Предварительная работа:
- проведение конкурса авторских стихотворений о ВОВ, конкурса рисунков, посвящённых теме ВОВ;
- работа над оформлением композиции.
Оформление сцены:
На сцене стоит телевизор. Сценарий мероприятия условно делится на 5 направлений: “Военные журналисты”, “Навеки 20-летние”, “Медсестры на войне “Лирическая”, “Чтобы помнили”, “Современные школьники и ВОВ”. Чтецы сменяют друг друга на сцене в соответствии со сменой направления. Первым на сцену выходит 1 ведущий, включает к/ф “Штрафбат” (фрагмент № 1), на фоне мелодии фильма начинает читать стихи 3инаиды Гиппиус.
1 ведущий: З.Гиппиус “ Без оправданья”.
Нет, никогда не примирюсь.
Верны мои проклятья.
Я не прощу, я не сорвусь
В железные объятья.
Как все, пойду, умру, убью,
Как все – себя разрушу,
Но оправданием – свою
Не запятнаю душу.
В последний час, во тьме, в огне,
Пусть сердце не забудет:
Нет оправдания войне!
И никогда не будет.
И если это Божья длань –
Кровавая дорога –
Мой дух пойдёт и с Ним на брань,
Восстанет и на Бога.
Великая Отечественная война стала страшным испытанием для нашей Родины. Сотни городов, тысячи и тысячи сел и деревень были разрушены и сожжены, миллионы советских людей погибли на фронтах и в фашистской неволе, умерли от голода и непосильного труда в тылу. Обо всем этом наш сегодняшний разговор: о горе и слезах, о мужестве и стойкости, о нежности и любви, о подвиге и победе.
1 чтец: Н.Рыленков “День твоего рождения”.
Пепел, выжженные селенья...
Тени виселиц на снегу...
Нынче день твоего рожденья, –
Как поздравить тебя смогу?
Я к тебе не приду с подарком,
Ты вина мне не поднесешь.
Скоро полночь.
За старым парком
Пулемета смертная дрожь.
Время близится, и по знаку
(Мне приказ боевой знаком)
Я бойцов поведу в атаку,
Путь прокладывая штыком.
Будет бой и долог и жарок,
Смерть пройдет по нашим следам,
Может, самый большой подарок –
Жизнь мою за тебя отдам.
За поруганные селенья,
За сожженные города...
Знай, что день твоего рожденья
Не забуду я никогда.
2 ведущий: Говорят, когда грохочут пушки, музы молчат. Но советская военная лирика - явление уникальное. Хотя бы потому, что она опровергает эту общеизвестную формулу. Оказалось, что в суровых фронтовых буднях, как, впрочем, и в голодной повседневности тыла, поэтическое слово тоже способно согревать человеческие сердца.
Фонограмма “Дороги”.
2 чтец: Л.Ошанин “Кем я был на войне”.
Кем я был на войне?
Полузрячим посланцем из тыла,
Забракованный напрочно всеми врачами земли.
Только песня моя с батальоном в атаку ходила,-
Ясноглазые люди ее сквозь огонь пронесли.
Я подслушал в народной душе эту песню когда-то
И, ничем не прикрасив, тихонько сказал ей: - Лети!
И за песню солдаты встречали меня, как солдата,
А враги нас обоих старались убить на пути.Что я делал в тылу?
Резал сталь огневыми резцами.
Взявшись за руки, в тундре шагали мы в белую мглу.
Город строили мы, воевали с водой и снегами.
С комсомольских времен никогда не бывал я в тылу.Дай же силу мне, время, сверкающим словом и чистым
Так пропеть, чтоб цвели небывалым цветеньем поля,
Где танкисты и конники шляхом прошли каменистым,
Где за тем батальоном дымилась дорога-земля.
1 ведущий: Наши авторы - люди с разными судьбами, многие из них сами прошли фронтовыми дорогами: военные корреспонденты, артиллеристы, танкисты.
3 чтец: Владимир Жуков на войне был пулеметчиком, о чем и написал в пронзительном стихотворении в 6 строк: Пулеметчик.
С железных рукоятей пулемета
Он не снимал ладоней в дни войны...
Опасная и страшная работа.
Не вздумайте взглянуть со стороны. – остается
4 чтец: Семен Гудзенко ушел на фронт добровольцем, участвовал в боях за Москву, после тяжёлого ранения в 1942 г. служил в армейских газетах. Умер от ран, полученных на войне.
* * *
Я был пехотой в поле чистом,
в грязи окопной и в огне.
Я стал армейским журналистом
в последний год на той войне.
Но если снова воевать...
Таков уже закон:
пускай меня пошлют опять
в стрелковый батальон.
Быть под началом у старшин
хотя бы треть пути,
потом могу я с тех вершин
в поэзию сойти.
- Чтец остается.
5 чтец: Константин Симонов в ВОВ был разъездным корреспондентом “Красной звезды”.
Смерть друга. Памяти Евгения Петрова
Неправда, друг не умирает,
Лишь рядом быть перестает.
Он кров с тобой не разделяет,
Из фляги из твоей не пьет.В землянке, занесен метелью,
Застольной не поет с тобой
И рядом, под одной шинелью,
Не спит у печки жестяной.Но все, что между вами было,
Все, что за вами следом шло,
С его останками в могилу
Улечься вместе не смогло.Упрямство, гнев его, терпенье –
Ты все себе в наследство взял,
Двойного слуха ты и зренья
Пожизненным владельцем стал.Любовь мы завещаем женам,
Воспоминанья – сыновьям,
Но по земле, войной сожженной,
Идти завещано друзьям.Никто еще не знает средства
От неожиданных смертей.
Все тяжелее груз наследства,
Все уже круг твоих друзей.Взвали тот груз себе на плечи,
Не оставляя ничего,
Огню, штыку, врагу навстречу
Неси его, неси его!Когда же ты нести не сможешь,
То знай, что, голову сложив,
Его всего лишь переложишь
На плечи тех, кто будет жив.И кто-то, кто тебя не видел,
Из третьих рук твой груз возьмет,
За мертвых мстя и ненавидя,
Его к победе донесет.
- Чтец остается.
2 ведущий: Алексей Марков - воздушный стрелок на бомбардировщике.
6 чтец: “Мы матерились в рукопашной…”.
Мы матерились в рукопашной.
Кто был в бою, меня поймет!
Какой-то лейтенантик страшно
Кричал: – За Родину! Вперед!
Но этого казалось мало, –
Стал сыпать по-другому он,
И мы четвертым, пятым валом
Немецкий смяли батальон.
Дымились на земле патроны,
Не то горячие слова?
Кружился шар земной со звоном,
Не то кружилась голова?..
А лейтенантик, что искусно,
Неподражаемо орал,
Почти мальчишечка безусый,
Сейчас в ложбине умирал...
Неоспоримо и упрямо Хотел привстать...
Шептал приказ... Но вот сказал протяжно:
– Ма-ма... – И все мы сняли шапки враз.
2 ведущий: Навеки 20-летние, они уходили на войну вскоре после выпускного бала, чтобы любить и ненавидеть, сражаться и погибать...
Фонограмма “До свидания мальчики...”
1 ведущий: Булат Окуджава добровольцем ушел из школы, был ранен. Чуть старше его был Юрий Левитанский, когда ушел на войну рядовым, позже он станет офицером, будет работать в армейских и фронтовых газетах. Целая плеяда молодых поэтов заявила о себе на войне. Им было отпущено очень мало времени, но они не требовали к себе жалости или снисхождения.
7 чтец: Юрий Левитанский “Моё поколение”.
И убивали, и ранили пули,
Что были в нас посланы.
Были мы в юности ранними,
Стали от этого поздними.
Вот и живу теперь – поздний.
Лист раскрывается – поздний.
Свет разгорается – поздний.
Снег осыпается – поздний.
Снег меня будит ночами.
Войны мне снятся ночами.
Как я их скину со счета?
Две у меня за плечами.
Были ранения ранние.
Было призвание раннее.
Трудно давалось прозрение.
Поздно приходит признание.
Я все нежней и осознанней
Это люблю поколение.
Жесткое это каление.
Светлое это горение.
Сколько по свету кружили!
Вплоть до победы – служили.
После победы – служили.
Лучших стихов не сложили.
Вот и живу теперь – поздний.
Лист раскрывается – поздний.
Свет разгорается – поздний.
Снег осыпается – поздний,
Лист мой по ветру не вьется –
Крепкий, уже не сорвется,
Свет мой спокойно струится –
Ветра уже не боится,
Снег мой растет, нарастает –
Поздний, уже не растает.
Фрагмент из к/ф “Штрафбат” - уходят 1, 2, 3, 4, 5 чтецы.
6 чтец: Павел Шубин. “За Москву”.
Есть в этой бронзовой медали
Синь затемненных фонарей
И отраженный в грозной дали
Огонь тяжелых батарей.
И ярость та, что клокотала
В атаках русских штыковых,
Упругий, чистый звон металла,
Как перестук сердец живых.
Она свидетельствует миру
О нашей доблести в бою...
Солдаты, дети, командиры
В крови, у смерти на краю.
Забыв в дыму, в окопной глине,
Что сон бывает наяву, -
Мы беспощадный путь к Берлину
Открыли битвой за Москву.
6 чтец: Алексей Недогонов “Победители”.
Взвод на взвод – столкнулись и схватились.
В ход пошли кинжалы и штыки.
Немцы, словно черти, крепко бились,
Крепче немцев бились моряки
Мертвые и те в атаке страшной падали,
Верша вперед бросок.
Два часа кровавой рукопашной:
Зубы – в глотку, кортик – под сосок
Глуше битва. Реже лязг металла.
Остаются двое на песках. Немец и моряк.
Дыша устало, сходятся они.
Ножи в руках.
И, безмолвны, медленны и яры, зубы сжав до боли,
Над собой скрещивают тяжкие удары...
Сорок третий. Керчь. Десантный бой.
Рассказало поле роковое: в схватке все до одного
легли.
Только русских было меньшее вдвое –
Моряки четвертый бой вели.
- Уходят 7, 8.
6 чтец: Я только раз видала рукопашный.
Раз - наяву. И тысячу - во сне.
Кто говорит, что на войне не страшно,
Тот ничего не знает о войне.
Ведущий. Верность фронтовому братству навсегда сохранила Юлия Друнина шагнувшая в железную метель войны 17-летней девчонкой.
“Я ушла из детства в грязную теплушку...”
Я ушла из детства в грязную теплушку,
В эшелон пехоты, в санитарный взвод.
Дальние разрывы слушал и не слушал
Ко всему привыкший сорок первый год.
Я пришла из школы в блиндажи сырые,
От Прекрасной Дамы в “мать” и “перемать”,
Потому что имя ближе, чем “Россия”,
Не могла сыскать.
Фонограмма “На сопках Маньчжурии” (И. Шагров).
2 ведущий: Медсестры, сестрички: Тани, Оли, Нины... Многие из них погибли, прикрывая собою раненых, на полях сражений. Подвиг тех, кто ночи напролет, без сна и отдыха выхаживал раненых в госпиталях, не менее важен. Их руки скатали тысячи метров бинтов, перестирали и перегладили десятки тысяч наволочек, простынь. Они радовались за выздоравливающих и плакали над умирающими, становясь их последней надеждой и утешением.
6 чтец: Ольга Берггольц “В Госпитале”.
Солдат метался: бред его терзал.
Горела грудь. До самого рассвета
Он к женщинам семьи своей взывал,
Он звал, тоскуя: – Мама, где ты, где ты? –
Искал ее, обшаривая тьму...
И юная дружинница склонилась
И крикнула – сквозь бред и смерть – ему:
– Я здесь, сынок! Я здесь, я рядом, милый!–
И он в склоненной мать свою узнал.
Он зашептал, одолевая муку:
– Ты здесь? Я рад. А где ж моя жена?
Пускай придет, на грудь положит руку.–
И снова наклоняется она,
Исполненная правдой и любовью.
– Я здесь,– кричит,– я здесь, твоя жена,
У твоего родного изголовья.
Я здесь, жена твоя, сестра и мать.
Мы все с тобой, защитником отчизны.
Мы все пришли, чтобы тебя поднять,
Вернуть себе, отечеству и жизни.–
Ты веришь, воин. Отступая, бред
Сменяется отрадою покоя.
Ты будешь жить. Чужих и дальних нет,
Покуда сердце женское с тобою.
Чтец: Людмила Татьянчева “Дежурная сестра”. Тане Морозовой
Лицо –
Почти бескровное.
Рука –
В сухом огне.
– “Среди долины ровныя”
Ты спой, сестричка, мне.
А на уколы нудные
Зря времени не трать...
Спой песню эту
Чудную,–
Ее мне пела мать.
В военный год
Под Рузою
Певала мне ее
Еще девчонка русая –
Спасение мое...
Ты этой песней приголубь
Меня в последний час.
Послушать
Про могучий дуб
Хочу еще хоть раз...
Лицо –
Совсем бескровное.
Устало сомкнут рот.
“Среди долины ровныя”
Сестра
Навзрыд
Поет.
11 чтец: Иосиф Уткин “Сестра”.
Когда, упав на поле боя –
И не в стихах, а наяву,
– Я вдруг увидел над собою
Живого взгляда синеву,
Когда склонилась надо мною
Страданья моего сестра, –
Боль сразу стала не такою:
Не так сильна, не так остра.
Меня как будто оросили
Живой и мертвою водой,
Как будто надо мной Россия
Склонилась русой головой!..
1 ведущий: Силы в борьбе с врагом солдаты находили в светлых, проникновенных, идущих от самого сердца стихах, обращенных к самым дорогим людям - женам, детям, матерям. И как заклинание звучали стихи Константина Симонова.
13 чтец: К. Симонов “Жди меня”.
B.C.
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди,
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара,
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет.
Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят сын и мать
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души...
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши.
Жди меня, и я вернусь
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: “Повезло”.
Не понять не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой,–
Просто ты умела ждать,
Как никто другой.
13 чтец: И. Уткин “Ты пишешь письмо мне”.
На улице полночь. Свеча догорает.
Высокие звезды видны.
Ты пишешь письмо мне, моя дорогая,
В пылающий адрес войны.
Как долго ты пишешь его, дорогая,
Окончишь и примешься вновь.
Зато я уверен: к переднему краю
Прорвется такая любовь!
...Давно мы из дома. Огни наших комнат
За дымом войны не видны. Но тот, кого любят,
Но тот, кого помнят,
Как дома и в дыме войны!
Теплее на фронте от ласковых писем.
Читая, за каждой строкой
Любимую видишь
И родину слышишь,
Как голос за тонкой стеной...
Мы скоро вернемся. Я знаю. Я верю.
И время такое придет:
Останутся грусть и разлука за дверью,
А в дом только радость войдет.
И как-нибудь вечером вместе с тобою,
К плечу прижимаясь плечом,
Мы сядем и письма, как летопись боя,
Как хронику чувств, перечтем...
Чтец: Евгений Нежинцев “Пусть буду я убит в проклятый день войны”.
Пусть буду я убит в проклятый день войны,
Пусть первым замолчу в свинцовом разговоре,
Пусть... Лишь бы никогда не заглянуло горе
В твой дом, в твои глаза, в твои девичьи сны...
Пусть не осмелится жестокая рука
Черкнуть в письме, в скупой на чувства фразе,
Что ты в разорванном лежишь противогазе
И бьется локон твой у синего виска...
2 ведущий: Одной из популярных песен в годы войны была “Землянка” на стихи Алексея Суркова. Он участвовал в боях под Истрой, попал на минное поле, чудом остался жив... А ночью сидел у огня в землянке и писал письмо жене. Позже эти стихи были напечатаны в гарнизонной газете, Константин Листов сочинил к ним музыку, так родилась песня...
Алексей Сурков “Землянка”.
Бьется в тесной печурке огонь,
На поленьях смола, как слеза.
И поет мне в землянке гармонь
Про улыбку твою и глаза.
Про тебя мне шептали кусты
В белоснежных полях под Москвой.
Я хочу, чтобы слышала ты,
Как тоскует мой голос живой.
Ты сейчас далеко, далеко,
Между нами снега и снега...
До тебя мне дойти нелегко,
А до смерти - четыре шага.
Пой, гармоника, вьюге назло,
Заплутавшее счастье зови.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
Мне в холодной землянке тепло
От моей негасимой любви.
1 ведущий: Никто не знает точно, сколько писателей погибло на полях ВОВ. Военкор Иосиф Уткин, погиб в авиационной катастрофе под Москвой в 1944 году. Евгений Нежинцев умер в блокадном Ленинграде. Владислав Занадворов, Георгий Суворов, Захар Городицкий - вечнаяим память и благодарность наша. Все меньше остается в живых ветеранов, прошедших через все ужасы Великой Отечественной и вернувшихся домой победителями. Но тем дороже должны быть нам эти поэтические свидетельства испытаний, выпавших на долю старших поколений.
Фрагмент из к/ф “Штрафбат”.
2 ведущий: А. Твардовский “Я знаю, нет моей вины”.
Я знаю, нет моей вины
В том, что другие не пришли с войны,
В том, что они, кто старше, кто моложе,
Остались там. И не о том же речь,
Что я их мог, но не сумел сберечь,
Речь не о том. И все же, все же, все же...
16 чтец: Леонид Мартынов “Пластинок хриплый крик”.
Пластинок хриплый крик
И радиовещанье,
И непрочтённых книг
Надменное молчанье,
И лунный свет в окне,
Что спать мешал, тревожа,
Мы оценить вполне
Сумели только позже,
Когда возникли вновь
Среди оторопенья
Моторов мощный рёв,
И музыка, и пенье,
И шелест этих книг,
Мы не дочли которых,
И круглый лунный лик,
Запутавшийся в шторах,
И в самый поздний час
Чуть зримый луч рассвета...
Подумайте! У нас
Украсть хотели это!
16 чтец: Юрий Поляков “Не обожженные сороковыми...”.
Не обожженные сороковыми,
Сердцами вросшие в тишину ,
Конечно, мы смотрим глазами иными
На вашу большую войну.
Мы знаем по сбивчивым, трудным рассказам
О горьком победном пути,
Поэтому должен хотя бы наш разум
Дорогой страданья пройти.
И мы разобраться обязаны сами
В той боли, что мир перенес.
…Конечно, мы смотрим иными глазами
Такими же, полными слез.
16 чтец: Ю. Воронов “Память”.
Неверно,
Что сейчас от той зимы
Остались
Лишь могильные холмы.
Она жива, Пока живые мы.
И тридцать лет,
И сорок лет пройдет,
А нам от той зимы не отогреться.
Нас от нее ничто не оторвет.
Мы с нею слиты Памятью и сердцем.
Чуть что –
Она вздымается опять
Во всей своей жестокости нетленной.
“Будь проклята!” – мне хочется кричать.
Но я шепчу ей:
“Будь благословенна”.
Она щемит и давит. Только мы
Без той зимы – Могильные холмы.
И эту память,
Как бы нас ни жгло,
Не троньте
Даже добрыми руками.
Когда на сердце камень –
Тяжело.
Но разве легче, -
Если сердце – камень?..
Ведущий. Когда мы готовили эту программу, то узнали, что в поэтической копилке некоторых наших учащихся также есть стихи о Великой Отечественной войне их собственного сочинения. Значит, прав был Юрий Воронин:
И тридцать лет,
И сорок лет пройдет,
А нам от той зимы не отогреться.
Нас от нее ничто не оторвет.
Мы с нею слиты Памятью и сердцем.
Выбранец Анастасия, ученица 6 “Д” класса.
****
Всё началось с того момента,
Когда немецкие войска
Пришли и начали стрелять в нас.
И в тёплый летний день
Раздались крики, плач.
Как при землетрясении
Встряхнуло город…
И стало жутко на душе и неприятно,
И стало всем понятно, что это страх перед глазами.
Прошло всего мгновение и…вечность
И маленькие дети попрятались в дома,
И задрожали, забились быстро их маленькие сердца…
Нам часто кажется, что жизнь плоха,
Но нет страшнее, чем война и её страшные войска.
Валяева Ирина, ученица “Д” класса.
Там танки проносились, сметали на своём пути
Всё то, что раненому снилось
(Так мирно, так прекрасно…)
А я смотрела на него,
И было так ужасно представить только раз
Всё то, что пережил солдат…
Вот так уж на войне.
“Ещё немножечко, чуть-чуть”, -
Сказав себе, вдруг встал солдат
Но вот…но вот последний выстрел…
В глазах его одна лишь муть.
Осталось лишь чуть-чуть.