Магистральной проблемой русской литературы является проблема «Личность и общество», а также поиски путей переустройства общества на более гуманных, демократических началах, того «как может человек достичь счастья и благоденствия» (Л.Н. Толстой) и почему он его не достигает.
Впервые как главную эту проблему поставили комедия А.С. Грибоедова «Горе от ума», роман в стихах А.С. Пушкина «Евгений Онегин» и роман М.Ю. Лермонтова «Герой нашего времени». Их герои оказываются невостребованными обществом, «лишними». Почему так происходит? Почему одну и ту же проблему почти в одно и то же время рассматривают три разных автора? Только ли веку XIX принадлежит эта проблема? И, наконец, каков главный путь решения этой проблемы?
1. Время: его герой и антигерой.
Чтобы глубже понять идейное содержание комедии «Горе от ума», ее социально-политическую проблематику, необходимо оценить характерные особенности исторической эпохи, отраженной в пьесе.
Героическая война 1812 года позади. И народ, победивший в ней, кровью добывший Отечеству свободу, в этом Отечестве все так же закрепощен и угнетен. В русском обществе зреет недовольство несправедливостью государственной внутренней политики. В сознании честных граждан крепнет идея необходимости защищать не только свои права, но и права низшего сословия. И в 1816 году (предположительная дата начала работы над комедией) в России создается первая тайная организация будущих декабристов «Союз спасения». В него вошли люди, считавшие, что восстановление социальной справедливости – их исторический и моральный долг.
Таким образом, русское общество сделало тот шаг, который вызывает огромную силу инерционного движения. Но никаких реальных изменений в России не произошло, и главным тормозом на пути преобразований выступала сильная авторитарная власть – русская абсолютная монархия.
Эта форма государственного правления воспринималась Европой и просвещенными россиянами как анахронизм. Неслучайно требование ограничить самодержавие, ввести его в рамки закона, конституции прозвучало на Европейском сейме 1818 года, где присутствовал император Александр I. Царь дал торжественные заверения. Европа ожидала перемен в России. Но русское общество, уже уставшее верить, отнеслось к обещаниям государя скептически.
Император панически боялся проникновения в Россию революционных идей – «французской заразы». Он мог давать обещания в Европейском сейме, но на родине до реальных шагов не доходило. Более того, внутренняя политика приняла репрессивные формы. И недовольство передовой русской общественности зрело исподволь, ибо твердая рука Аракчеева навела в стране внешний порядок. И этот порядок, это довоенное благоденствие, разумеется, радостно приветствовали люди типа Фамусова, Скалозуба, Горичей и Тугоуховских.
2. Чацкий и время.
Комедия построена так, что о «веке нынешнем», об идеях социально-политических преобразований, о новой морали и стремлении и к духовной и политической свободе на сцене говорит лишь Чацкий. Он – тот «новый человек», который несёт в себе «дух времени», идею жизни, цель которой – свобода. Его идейные убеждения рождены духом перемен, тем «веком нынешним», который пытались приблизить лучшие люди России. «Его идеал свободной жизни определителен: это свобода от всех… цепей рабства, которыми оковано общество, а потом свобода – вперить в науки «ум, алчущий познаний», или беспрепятственно предаваться «искусствам творческим, высоким и прекрасным», - свобода служить или не служить, жить в деревне или путешествовать…» - так объясняет И.А. Гончаров в статье «Мильон терзаний», какое содержание вкладывал Чацкий и идейно близкие ему люди в понятие «свобода».
В образе Чацкого отразился тот восторг, который испытало русское общество, почувствовав себя фигурой исторической, победителем самого Наполеона. Это – то новое, что появилось в социальной жизни России, что стало залогом будущих преобразований.
Чацкий не просто соединяет все линии противостояния в пьесе, становится самой причиной её движения и развития. Его личность и судьба принципиально важны для Грибоедова, потому что история Чацкого – это история о том, какова судьба истины, искренности, подлинной жизни в мире подмен и призраков.
2.1. Александр Андреич ЧАЦКИЙ
В образе Чацкого отражены черты декабриста эпохи 1816-18гг.
Сын покойного друга Фамусова, Чацкий вырос в его доме, в детстве воспитывался и учился вместе с Софьей под руководством русских и иностранных учителей и гувернёров. Рамки комедии не дали возможности Грибоедову подробно рассказать, где учился дальше Чацкий, как он рос и развивался. Прежде всего он желал исполнить свой долг перед Отечеством, желал честно служить ему. Но государству, оказывается, не нужно самоотверженное служение, оно требует лишь прислуживания. За три года до описанных в комедии событий Чацкий, «обливаясь слезами», расстался с Софьей и отправился в Петербург. Но блестяще начатая карьера оборвалась: «служить бы рад, прислуживаться тошно». И Чацкий оставляет столицу. Он пытается служить Отечеству иначе: «славно пишет, переводит». Но в тоталитарном государстве вопрос «служить или не служить, жить в деревне или путешествовать» выходит за рамки проблемы личной свободы. Личная жизнь гражданина неотделима от его политических убеждений, и стремление жить по-своему, наперекор норме, уже само по себе и есть вызов. Три года Чацкий был за границей (очевидно, в составе русской армии). Пребывание за границей обогатило Чацкого новыми впечатлениями, расширило его умственный кругозор, но не сделало поклонником всего иностранного. От этого низкопоклонства перед Европой, столь типичного для фамусовского общества, охранили Чацкого присущие ему качества: любовь к Родине, к её народу, критическое отношение к окружающей его действительности, независимость взглядов, развитое чувство личного и национального достоинства.
Возвратившись в Москву, Чацкий нашёл в жизни дворянского общества ту же пошлость и пустоту, которые характеризовали его и прежде. Он нашёл тот же дух нравственного угнетения, подавления личности, которые царили в этом обществе и до войны 1812 года.
Позиция Чацкого в отношении наиболее острых и значительных проблем современности определяется вовсе не желанием разрушать, крушить что-то – как не за тем, чтобы обличать явился он в дом Фамусова. Герой пришёл к людям, которые всегда были ему родными, возвратился с желанием любить и быть любимым – но таким, каков он есть, весёлым и насмешливым, острым и не всегда «удобным», но он уже не нужен здесь.
2.2. Первые монологи Чацкого
После долгого отсутствия Чацкий вновь в доме Фамусова, встречает Софью. Он давно ждал этого свидания. Волнение столь велико, что он не сразу находит нужные слова для выражения своих чувств, и на память приходит литературный штамп: «…я у ваших ног». Чацкий настолько взволнован, что допускает даже некоторую бестактность. Он говорит о том, что Софья встретила его не так, как он того ждал. Холодность встречи он пытается объяснить внезапностью своего появления. Чацкий торопится выяснить, ждала ли его Софья, думала ли о нем.
В обилии глаголов, вопросов, восклицаний передана смятенность чувств героя, глубина его переживаний. Мысль набегает на мысль, речь сбивчива и прерывиста. От настоящего Чацкий обращается к тем радостным и недалеким дням, когда они с Софьей бывали вдвоем. Этими воспоминаниями Чацкий жил во время своих странствий. Однако холодность встречи не может умерить восторга Чацкого. Перед ним Софья. Она прекрасна. И он ей скажет о том, как он ждал этой встречи:
Верст больше семисот пронесся, - ветер, буря;
И растерялся весь, и падал сколько раз –
И вот за подвиги награда!
В этом монологе – открытость героя, его искренность, юношеская взволнованность, сила чувств, высокая культура, которую мы ощущаем в речи. Чацкий прекрасно знает народную речь: отсюда в его языке разговорно-просторечные речения, идиомы. В то же время речь Чацкого насыщена и литературными выражениями. Этот органический сплав народной и книжной речи придает особую выразительность и гибкость его языку.
2.3. Чацкий и фамусовское общество
Пока Чацкий три года путешествовал, общество не стояло на месте. Оно не просто с облегчением возвращалось к заботам и радостям мирной жизни. Оно вырабатывало в себе «сопротивляемость» к тем зреющим переменам, которые грозили эту мирную жизнь сокрушить.
Плотной стеной на пути реальных преобразований встал фамусовский мир, обитатели которого «радеют» лишь родному «человечку» и пределом мечтаний видят «сто человек к услугам», «чин завидный» и тому подобные блага. Да, Чацкий, наделенный темпераментом бойца, активно противостоит фамусовскому обществу. Но видит ли своего реального противника, когда обличает Фамусова, Скалозуба, бальную толпу?
Чацкий хорошо понимает, с кем имеет дело, но он не может не говорить: его вынуждают к такому разговору, он отвечает на «удар». Монолог «А судьи кто?» - это одна из тех сцен, которые делают комедию наиболее близкой идеологии декабристов. Она выводит читателя из узкого круга фамусовского мира и указывает на то, что произошло в русском обществе в «мертвую паузу» царствования Александра 1, между 1812 и 1825 годами, она говорит о тех «превращениях», которые совершились в русском обществе за это время.
Одно из таких превращений – измельчание, опошление военного человека. Армия для Чацкого – важнейшая сила, призванная стоять на защите свободы и независимости Отечества. Такая армия делает человека, к ней принадлежащего, по-настоящему сильным и цельным, гордым своим сознанием принадлежности к общему делу. Таковы были когда-то Чацкий вспоминает их армейские занятия, вспоминает время, «когда из гвардии, иные от двора Сюда на время приезжали…», время своей собственной «нежности» к военному мундиру – то есть непосредственно следовавшие за победами русской армии над Наполеоном. Нынешняя армия парадов не может вызвать у героя иных чувств, кроме стыда даже за свое тогдашнее детское увлечение.
Другое превращение – это усиление женской власти. «Мертвая пауза» в царствовании Александра 1 после Отечественной войны 1812 года, когда ожидали ответа на победу героического народа, в первую очередь – уничтожением рабства, заполнялась в Москве подобием женской власти» (Ю. Тынянов).
И еще одно превращение: героическая война 1812 года, в которой Грибоедов принимал участие, прошла, ее ближайшие задачи кончились. Ожидания, что в ответ на подвиги народа падение рабства, не сбылись. Наступило превращение: деловой, вкрадчивый, робкий Молчалин уже появился на смену героям 1812 года.
Чацкий неспособен отнестись к нему и его «талантам» всерьез. А между тем, это «жалчайшее созданье» не так уж ничтожно. За время отсутствия Чацкого Молчалин занял его место в сердце Софьи, именно он – счастливый соперник главного героя. И это только начало. Личное поражение Чацкого не исчерпывает его будущей драмы. Брошенные им слова «Молчалины блаженствуют на свете!» оказываются пророческими.
Ум, хитрость, изворотливость Молчалина, умение найти «ключ» к каждому влиятельному человеку, абсолютная беспринципность – вот определяющие качества этого героя. Качества, делающие его антигероем пьесы, главным противником Чацкого. Его жизненные установки, убеждения, вся система нравственных ценностей противостоит моральному кодексу, идеям и идеалам Чацкого. И в этом Молчалин не отличается от всего фамусовского общества. Его отличает иное: сила.
В своих оценках гражданского долга, службы, армии, крепостничества, образования и воспитания, авторитетов прошлого, патриотизма и подражания иностранным образцам Чацкий выступает, в сущности, лишь против одного: подмены действительного содержания таких понятий, как Отечество, долг, патриотизм, героизм, нравственный идеал, свободная мысль и слово, искусство, любовь их жалкой имитацией. Он против всех возможных форм обезличивания человека: крепостным рабством, «мундиром», чужестранной модой, устаревшими понятиями «времен очаковских и покоренья Крыма», «покорностью и страхом».
2.4. Сплетня о сумасшествии
Гости еще только собираются, а Чацкий уже задыхается среди них. Оказавшись рядом с Софьей, Чацкий сообщает о новых низких качествах ее избранника Молчалина и уходит «в ту комнату», потому что нет больше сил сдерживать себя.
Софья, еще раз обиженная за Молчалина, наносит Чацкому самый страшный удар: «Он не в своем уме». Эти слова мгновенно становятся не просто достоянием фамусовского общества, Фамусов и его гости сразу поверили слуху, потому что были подготовлены к этому. Софья пускает слух осторожно, сознательно, с целью сделать Чацкого посмешищем, отомстить ему за высокомерие, колкости по отношению к окружающим (в том числе к Молчалину), ведь он, по её мнению, «не человек, змея!». Запуская слух о Чацком, она отлично представляет реакцию общества на него, учитывая общественное настроение. Чацкий отторгается обществом как нечто чуждое, непонятное, не сливающееся с ним. Злорадство, с каким обсуждается новость, - показатель общественного настроения, благодаря слуху раскрывается нравственная коллизия пьесы. Грибоедов мастерски живописует сам процесс – скоротечный, нарастающий, лавинообразный, принимающий конкретные формы: первый, кому Софья сообщает о сумасшествии Чацкого, - некий Г.N.; тот передаёт новость столь же безликому Г.Д.; последний – известному болтуну Загорецкому. В отличие от Г.N. и Г.Д., воспринявших весть с некоторым сомнением, Загорецкий, ни на секунду не засомневавшись, сразу же заявляет:
А! Знаю, помню, слышал,
Как мне не знать, примерный случай вышел;
Его в безумные упрятал дядя-плут…
Схватили, в жёлтый дом, и на цепь посадили.
Г.Д. ошарашен столь откровенной ложью. Загорецкий, в свою очередь, сообщает новость графине-внучке, которая, оказывается, «заметила сама» в Чацком признаки сумасшествия, а затем Графине бабушке, выносящей приговор: «Ах! окаянный вольтерьянец!». Хлестова поражена непочтительностью героя, Молчалину странны его суждения о службе, для Натальи Дмитриевны сумасшествие кажется «совет … жить в деревне».
Пустой, нелепый слух распространяется «проворно», так как каждый находит собственное обоснование для этого «вздора».
И вот уж об этом говорят все. На вопрос Платона Михайловича Горича: «Кто первый разгласил?» - его жена Наталья Дмитриевна отвечает: «Ах, друг мой, все!» (правда, Фамусов приписывает это «открытие» себе). А раз все – значит, это уже т.н. общественное мнение:
Поверили глупцы, другим передают,
Старухи вмиг тревогу бьют –
И вот общественное мненье!
Оно правит бал. В конце пьесы Фамусов, застав Софью в обществе Чацкого и Лизы, изливает гнев на дочь со служанкой, а Чацкому грозит дальнейшими последствиями слуха:
…и ваша такова последняя черта,
Что чай ко всякому дверь будет заперта:
Я постараюсь, я, в набат я приударю,
По городу всему наделаю хлопот,
И оглашу во весь народ:
В Сенат подам, министрам, государю.
Ведь версия о сумасшествии Чацкого должна отвлечь «княгиню Марью Алексевну» от другого слуха – о его дочери Софье. Фамусов хорошо усвоил древний обычай распускать слухи, небылицы с целью отвлечь внимание от другого события («колокола лить»). Фраза «сошел с ума» варьируется в разных значениях. Софья сказала: «Он не в своем уме» - в том смысле, в каком сам Чацкий еще раньше сказал, что сходит с ума от любви. Господин Н. придал ей прямой смысл. Софья подхватывает эту мысль и утверждает ее, чтобы отомстить Чацкому. А Загорецкий усиливает: «Он сумасшедший». Но когда называются приметы сумасшествия Чацкого, раскрывается еще один смысл этой фразы: сумасшедший, то есть вольнодумец.
И тут же устанавливаются причины сумасшествия. Особая роль в распространении сплетни принадлежит Загорецкому – он переводит беседу о причинах сумасшествия Чацкого в область баснословных предположений. Постепенно сплетня приобретает всё больший размах и доходит до гротеска.
Графиня бабушка:
Что? К фармазонам в клоб? Пошёл он в пусурманы?
Аргументы в пользу сумасшествия Чацкого, которые выдвигают Фамусов и его гости, делают их самих смешными, так как приводятся факты, на самом деле доказывающие его нормальность.
Фамусов:
О чём? О Чацком, что ли?
Чего сомнительно? Я первый, я открыл.
Давно дивлюсь я, как никто его не свяжет!
Попробуй о властях, и нивесть что наскажет!
Чуть низко поклонись, согнись-ка кто кольцом,
Хоть перед монаршим лицом,
Так назовёт он подлецом.
Таким образом, главная примета «сумасшествия» Чацкого, в понимании Фамусова и его гостей, - его свободомыслие.
Пока распространяется сплетня о его сумасшествии, Чацкий в соседней комнате столкнулся с французиком из Бордо и княжнами.
Разгоряченный этой схваткой, Чацкий появляется в гостиной в тот момент, когда развитие сплетни достигло кульминации.
2.5. Монолог «В той комнате незначащая встреча…»
О чём говорит Чацкий в этом монологе? О французике из Бордо, о русских, восклицающих: «Ах! Франция! Нет в мире лучше края!», о том, «чтоб истребил господь нечистый этот дух пустого, рабского, слепого подражанья», о том, что стал хуже «наш север во сто крат с тех пор, как отдал всё в обмен на новый лад – и нравы, и язык, и старину святую, и величавую одежду на другую по шутовскому образцу», и уж совсем как на заседании тайного общества он спрашивает – восклицает:
Воскреснем ли когда от чужевластья мод?
Чтоб умный, бодрый наш народ
Хотя по языку нас не считал за немцев…
Это опять как раз те самые мысли, за которые только что его объявили сумасшедшим…
Пока Чацкий говорит, все постепенно расходятся. Последняя фраза монолога остаётся недоговорённой: Чацкий оглядывается и видит, что все в величайшим усердием кружатся в вальсе…
Фамусовский мир выставил против Чацкого всё, что имел в своём распоряжении: клевету и полное игнорирование его как личности – умному человеку отказано в уме.
2.6. Развязка – монолог «Не образумлюсь, виноват…»
В последнем монологе, как нигде ранее, слились воедино общественная и личная драмы Чацкого, его «Мильон терзаний». Он проникновенно скажет о силе своих чувств к Софье, которые в нем «ни даль не охладила, ни развлечения, ни перемена мест». Этими чувствами он «дышал», «жил», «был занят беспрерывно». Но все перечеркнуто Софьей..
Чацкий находит бичующее хлесткие слова об окружении Софьи, пребывание в котором губительно для человека честного и мыслящего: «Из огня тот выйдет невредим, кто с вами день пробыть успеет, подышит воздухом одним, и в нем рассудок уцелеет!»
Литературовед Фомичев смысл последнего монолога Чацкого видит в том, что герой «наконец осознал свою противоположность фамусовскому миру и порвал с ним: «Довольно!.. с вами я горжусь своим разрывом».
3. Новый тип человека в русской литературе.
Чацкий – новый тип человека, действующий в истории русского общества. Главная его идея – гражданское служение. Такие герои призваны вносить в общественную жизнь смысл, вести к новым целям.
Для русской критической мысли, которая всегда представляла литературное произведение как иллюстрацию к истории освободительного движения – это общественно значимая личность, лишённая поля деятельности.
Грибоедов первым в русской литературе показал «лишнего человека», механизм его появления в обществе. Чацкий – первый в этом ряду. За ним – Онегин, Печорин, Бельтов, Базаров.
Можно представить себе дальнейшую судьбу такого героя в обществе. Наиболее вероятны для него два пути: революционный и обывательский.
Чацкий мог быть среди тех, кто вышел 14 декабря 1825 года на Сенатскую площадь, и тогда жизнь его была бы предрешена на 30 лет вперёд: принявшие участие в заговоре вернулись из ссылки только после смерти Николая I в 1856 году.
Но могло быть и другое – непреодолимое отвращение к «мерзостям» русской жизни сделало бы его вечным скитальцем на чужой земле, человеком без Родины. И тогда – тоска, отчаянье, желчность и, что самое страшное для такого героя – борца и энтузиаста, - вынужденная праздность и бездеятельность.