Вид урока: интегрированный (литература, психология).
Тип урока: урок-взгляд – интерпретация повести К.Воробьева “Убиты под Москвой”.
Эпиграф:
Война ж совсем не фейерверк,
А просто трудная работа…
М.В. Кульчицкий
Цели урока:
- cодействовать углублению знаний учащихся о творчестве К.Воробьева на примере повести “Убиты под Москвой”, формированию навыка в рассмотрении принципов изображения войны через психологическую характеристику героев;
- продолжить работу над развитием словесно-логического мышления ребят путем интерпретации художественного текста;
- способствовать воспитанию потребности в наличии собственного мнения, интереса к внутреннему миру человека как средству самопознания.
Оформление:
- звучание песни Б.Окуджавы “До свидания, мальчики…”; марша “Прощание славянки” в исполнении трио П.Беляева;
- словарь С.И. Ожегова.
Предварительное домашнее задание к уроку.
Общее:
1. Характеристика главных героев: А. Ястребова и капитана Рюмина по схеме:
| Внешность | Поступки | Эмоциональная характеристика |
(с указанием главы, страницы, принадлежности высказывания).
2. Подготовить вопросы одноклассникам и учителю по повести.
Индивидуальные: подготовить сообщения:
1. О курсантах, их численности, представлении о фронте.
2. О восприятии войны А. Ястребовым, его отношении к фашистам.
3. О взгляде на войну капитана Рюмина.
4. Проследить роль пейзажа в повести, обратив внимание на следующие образы: снег, ночь, день.
5. Проследить по тексту, как восприятие звуков войны курсантами показывает их психологическую неподготовленность к войне.
6. Выучить стихотворение М. Кульчицкого “Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!” Подумать, есть ли общее у стихотворения с повестью? Что именно?
В начале урока звучит фрагмент песни Б. Окуджавы “До свидания, мальчики…”
Затем проводится работа с возникшими ассоциациями по поводу слова война. (Учащиеся приводят следующие ассоциации: кровь, смерть, взрывы, плен, грязь, труд, сироты, разбитые судьбы и т.д.)
В беседе выясняем, что эти представления о войне ребята в основном черпали из книг, фильмов. На вопрос, достаточно ли этих знаний, чтобы человек мог считать себя психологически подготовленным к войне, единодушно ответили: нет. Контраст между представлениями и действительностью существует всегда. Чтобы приобрести знания в чем-либо, необходим личный опыт.
- Сегодня у нас урок-взгляд; какое, по-вашему, определение в данной статье С.И. Ожегова будет соответствовать типу нашего урока?
Взгляд
1. Направление зрения на кого-нибудь, что-нибудь.
2. Выражение глаз.
3. перен. Мнение, суждение.
- Вы совершенно правы, ребята, мы постараемся высказать сегодня различные мнения, но давайте определимся, чьи и на что? Ведь нам предстоит разговор о повести К. Воробьева “Убиты под Москвой”.
- Прежде чем перейти к интерпретации текста, давайте обменяемся впечатлениями о прочитанной повести. (Что запомнилось? Что взволновало, поразило? Что показалось страшным или невероятным? Что нового узнали из повести о войне, о 1941 годе?)
Краткое воспроизведение сюжета повести.
Интерпретация текста.
1. Взгляд курсантов на войну.
- Каким представляют они фронт? (Текст).
2. Взгляд Рюмина.
- Как показывает автор неверное, далекое от реальности представление Рюмина о войне?
- Что невольно замечает А. Ястребов в своем кумире?
(Растерянность Рюмина перед заградотрядом: устрашился “подозрительно отчужденных” взглядов заградотрядников, словно изучающих душу, стушевался перед усмешкой майора, проверявшего документы. Майор угадал смущение и испуг Рюмина.
Еще более робко держит себя Рюмин перед измученным подполковником, командиром полка московских ополченцев.
При встрече с генералом Переверзевым Рюмин испугался, поняв безвыходность, тяжесть всей ответственности. Осознать начало совсем иной войны Рюмину вновь не под силу.
В этих подробностях нет негативного отношения к Рюмину. Есть лишь предчувствие беды, жалость к герою. Возникают ситуации самораспада героя, состояния усталости, безволия.)
- Прав ли был Рюмин, решив, что “Курсанты должны поверить в свою силу, прежде чем узнают об окружении!”?
- Какой смысл заключен в его последних словах: “За это нас нельзя простить. Никогда!..” – За что “за это”?
- Как расценить его самоубийство на глазах у курсантов?
(Не терпя лжи, совершает над собой суд капитан Рюмин. Рота кремлевских курсантов, которой он командовал, полегла не по его вине. Но он принимает вину за ее гибель на себя. Это он не сказал, что она попала в окружение, это он повел ее на верную смерть. Впрочем, еще раньше до этого на верную смерть его и его роту послали другие. Но Рюмин не хочет валить вину на этих других. Он принял весь позор и всю боль на себя.
Романтический максимализм Рюмина, как и его последний поступок – самоубийство – естественное завершение его жизни, прожитой в преданности идее, усомниться в которой выше его сил. И все же не пожалей Рюмина курсанты – из тех, что остались в живых, – может, он бы и остался жив. Он-то рассчитывал на их гнев и справедливое осуждение. Но они простили его. И Ястребов простил, и рота. И этого не мог пережить гордый капитан Рюмин. Он сам наказал себя, выстрелив в сердце. Мотивы скованности, запуганности, даже страха, живущие в Рюмине, вырвались наружу.
Различие самочувствий Рюмина, явно идущего в новую, суровейшую действительность из вчерашнего дня, с испугом человека, чем-то трагическим (еще до войны!) явно придавленного, подчеркивается весьма сдержанно, намеками, подается через поток оценок и неиспуганных наблюдений А. Ястребова).
3. Как воспринимает войну Алексей Ястребов?
- Каково его отношение к курсантам своего взвода?
(“Мальчик-рыцарь, отстраненно державшийся по отношению к курсантам, как бы стерегший в отдалении свою честь, он неожиданно приближается к ним”.
“…временами ему казалось, что это не взаправду (что он лейтенант), и тогда он тушевался перед курсантами и обращался к ним по имени, а не так, как было положено по уставу”.
“Как удар, Алексей ощутил вдруг это мучительное чувство родства, жалости и близости ко всему, что было вокруг и рядом…”
Даже “взрыв ярости и отвращения к курсанту”, когда тот пытался вытащить штык винтовки из тела фашиста.)
- К погибшим?
(1. “Я не пойду… Не пойду! Зачем я там нужен? Пусть будет так… без меня. Ну что я теперь им…” Но он поглядел на курсантов и понял, что “должен идти туда и все видеть. Все видеть, что уже есть и что еще будет…”
2. “Он подошел к мертвецам и, полузажмурясь, начал одной рукой развязывать концы плащ-палаток…”)
“Отталкивающий ужас смерти и тайное отчуждение к убитым”. “Со стороны учиться мести невозможно. Это чувство само растет из сердца, как первая любовь у не знавших ее…”
- К фашистам?
(Казалось, они знали о врагах все – из газет, из передач радио, из политсообщений. Знали о том страшном, не поддающемся осознанию, что творилось на оккупированных территориях. Но все это не укладывалось в их сознание. Они не могли так вот, сразу, отказать человеку в человеческом, “сердце упрямилось до конца поверить в тупую, звериную жестокость этих самых фашистов”. Герою Воробьева не так-то просто перешагнуть известный человеческий закон “не убий”. Не проснулось еще всесокрушающее чувство святой и справедливой ненависти и мести. Писатель психологически точно и правдиво показывает душевное состояние героя).
4. С помощью каких художественных деталей автор показывает нам психологическую неподготовленность своих героев к войне?
(Через восприятие звуков войны; пейзажа – особое внимание обращается на описание снега, ночи, дня).
Обобщение.
1. Остался ли Алексей в финале повести после всего увиденного и пережитого тем же лейтенантом Ястребовым?
(От мальчишеского, наивного, восторженного почти восприятия войны через кровь и муки, через собственное страдание, которое он испил полной чашей, герой Воробьева приходит к философскому осмыслению войны как огромного народного бедствия, к пониманию и осознанию всей огромности совершенного народом подвига.
Мальчишка-лейтенант к концу повести становится мужчиной. Он останется жить для того, чтобы воевать, чтобы помнить. Многое, очень многое произошло за 5 дней, описанных в повести. И все это было в первый раз. Первые погибшие и первый, убитый в рукопашной схватке враг; первый бой и первый безумный, животный страх перед смертью; впервые испытанное чувство полного душевного опустошения после страшной гибели роты и после собственного малодушия и первый – один на один – бой с фашистским танком.
Эти эпизоды, как ступеньки, по которым К. Воробьев крупными шагами ведет своего героя А. Ястребова к тому моменту, когда уже сам он почувствует себя не просто повзрослевшим человеком, но солдатом и гражданином, ответственным и за собственную судьбу, и за судьбу Родины. И все время художник пристально следит за малейшими движениями души Алексея Ястребова, психологически очень точно фиксируя его меняющееся отношение к себе и к окружающему миру.)
2. В чем смысл заглавия повести?
(Кто-то действительно был убит (или покончил с собой), под Москвой в 1941 году, стремительно постарев до этого (и при всем блеске устарев), а кто-то пробудился, воскрес, открыл для себя Россию, увидев всю предстоящую войну как ратный труд, войну народную; оказался у ее истоков, поняв, что можно убить человека; но убить человеческое в человеке не сможет ни война, ни муки, ни сама смерть).
3. Сопоставление с повестью стихотворения М. Кульчицкого “Мечтатель, фантазер, лентяй-завистник!”
- Есть ли общее у этого стихотворения с повестью? Что именно?
1) Представление о войне романтическое – первые две строфы; а дальше – осознание войны как трудной работы.
“Война ж совсем не фейерверк,
А просто – трудная работа…”
2) Правдиво показана судьба молодого предвоенного поколения.
3) Вера в победу, так как в народной войне иначе быть не должно.)
Подведение итогов урока:
Вот и подошел к концу наш разговор о повести. Но все ли мнения мы рассмотрели?
Какие мысли у вас вызвала повесть? Поделитесь, пожалуйста, своим мнением.
(В. Астафьев так отзывается о повести К. Воробьева: “Повесть “Убиты под Москвой” не прочтешь просто так, на сон грядущий, потому что от нее, как от самой войны, болит сердце, сжимаются кулаки и хочется единственного: чтобы никогда не повторилось то, что произошло с кремлевскими курсантами, погибшими под Москвой.”)
Домашнее задание: черновик сочинения “Человек и война” к уроку-анализу на основе изученных и самостоятельно прочитанных произведений о войне. (Б. Васильев “А зори здесь тихие”, В. Быков “Дожить до рассвета”, В. Распутин “Живи и помни”, Е. Носов “Красное вино Победы”, В. Кондратьев “Сашка”, Э. Казакевич “Звезда”, К Воробьев “Это мы, Господи!..”, стихотворения К. Симонова, С. Орлова, Ю. Друниной, О. Берггольц, Д. Кедрина и др.)
Материалы к уроку
Курсанты, их представление о фронте.
Все вокруг уже говорит о смертельной опасности для Москвы, России: солнце, что… “навсегда застряло на закате”, “гарь от “сгибших населенных пунктов”. Однако рота воюет, пока лишь тем, что гордо не обращает внимания… ни на что, презирает обстоятельства.
Очень многое сместилось, перемешалось в сознании бойцов – и не только молодых – в драматичнейшей битве под Москвой в октябре-декабре 1941 года. Так хотелось не просто остановить врага, но разгромить, напомнить, что мы от побед не отвыкли!
Бойцы часто еще не знали превосходства врага, которого надо было превзойти в бою. Не знали еще и сомнений в своем оружии!
Но есть еще нечто, что выше этих непарадных впечатлений и даже горечи утрат: первая победа, одержанная к тому же по каким-то новым законам, “неудобным” для врага, непривычным для самих курсантов.
Они не ощущали себя пылью на ветру, праздными жертвами, одиночками.
В.Астафьев: “И оттого, что она не просто рота, трагедия ее по-особому страшная, и хочется кричать от боли. В иных местах, читая повесть, хочется загородить собою этих молодых ребят, вооруженных “новейшими винтовками” СВТ, которые годны были лишь для парадов, и остановить самих курсантов, идущих на позиции с парадным, шапкозакидательским настроением”.
Они, оказывается, в сущности, мальчишки еще, одевшие военную форму и брошенные на фронт неумолимым законом военного времени. Чеканным гвардейским шагом перешагнув черту, отделяющую прошлое от настоящего, мир от войны, герои Воробьева внутренне, существом своим остались там, за чертой, в такой далекой уже и такой еще недавней мирной жизни. Сознание их не перестроилось, не вместило – да и не могло сразу вместить всего происходящего, всего, что обрушила на них вдруг жестокая действительность войны. Слишком отличалась она от привычных сложившихся представлений.
Предстоящий ночной бой видится курсантами пока в свете прежних их мальчишеских представлений о войне. И жизнь, кажется, не опровергла этих представлений. Все случилось почти так, как мечталось. Правда, немцы не убегали, а упорно сопротивлялись. Но бой выигран. И сразу за сценой этого боя следует другая – резко контрастная – сцена трагической гибели роты.
Вой бомб, дрожь земли, “плотная карусель самолетов, встающие и опадающие фонтаны взрывов, летящие и заваливающиеся деревья… смятые каски и поломанные винтовки…” А посредине этого ада, в огненном кольце – курсанты, “до капли похожие друг на друга, потому что все были с раскрытыми ртами и обескровленными лицами”.
Именно здесь в полной мере выявляется лишь намеченное до этого трагическое несоответствие романтических представлений героев о войне, их внутренняя неподготовленность к ней – а ведь это молодые, специально обученные кадровые военные, что же говорить тогда о людях мирных профессий, суровой реальной действительности.
Для героев повести, вернее, тех очень немногих из них, кто останется жив, это психологический рубеж в восприятии войны, в отношении к ней.
Восприятие звуков войны курсантами.
- Рев превратился в слитную чугунную тяжесть;
- звуковые вспышки, словно кто-то недалеко и скрытно разрывал на полосы плащ-палатку;
- пули воробьиной стаей прочирикали над окопом (4 гл., с.84);
- “Как невидимая игла, звук сразу же впивался в темя, сверлил череп, придавливая голову вниз…” (5 гл., с.86);
- “…и разом с глухим захлебным выстрелом ему явственно послышался противный мягкий звук, похожий на удар палкой по влажной земле” (7 гл., с.101) – (когда курсант выстрелил в фашиста, пытаясь отобрать у него винтовку);
- “…неизвестно откуда неслышно появился маленький черный самолет с узкими, косо обрубленными крыльями. Он не гудел, а стрекотал, как косилка…” (8 гл., с.105).
- В последней сцене повести преобладает молчание. Танк молча движется на человека, но человек не спеша готовится к встрече с танком. Молчание силы наталкивается на молчание еще большей силы, еще более страшной силы, потому что это сила духа.
- Первый бой, который снился ему, как победа под крики “Ура!”, протекает совсем иначе. Взвод “орет” “бессловесно и жутко”, и крик этот потом переходит в вой, потому что ничего вокруг понять нельзя, потому что чувства сумасшедшие перескакивают в другое состояние, потому что хочется хотя бы в вое слиться со всеми, почувствовать себя частью всех…
Алексей Ястребов
Генерал Переверзев (в солдатской шинели) преображает Алексея тем, что заставляет и его пережить (мысленно!) возможное поражение и обрести горький опыт битого, спросить себя: “Какого фронта ты ждешь? А может, он, фронт, уже и … за твоей спиной, и справа, слева? К какой войне ты был готов: к игрушечной или народной?”
Безымянный курсант заставляет Алексея задуматься, спросить самого себя: а хочешь ли ты погибнуть “красиво”, как на параде, и… бесполезно? Кем же ты с Рюминым командовал? Бросил в фантастическую, партизанскую ночную атаку? Обрек и в итоге на нынешний проигранный бой? А по какому праву командовал, если простой здравый смысл народа, представляющего всю войну на много месяцев вперед, выше своей “стратегии”?
Писатель не спешит строго осудить своего героя, он дает возможность Ястребову исправиться, искупить свою вину. И здесь нет противоречия. Курсант, с которым Ястребов прячется в воронке, пытается внутренне оправдать себя.
Алексей Ястребов судит себя. Судит судом собственной совести, самым строгим и нелицеприятным судом. И потому он находит в себе силы выстоять. Мы видим, как открылось ему “неожиданное и незнакомое явление мира, в котором не стало ничего малого, далекого и непонятного. Теперь все, что когда-то уже было и могло еще быть, приобрело в его глазах новую, громадную значимость, близость и сокровенность, – и все это – бывшее, настоящее и грядущее – требовало к себе предельно бережного внимания и отношения. Он почти физически ощутил, как растаяла в нем тень страха перед собственной смертью. Теперь она стояла перед ним как дальняя и безразличная ему родня – нищенка, но рядом с ним и ближе к нему стало его детство, дед Матвей, Бешеная лощина…”
Жизнь безжалостно разрушала многое из того, что казалось таким дорогим, вечным и незыблемым. Но она же давала им и нечто гораздо большее – прозрение, глубокое осознание происходящего, давала единственно верные ответы на волновавшие их вопросы.
Один из вопросов, неотвязно мучивших их, был связан с их естественным желанием узнать: кто он – враг? Герои Воробьева мучительно желали собственными глазами увидеть, узнать их настоящих, живых, а не нарисованных на полигонных щитах…
Жизнь представляет им такую возможность. Действительность превзойдет все ожидания, все самые страшные, казавшиеся нереальными представления. А пока А.Ястребов, готовясь к бою, к встрече лицом к лицу с врагом, не может отказать человеку в человеческом, не может думать о немцах “иначе, как о людях…”
“…шатаясь, Алексей пошел к убитому им немцем. Я только посмотрю… Загляну в лицо и все. Кто он? Какой?”
“Алексей ни о чем отчетливо не думал, потому что им владело одновременно несколько чувств, одинаково равных по силе, – оторопелое удивление и перед тем, чему он был свидетелем эти пять дней, и тайная радость тому, что он остался жив; желание как можно скорей увидеть своих и безотчетная боязнь этой встречи; горе, голод, усталость и ребяческая обида на то, что никто не видел, как он сжег танк…”
Литература
- Никитин С. “Падучая звезда”, Воробьев К. “Убиты под Москвой”, Кондратьев В. “Сашка”, Колесов К. Самоходка номер 120”. Повести. – М., 1989.
- Ожегов С.И. “Словарь русского языка”. – М., 2005.
- Лыссый Ю.И. “Русская литература ХХ века”. Практикум для общеобразовательных учреждений, 11 класс. – М.,1985.
- Литература в школе. – №2, 1995. Золотусский И.П. “Там на войне”; Воробьева В. “Жизнь моя, иль ты приснилась мне…”