Действующие лица:
Двое ведущих.
Ученики, читающие стихи: И Северянина, К
Бальмонта, Н.Гумилева, М. Волошина, А.Ахматовой,
М.Цветаевой, З.Гиппиус, С.Есенина, В.Маяковского,
А.Блока
Манифест футуристов «Пощечина общественному
вкусу», подписанный Д Бурлюком, В.Маяковским и
В.Хлебниковым, представляют 4 исполнителя.
Открытая сцена представляет собой подобие гостиной поэтического салона с мягкой мебелью, круглым столиком и т.д. Двое ведущих перед сценой.
Ведущий 1. Сегодня мы собрались в этом зале, чтобы поговорить об удивительном явлении в русской литературе – поэзии Серебряного века, поэзии первых двух десятилетий ушедшего века.
Ведущий 2. Е.Евтушенко утверждает, что «поэт в России – больше, чем поэт». Он «отраженье века своего».
Ведущий 1. Начало века вобрало в себя столько, сколько могла вобрать вся история иного государства. Два десятилетия вместили в себя три революции и гражданскую войну – драмы и трагедии мирового масштаба. В поэме «Возмездие» А.Блок так писал о конце девятнадцатого века и об идущем ему на смену двадцатом:
Век девятнадцатый, железный,
Воистину жестокий век!..
С тобой пришли чуме на смену
Неврастения, скука, сплин,
Век расшибанья лбов о стену,
Экономических доктрин,
Конгрессов, банков, федераций,
Застольных спичей, красных слов,
Век акций, рент и облигаций
И малодейственныx умов.
Ведущий 2.
Двадцатый век ... еще бездомней
Еще страшнее жизни мгла,
Еще чернее и огромней
Тень Люциферова крыла…
И отвращение от жизни,
И к ней безумная любовь,
И страсть, и ненависть к отчизне ...
И черная земная кровь
Сулит нам, раздувая вены,
Все разрушая рубежи,
Неслыханные перемены,
Невиданные мятежи... – писал А.Блок.
Ведущий 1. Начало века дало такое количество талантливых поэтов, что их число можно было бы сравнить с россыпью сотен звезд на черном бархате ночного неба и каждого второго назвать Моцартом стиха.
Ведущий 2. Поэты образуют множество литературных направлений – символизм, акмеизм, футуризм, кубофутуризм и эгофутуризм, имажинизм и т.д. Некоторые из них в творческом развитии меняли свое отношение к миру, социальным явлениям и представления о своем назначении. Неизменным, пожалуй, оставался их божественный поэтический дар, благодаря которому они довели стих в поэтическом смысле до совершенства: звук, все краски мира и все тончайшие оттенки чувств обрели неслыханную до сих пор музыкальность.
Ведущие 1 и 2 (поочередно). Поэты Серебряного века – это целые созвездия в русской национальной поэтической галактике: Дмитрий Мережковский и его жена Зинаида Гиппиус – основатели одного из самых модных поэтических салонов начала века, Анна Ахматова и Николай Гумилев, Валерий Брюсов, Максимилиан Волошин, Владимир Маяковский, Велимир Хлебников, юные Борис Пастернак и Марина Цветаева, Николай Клюев и Сергей Есенин, Андрей Белый и Саша Черный, Константин Бальмонт – этот Паганини стиха и Игорь Северянин – официально признанный королем поэтов. Перечисление славных имен можно было бы продолжить.
Ведущий 1. Если поэзию Серебряного века представить как многотомник, то сегодня мы приоткрываем лишь первую его страницу – предисловие. Многим из них не хватало скромного достоинства поэтов-классиков девятнадцатого века с их позицией:« Я не поэт, я Гражданин». Стремление их к самоутверждению, самовозвеличиванию и самовосхвалению не может не вызвать улыбки.
Выходит на сцену исполнитель, читающий стихотворение Бальмонта.
Бальмонт.
Я – изысканность русской медлительной речи,
Предо мною другие поэты – предтечи.
– Константин Бальмонт, – представляется исполнитель и садится в одно из стоящих на сцене кресел.
Северянин (выходя на сцену).
Я выполнил свою задачу.
Литературу покорив,
Бросаю сильным на удачу
Завоевателя порыв.
– Игорь Северянин, – представляется чтец и садится в другое кресло.
Бальмонт (встав с кресла, читает).
Да, я влюблен в свой стих державный,
В свой стих изысканно простой…
На сцену нагловатой походкой, вразвалочку входят «футуристы» и читают свой .манифест.
Манифест фyтyристов.
Бурлюк. Читающим наше Новое Первое Неожиданное. Только мы – лицо нашего времени. Рог времени трубит нами в словесном искусстве.
Маяковский. Прошлое тесно. Академия и Пушкин непонятнее иероглифов. Бросить Пушкина, Достоевского, Толстого и проч., и проч ... с Парохода Современности.
Крученых. Кто же, доверчивый, обратит последнюю любовь к парфюмерному блуду Бальмонта? В ней ли отражение мужественной души сегодняшнего дня?
Хлебников. Кто же, трусливый, устрашится стащить бумажные латы с черного фрака воина Брюсова? Или на них зори неведомых красот?
Маяковский. Вымойте ваши руки, прикасавшиеся к грязной слизи книг, написанных этими бесконечными Леонидами Андреевыми.
Крученых. Всем этим Куприным, Блокам, Черным, Буниным и прочим и прочим нужна лишь дача на реке. Такую награду судьба дает портным.
Вместе. С высоты небоскребов мы взираем на их ничтожество.
Уходят и садятся в первый ряд или в специально для них поставленные стулы. перед сценой в партере.
Ведущий 2. Но никогда этот век не был бы назван «серебряным», если бы был характерен только стремлением поэтов назвать себя лучшими и неповторимыми и призывом сбросить поэзию прошлого с корабля современности. Поэты Серебряного века, яркие индивидуальности, много работали над формой стиха, до бились небывалого художественного совершенства.
Ведущий 1. Бесспорно, звездой первой величины в этом созвездии был Александр Блок. Преклонение пред ним и его творчеством было всеобщим. По воспоминаниям Корнея Ивановича Чуковского, ни от кого так явственно, так ощутимо не исходил магнетизм. Трудно было представить себе женщину, которая бы не влюбилась в него. Правда, печальным, обиженным и даже чуть-чуть презрительным голосом читал он свои стихи о любви.
Ведущий 2.
Влюбленность расцвела в устах
И в ранней грусти глаз,
И был я в розовых цепях
у женщин много раз.
К нему обращались со стихами З.Гиппиус, А.Ахматова, М.Цветаева, посвятившая ему 16 стихотворений за пять лет. Вот первое из них – юношеское,от 15 апреля 1916 года.
По мере произнесенuя фамилий каждая из поэтесс проходит на сцену. Гиппиус как хозяйка гостиной, занимает центральное место. Перед ней круглый столик.
Цветаева.
Имя твое – птица в руке
Имя твое – льдинка на языке.
Одно-единственное движенье губ.
Имя твое – пять букв.
– Марина Цветаева, – объявляет ученица и садится.
Вслед за ней Ахматова сидя читает стихотворение, посвященное Блоку.
Ахматова.
Я пришла к поэту в гости.
Ровно полдень. Воскресенье.
Ведущий 1. А вот и другие гости.
На сцену выходят юноши, представляясь
именами и фамилиями поэтов, чьи стихи они
будут читать: Осип Мандельштам, Максимилиан
Волошин, Николай Гумилев, Александр Блок.
Рассаживаются. Двое могут стоять позади кресел в
удобной для них позе. По мере действия идет
небольшое перемещение на сцене, так как читающие
выходят на авансцену.
Гумилев. Это было в Башне Вячеслава Иванова. Читали стихи. От стихов мы тогда пьянели больше, чем от вина. Башня выходила на крышу соседнего дом, (звучит нежная музыка – Дворжака «Розовое облако»), и было видно бледно-серое, без луны и звезд ночное небо, каким оно бывает в белыe петербургские ночи, и высокую фигуру А.Блока, читающего своим монотонным, страстно-бесстрастным голосом медленно и томительно печально-поразительную по поэтической красоте «Незнакомку». (Музыка умолкает)
Ахматова. Вся кровь во мне остановилась, когда после знаменитой строчки «Дыша духами и туманами Она садится у окна», это обволакивающее А сменилось волшебным Э. «И веют древними поверьями Ее упругие шелка»…
Цветаева. Слова и строки выстраиваются в ряд и как бы уносятся на музыкальной волне. В беззвучной тишине возникают образы, в которых сливались горечь и восторг, безысходная тоска и радостное изумление перед чудом красоты.
Ведущий 2. А.Толстой. «А в это время возникают как из воздуха миллионные состояния, строятся банки, мюзик-холлы, великолепные рестораны, где люди оглушают себя музыкой, отражением зеркал, светом, шампанским, полуобнаженными женщинами».
Звучит танго. Танцует пара перед застывшим «салоном». После танца выходит на авансцену ученик с бокалом в руке, представляющий Северянина, и читает «Ананасы в шампанском».
Северянин.
Ананасы в шампанском!
Ананасы в шампанском!
Удивительно вкусно, искристо, остро!
Голос из зала от «футуристов»: «Какая пошлость! Томная сливочная тянучка.»
Гиппиус. Не обращайте внимания на этих творцов «Пощечины общественному вкусу». Лучше послушаем стихи Осипа Мандельштама.
Мандельштам.
Смутно дышащими листьями
Черный ветер шелестит,
И трепещущая ласточка
В черном небе круг чертит.
Гиппиус. Что касается музыки, то где же она, если не в поэзии Николая Гумилева? Прочтите нам своего «Жирафа».
Гумилев (обращаясь к Ахматовой)
Сегодня, я вижу, особенно грустен твой взгляд,
И руки особенно тонки, колени обняв.
Послушай, далеко, далеко на озере Чад
Изысканный бродит жираф.
Встает, отходит за ее кресло.
Ахматова (читает, сидя в кресле)
Сегодня мне письма не принесли.
Забыл он написать или уехал;
Весна как трель серебряного смеха,
Качаются в заливе корабли.
Гумилев, подходя к Ахматовой, читает «Рассыпающиеся звезды». Получается как бы диалог.
Гумилев.
Не всегда чужда ты и горда,
И меня не хочешь не всегда.
Отходит в противоположную сторону. Ахматова встает и обращается к публике.
Ахматова.
Было душно от жгучего света,
А взгляды его – как лучи,
Я только вздрогнула: этот
Может меня приручить.
Садится. Исполняется романс на стихи Цветаевой «Мне нравится, что вы больны не мной». Входит ученик, читающий стихи С. Есенина.
Гиппиус. Позвольте вам представить скромного, но очень талантливого крестьянского поэта Сергея Есенина и попросим его почитать свои стихи.
Есенин читает композицию по дореволюционным стихам о Родине.
Есенин.
Гой ты, Русь ,моя родная,
Хаты – в ризах образа.
Не видать конца и края
Только синь сосет глаза…
Маяковский (из зала) Почему вы таскаетесь по салонам, Есенин?
Есенин. Глядишь, понравлюсь, и в люди вывeдyт .
Есенин сходит со сцены и садится рядом с «футуристами». Волошин читает стихотворение «Константин».
Волошин.
Из страны, где солнца свет
Льется с неба жгуч и ярок,
Я привез тебе в подарок
Пару звонких кастаньет.
Испанский танец на авансцене. Во время танца Волошин незаметно уходит со сцены
Блок.
Ты как отзвук забытого гимна
В моей черной и дикой судьбе.
Исполняется цыганский романс.
Бальмонт.
Я буду ждать тебя мучительно,
Я буду ждать тебя года,
Ты манишь сладко-исключительно,
Ты обещаешь навсегда.
Гиппиус. Гармония звуков только в поэзии. В окружающем нас мире только дисгармония.(Читает стихотворение «Крик»).
Изнемогаю от усталости.
Душа изранена, в крови ...
Маяковский (подходя к сцене и обращаясь к сидящим там).
Пока вы выкипячиваете,
Рифмами пиликая,
Из любвей и соловьев
Какое-то варево,
У лица корчится
Безъязыкая,
Ей нечем кричать
И разговаривать.
(Обращаясь к залу)
Выньте, гулящие,
Руки из брюк,
Берите камень,
Нож или бомбу,
А если у которых нету рук
Пришел чтоб и бился лбом бы.
Ведущий 1. Уже прозвучал революционный набат. Разгорался пожар революции и гражданской войны. На улицах пели:
«Смело мы в бой пойдем
За власть Советов,
И как один умрем
В борьбе за это».
Пауза. Звучит «Реквием» Моцарта.
Гиппиус (вставая). Умерла вдали от Родины. Зинаида Гиппиус.
Гумилев. Расстрелян. Николай Гумилев.
Северянин и Бальмонт (выходят навстречу друг другу). Умерли на чужбине. Игорь Северянин и Константин Бальмонт.
Цветаева Покончила с собой. Марина Цветаева.
Блок. Умер от нервного истощения. Александр Блок.
Ахматова. Муж расстрелян, сын – узник ГУЛАГа, сама подверглась преследованиям после статьи Жданова в журналах «Звезда» и «Ленинград». Анна Ахматова.
Мандельштам. Умер в застенках ГУЛАГа. Осип Мандельштам.
Есенин. Покончил с собой. Сергей Есенин.
Маяковский. Застрелился. Владимир Маяковский.
«Реквием» смолкает.
Блок. Все мое творчество проникнyто одной большой любовью – любовью к Родине.
Россия, нищая Россия!
Мне избы серые твои,
Твои мне песни ветровые,
Как слезы первые любви.
Бальмонт.
Есть в русской природе усталая нежность,
Безмолвная боль затаенной печали,
Безвыходность горя, безгласность, безбрежность,
Холодная высь, уходящие дали.
Сестра моя и мать! Жена моя Россия ...
Мне не в чем каяться, Россия, пред тобой,
Не предавал тебя ни сердцем, ни душой.
Мандельштам.
Я от жизни смертельно устал,
Ничего от нее не приемлю,
Но люблю мою бедную землю
Оттого, что другой не видал.
Цветаева.
Облака вокруг, купола вокруг,
Надо всей Москвой сколько хватит рук.
И льется аллилуйя в бескрайние поля,
А в грудь тебя целует московская земля.
Есенин.
Если кликнет рать святая:
Кинь ты Русь, живи в раю;
Я скажу: не надо рая,
Дайте родину мою.