоксальное утверждение: "Искусство есть шкаф".
Попробуем понять этот постулат. Что общего могли увидеть ОБЭРИУты между шкафом и искусством?
Ребята рассуждали так:
"В шкаф можно положить много вещей. Искусство похоже на шкаф своей наполненностью", многообразием содержания.
"В шкафу есть полочки, отсеки, в каждом из которых лежат свои вещи. В искусстве тоже много видов, в каждом виде искусства - своя область изображения, набор художественных приемов".
"Когда шкаф закрыт, мы не знаем ничего о его содержимом. Произведение искусства похоже на закрытый шкаф; его содержание, смысл нужно открыть".
Итак, на первый взгляд парадоксальное утверждение оказалось довольно интересным. В этой фразе есть смысловой сдвиг, нарушены логические законы сочетаемости слов, но благодаря этому нам удалось по-новому осмыслить привычное понятие. Теперь вы, наверное, поймете, почему молодые философы, поэты, писатели, входившие в ОБЭРИУ, предложили особый взгляд на мир и реальность.
Действительность непознаваема, жизнь алогична по сути своей, - считали они. Кстати, во многом такое утверждение не ново, алогизм жизни, томление ею, желание, чтобы скорее изменилась "...нескладная несчастливая жизнь" (вспомните монолог Лопахина), испытывали почти все чеховские герои.
С помощью привычных умозаключений, с помощью разумных доводов алогичную жизнь, не подчиняющуюся законам логики, понять невозможно. По мнению ОБЭРИУтов, для этого нужны другие "ключи". Поэтому необходимо отказаться от рационального постижения жизни.
Введенский и Хармс, ключевые фигуры в ОБЭРИУ, предлагают для этого осуществить смысловой сдвиг, в произведениях передать, показать, представить бессмыслицу жизни. В глубине этой бессмыслицы будет находиться подлинный смысл вещей.
В качестве эпиграфа к уроку я выбрала строки Введенского:
“Горит бессмыслицы звезда,
Она одна без дна”.
Поразмышляем над этой фразой, как ее можно понять?
Вот некоторые версии, выдвинутые моими учениками.
"Все имеет дно, кроме бессмыслицы. Дно - это в переносном смысле основа, на которую можно опереться. Дно предполагает однозначность. Можно падать, лететь до дна. Дно – остановка в падении. Дно - предел".
"Бессмыслица без дна, она беспредельна. В ней кроется много смыслов, многозначность определяет бессмыслицу".
"В этой фразе обыгрываются слова "без дна" и "бездна". Бессмыслица похожа на бездну, бесконечность. Нельзя найти однозначного, единственно верного понимания бессмыслицы".
"Бессмыслица как иносказание. На первый взгляд все кажется нелепым, неправдоподобным, но в этой нелепице можно увидеть закономерности человеческого поведения".
Подытожим сказанное. В смысловом сдвиге, бессмыслице, абсурде скрыта бездонная смысловая глубина, которую нельзя понять умом. В этой глубине скрывается тайна, может быть, самая главная для человека. Этим и интересен абсурд. Это очередная попытка писателей “дойти до самой сути” вещей, попытаться постичь тайну жизни и мироздания.
Какие черты поэтики абсурда появляются в творчестве Чехова? (Вопрос домашнего задания, ребята должны были подытожить то, что уже обсуждалось в классе, и выписать в тетради тезисы ответа на этот вопрос). Вот что у них получилось.
1. Абсурд, смысловой сдвиг, находится в основе чеховских диалогов.
Цель диалога как формы общения - придти к взаимопониманию, быть услышанным, понятым и, в свою очередь, понять и услышать собеседника. У Чехова схема “вопрос-ответ” не действует. Участники диалога не слышат вопроса собеседника и отвечают, повинуясь, скорее, своим внутренним мыслям, чем желанием ответить на вопрос. В результате создаются трагикомические ситуации, смешные и страшные одновременно. Нарушаются главные законы общения, цели общения, связи между людьми. Человек, окруженный людьми, остается один со своими мыслями, страхами, страданиями. Внутреннее одиночество, невозможность быть понятыми людьми – один из главных мотивов творчества Чехова.
2. Поведение героев не соответствует ситуации, в которую они попадают.
В поместье, продаваемом за долги, в самый день торгов люди, растратившие все свои средства, устраивают бал, приглашают музыкантов и гостей. Танцующая Варя тихо плачет (действие 3).
Раневская говорит в последнем действии, что главная ее забота теперь – больной Фирс. Но именно Фирса забывают и запирают в пустом доме.
3. Сочетание трагического и комического.
О смешном Чехов говорит серьезно, а о грустном и страшном – со смехом. Возникает жанровая специфика его пьес. Сам автор называет “Вишневы сад” комедией, но воспринимается она как печальное повествование о трагедии русской интеллигенции. Герои смешны и комичны в своей безвольности, пассивности перед жизнью, но в этом заключается их личная драма. Таким образом, Чехов стирает границы между жанрами.
4. Отсутствие конфликта в драматическом произведении.
Специфика драматургии определяется наличием конфликта. Пьесы Чехова строятся на других принципах. Конфликт снят. Внешнее общение происходит без внутреннего контакта.
5. “Эмоциональная глухота” чеховских героев.
Эмоции, психологические состояния героев, включенных в процесс общения, прямо противоположны. Нарушается психологическое взаимодействие между людьми.
Хохочущий Лопахин, купивший вишневый сад, топает ногами от радости, кричит музыкантам, чтобы громче играли, и не замечает горько плачущей Раневской.
6. Деформация общей картины жизни.
Итогом всех несоответствий является “отклонение от нормы” во всех смыслах, происходит искажение всей жизни, показывается ее алогизм в целом.
Герои радуются, когда нужно грустить, смеются, при виде слез окружающих, забывают о тех, кто нуждается в помощи.
Сравним эпизод из “Вишневого сада” (действие 2. <Входят Любовь Андреевна, Гаев, Лoпахин…>) Чехова и сцену из сборника Д.Хармса “Случаи”. “Случаи” - наиболее известное произведение Хармса, в центре которого – происшествия, эпизоды, случаи из повседневной жизни человека.
1. У Чехова герои не слышат друг друга. На вопрос Лопахина, о том, как поступить с имением, Раневская отвечает вопросом, кто курит отвратительные сигары, а Гаев - бессмысленным словом “кого”? Бессмыслицу создает постоянно повторяемая фраза Гаева “желтого в середину”, совершенно неуместная и не связанная с предметом разговора.
2. Эмоциональные реакции людей не совпадают. Гаев раздраженно делает замечания Яше, а тот в ответ смеется.
3. Поведение героев не соответствует ситуации, в которую они попадают.
Раневская и Гаев едут в город завтракать в ресторане, а в доме нечего есть, старикам дают горох, Варя кормит всех из экономии молочным супом.
4. Герои смешны, нелепы, комичны в своей беспомощности перед жизнью, неорганизованности, безответственности. Взрослые люди ведут себя как дети. В то же время они понимают свои недостатки, мучаются от этого, осознают свою неисправимость, что делает их фигурами трагическими.
5. Социальные антиподы Раневская и Лопахин отнюдь не являются врагами, наоборот, тепло относятся друг к другу, Чехов нивелирует конфликт.
6. Нарушена общая картина. О судьбе вишневого сада больше заботится в этой сцене Лопахин, он настойчиво требует Раневскую принять решение, узнает в городе все слухи насчет аукциона. Сами хозяева призывов не слышат, говорят о других вещах, будучи в городе, о делах не вспоминают. Они надеются на тетушкины 15 тысяч, хотя им нужно тысяч 200, чтобы уладить дела. Последнее восклицание Раневской звучит совершенно неуместно после того, как Лопахин постоянно учит их, что делать, повторяет одно и то же. Таким образом, ситуация складывается бессмысленная, абсурдная.
1. У Хармса уже в ремарках нарушены основные законы реальности, в мире, созданном Хармсом, все наоборот: в зубах лошади цыган, с носа Ольги Петровны постоянно падает пенсне, каждый предмет существует независимо от других.
Бессвязность вещей, хаотичность, раздробленность становится предметом изображения. У Хармса усиливается этот мотив отсутствия связей, если у Чехова разобщены люди, то здесь раздробленность мира показана на уровне вещей, которые существуют сами по себе, отдельно друг от друга.
2. Ольга Петровна колет дрова, но ее действия не дают результат. Вместо расколотого полена получается слово “тюк”. Удар колуном несет не ожидаемый эффект (расколотое полено), а неожиданный (слово). Создается ситуация абсурда.
3. Диалог героев тоже не имеет смысла. Просьба не удовлетворена. Евдоким Осипович сразу же нарушает данное слово, противореча сам себе. Непонимание приводит к ненужности, бессмысленности самого общения.
4. Неопределенен жанр миниатюры Хармса. Она тяготеет к драматургии, если судить по наличию ремарок и по построению диалогов. Если же судить по названию цикла, сюжету, это, скорее, проза.
Общение не состоялось, дрова не наколоты, мир не воссоздан. О чем же этот случай?
Посмотрите на финальную ремарку. Чем закончилось общение?
Ольга Петровна открывает рот, но не может сказать ничего. Она что-то поняла, ее это удивляет, но она не может выразить это словами. Смысл жизни, который, возможно, узрела героиня, невыразим словами. Хармс изображает в этом “Случае”, как и во всех других миниатюрах данного цикла, механизированную, автоматическую жизнь. Люди действуют как заведенные машины, на автоматизме. Мотив механизированной, опустошенной, лишенной смысла жизни, звучит во многих “Случаях” Хармса. Например, в случае <13> “Математик и Андрей Семенович”. Как создается абсурдная ситуация в этом отрывке?
1. Вопрос и ответ связаны только формально. Математик все время перечит Андрею Семеновичу. Понимание друг с другом участники диалога так и не находят.
2. Абсурд ситуации усиливается повторами предложений. Герои механически по нескольку раз повторяют свои фразы.
3. Эмоциональная дисгармония героев, противоречие, конфликт между ними. Андрей Семенович делает попытку снять конфликт (“Ну победил и успокойся!”), но Математик следующей репликой опять вступает в противоречие, усиленное тройным повтором (“Нет, не успокоюсь! Нет, не успокоюсь! Нет, не успокоюсь!”)
4. Нарушается логическая связь между явлениями жизни (математик вынимает из головы шар и не хочет класть его обратно). Нарушаются границы допустимого в жизни, происходит то, чего не может быть. У Хармса мы видим не “отклонение от нормы”, как в творчестве Чехова, а отсутствие всякой нормы, абсолютный смысловой сдвиг.
С помощью этого сдвига Хармс усиливает и обнажает ничтожное, пустое, механическое существование. Он смеется над окаменевшей жизнью, не признает ее, не признает и не хочет смириться с существованием по принципу “так принято”, “как все”. Не рассказы Хармса бессмысленны, а жизнь, которую он изображает. Писатель обнажал неподлинную, мертвую жизнь, подобие жизни. Поэтому почти в каждом “Случае” звучит тема смерти. Как решена эта тема у Хармса, что общего можно увидеть в решении этой темы у Хармса и у Чехова? Чтобы ответить на эти вопросы, обратимся к случаю <22> “Что теперь продают в магазинах”.
Перед тем, как приступить к чтению, предлагаю вопросы для размышления:
- В чем алогизм названия рассказа? Как оно связано с сюжетом, идеей произведения?
- Обратите внимание на обилие бытовых деталей. В чем их значение?
- Причина ссоры и последующего убийства?
- Авторское отношение к смерти?
Вот некоторые выводы, к которым пришли ученики.
- Название указывает на орудие убийства, связано с событийным рядом. Тема, заявленная в названии (бытовая), противоречит главной (философской) теме рассказа - теме жизни и смерти человека.
- Тема рассказа обозначает круг интересов героев – погружение в быт, мелочи жизни. Вся жизнь человека сводится к походу в магазин с клеенчатой кошелкой, покупке огурцов, бессмысленном споре о времени. Время, действительно, замерло для героев, оно не движется, как сама их жизнь, в которой ничего не происходит.
- Ссора людей произошла из-за незначащего пустяка, сколько времени занимал поход Тикакеева по магазинам. Диалог героев приводит не к пониманию, а к непониманию, конфликту, смерти. Нарушены основные цели человеческого общения. Само убийство огурцом также абсурдно, так как огурец - самое невероятное, с точки зрения логики, орудие убийства. Даже слова “огурец” и “убийство” относятся к разным семантическим и стилистическим группам.
- Ситуация смерти лишены трагизма. Последняя фраза рассказа “Вот какие большие огурцы продают теперь в магазинах!” звучит игриво, задорно и не соответствует моменту. Автор как будто смеется над смертью. Человек умер, но его не жаль ни автору, ни убийце, ни читателям.
Почему?- ставлю вопрос перед аудиторией.
Хармс смеется не над смертью, даже не над героями. Писатель смеется над жизнью, давно потерявшей смысл. Герои давно мертвецы, оболочки, маски. Смерть только обнажает ничтожность и пустоту жизни. В этом Хармс перекликается с Чеховым. Эта миниатюра напоминает чеховский рассказ “Смерть чиновника”. Там герой тоже умирает, и также никому не жаль его, потому что это уже не человек, а “социальная маска”, пародия на человека. Причины смерти героев разные, но оба писателя стремятся высмеять ограниченность человеческого существования, бессмысленность, мелочность жизни. Смех переходит в плач, переплетаются смешное и страшное, высокое и низкое, философия и быт.
Создается абсурд.
Литература:
Andrea Meyer- Fraatz. Воображаемое ревю абсурда? Драматические и театральные элементы в цикле случаи Д.Хармса.//Russian Literature LVI. 2004.
Вайль П. Генис А. Родная речь. Путь романиста. Чехов. Все – в саду. Чехов. Уроки изящной словесности. М.,1991.
Калюжная Л.С. Тайна смеющихся слов.//Сатира и юмоп 1 половины ХХ века. – 2 издание. – М.:Дрофа. 2003.
Дроздов К. “Тюк!” Д.Хармса: ритуал и коммуникация (мифология абсурда).//http://kogni.narod.ru/tyuk.htm.
Друскин Я. Чинари. Введенский и Хармс. Любое издание.
Машевский А.Г. Чинари – ОБЭРИУТЫ.// Литература. 2005. № 16.
Нордберг В.В. Абсурд в творчестве А.Камю и Д.Хармса: сравнительный анализ.