Роман «Капитанская дочка»

19 октября 1836 года, в знаменательный день открытия лицея, за несколько месяцев до гибели, Пушкин завершил последнее свое крупное произведение — роман «Капитанская дочка». Над событиями грозной пугачевщины Пушкин думал уже давно, с 1820-х годов. В начале 1830-х, во время работы над «Дубровским», его увлекла тема участия дворянина в крестьянском бунте. К освоению этой темы Пушкин подошел как историк, мыслитель, реалист. Не довольствуясь известными сведенями из книг и собственной фантазией, он работал в архивах, изучал мемуары участников подавления бунта, ездил на места событий в Оренбургскую губернию, встречался с очевидцами. Один из важных документов прошедшей эпохи — воспоминания И.А. Крылова (отец баснописца во время пугачевщины был капитаном в Яииком Городке); среди источников указывают также на «Рассказ моей бабушки» — приключенческий рассказ оренбургского писателя-краеведа А. П. Крюкова.

Ученые давно обратили внимание, что среди архивных документов, использованных Пушкиным, находится так называемый «реестр Буткевича» (то есть список пропавших вещей этого дворянина, поданный с целью возмещения ущерба, нанесенного ему пугачевцами), где фигурирует «тулуп... беличьего меху». Мы помним, сколь велика роль «заячьего тулупа», подаренного Гриневым Пугачеву, в завязке и развитии их отношений; вспоминается, конечно, и знаменитый «счет Савельича» с перечислением утраченных вещей. Известно, что история Гринева отчасти основывается на событиях из жизни дворянина Шванвича, обвиненного в свое время в пособничестве Пугачеву, и офицера Башарина, захваченного в плен Пугачевым и помилованного им по просьбе солдат. Пушкин, таким образом, не мыслил себе работы над романом без опоры на исторический материал.

Емельян ПугачёвВ 1834 году Пушкин издал свой первый труд на эту тему — историческое сочинение «История Пугачева» (цензурный вариант заглавия — «История Пугачевского бунта»), а через два года художественное исследование тех же событий — «Капитанскую дочку». Таким образом, исторический труд может считаться своеобразным комментарием к роману, и возникает возможность сравнения двух подходов. Пугачев в «Истории Пугачева» — жестокий, кровавый самозванец; его же портрет в «Капитанской дочке» далеко не исчерпывается этими характеристиками. Концепция восстания, портрет его «вожатого» в «Капитанской дочке» гораздо сложнее, объемнее — ближе к истине. Знаменитый историк В.О. Ключевский считал, что в «Капитанской дочке» «больше и истории, чем в "Истории Пугачевского бунта", которая кажется длинным объяснительным примечанием к роману».

Создавая художественное исследование исторической темы, Пушкин учитывал опыт своих великих литературных предшественников. В первую очередь это английский романист, старший современник Пушкина Вальтер Скотт. Его умение представить исторические события «домашним образом», через жизнь и нравы простых людей, Пушкин очень ценил. Автор исторической трагедии «Борис Годунов» (1825), Пушкин знал, что история делается народом, точнее, «мнением народным». Пушкин писал, что Шекспир, Гёте, В. Скотт в своих созданиях «не имеют холопского пристрастия к королям и героям» при изображении коренных исторических процессов, и учитывал это.

Но в романах В. Скотта Пушкин находил существенные, по его мнению, недостатки — медленность темпа действия, «многословие». Пушкинское повествование лишено громоздких подробностей, утомительных описаний, дотошных психологических характеристик. «Чистота и безыскусственность» в «Капитанской дочке», по восторженному высказыванию Гоголя, «взошли... на такую высокую степень, что сама действительность кажется перед ней искусственной и карикатурной».

Форма «Капитанской дочки», однако, не так проста — это семейная хроника («семейственные записки») пожилого человека о годах своей молодости, воспоминания Петра Андреевича Гринева о своем участии в событиях Пугачевского восстания. Фигура Гринева стуит особого осмысления — кому же «доверил» Пушкин рассказ о трагических, судьбоносных событиях? Молодой провинциальный дворянин XVIII века, не слишком образованный, неопытный — какое значение могли иметь его поступки, мысли, чувства, оценки в познании смысла столь сложного и трагического события? Но Петр Гринев как рассказчик очень важен для Пушкина — не только образованность, развитость, опытность определяют верность оценок, чистоту критериев, но и нравственные качества человека.

Семья Гриневых цементируется любовью, русскими патриархальными обычаями, в чистоте сберегаемым понятием чести — все это сформировало нравственный облик юноши, который вскоре достойно выдержит тяжелые испытания. Родительское благословение отца Петру Гриневу заслуживает в этом смысле особого внимания. Удивительно, но народные представления о чести, службе (не случайно они выражены пословицами) в этом наставлении мудрого и любящего отца соединяются с дворянскими — эта национальные устои России.

Глазами Петра Гринева мы увидим Мироновых, Швабрина, Пугачева, его соратников. Однако в облике Гринева нет никакой монументальности, непогрешимости, горделивости — он прост и понятен, человечен и не лишен недостатков. Так, первый же самостоятельный поступок в эпизоде с Зуриным обнаружил в Петре грубость: он дерзко отвечает Савельичу. В этом, однако, нельзя не видеть и смущения провинившегося юноши, раскаяние которого было сильным, горячим. Юная доверчивость к людям — одна из самых обаятельных черт Гринева, приносящая ему и разочарования. Но именно открытость миру, вера в добро, в любовь, верность дружбе, присяге и еще стремление горячо отблагодарить за помощь делают из Гринева, пожалуй, самого нужного Пушкину рассказчика. Пушкин наделил своего героя молодым легкомыслием — оно тоже, по-видимому, проистекает из доверия к жизни, ее возможностям.

Сцена бурана — одна из важнейших для понимания романа — написана скупыми выразительными красками и полна предзнаменований и пророчеств. «Убаюканный пением бури» и качкою кибитки, Гринев увидел сон, чудесным образом предварявший дальнейшие события. Пушкин наделил Гринева открытостью тайным течениям жизни, способностью предугадывать ход событий. Это роднит его с Татьяной из «Евгения Онегина» и свидетельствует об особой чуткости к тайному смыслу бытия. Вспоминается также пророческий сон Григория Отрепьева из «Бориса Годунова». Человеку дается откровение о будущей судьбе — и последующее поведение Гринева подтверждает, что он сумел интуитивно угадать истинный смысл пророчества.

В «Капитанской дочке» очень важен мотив благодарности, также связанный с Гриневым. Благодарный Гринев, подаривший «своему вожатому» заячий тулуп, творит, по словам Пугачева, «милость». Для Пушкина последних лет жизни милость, милосердие — пожалуй, самое главное человеческое качество. Этот широкий жест Гринева поселил в сердце Пугачева глубокую симпатию к нему, спаситель и спасенный теперь окажутся соединены таинственной связью. На Гринева падает отсвет пушкинской мечты о подлинно человеческих отношениях, не зависящих от общественных условностей.

Естественно, Гринев проявляет лучшие качества в отношениях с семейством Мироновых. После чинной немецкой чопорности и экономии у Андрея Карловича в Оренбурге Гринев был приятно поражен простотой и задушевностью Мироновых (их фамилия перекликается со словом «мир» в значении «лад», «покой). Простота обыкновенности оказывается подлинным сокровищем — супруги Мироновы живут в согласии и любви, в дальнейшем без патетических слов разделяя трагическую участь. Маша Миронова — воплощение гармонической ясности, во все она вносит свет, любовь. Внешне нежная и мягкая, она обладает внутренней твердостью и грацией, как Маша Троекурова из «Дубровского» и Марья Гавриловна из «Метели». Имя Марии Пушкин дал также героиням «Бахчисарайского фонтана», «Полтавы», «Пира во время чумы»; Марией звали старшую дочь Пушкина... Внешность Маши Мироновой самая простая, русская, но за ней таится настоящее нравственное богатство. Маша почувствовала в сватавшемся к ней Швабрине нравственный изъян и, наоборот, привязалась к чистому душой Гриневу. Характерно, что любовная интрига этого пушкинского романа основана не на перипетиях страсти, а на стремлении любящих соединиться в браке. Гринев рыцарски защитил честь невинной девушки в дуэли со Швабриным, а вскоре стал единственным защитником, спасителем Маши Мироновой. Глубоко любя Гринева, Маша отказывается выйти за него замуж без благословения его родителей: она по-народному, по-патриархальному верит в судьбу, не хочет начинать семейную жизнь с нарушения устоев, с обиды дорогих для нее людей. Покориться «воле господней» — вот ее выбор. Гринев уважал ее желание и не переставал любить ее, но от всего произошедшего — так на него подействовал отказ отца — он опасался «сойти с ума или удариться в беспутство».

Характерно, что в такой ситуации пугачевщина осознается Гриневым как сила, давшая его душе «сильное и благое потрясение». В таком — личном — контексте мы впервые узнаем о пугачевщине, а исторический, социальный смысл этих «неожиданных происшествий» проявится позднее. Так, еще не поняв, что знаком с главарем бунта, Гринев с нетерпением ждет событиий, которые круто изменят его жизнь. «Великая перемена» состояла в «волнении души», «неясных, но сладостных надеждах и нетерпеливом ожидании опасностей, и чувствах благородного честолюбия». Резкие, сильные чувства потрясают юношу с началом военных событий: его «ужаснула» мысль об опасности для Маши, он «летел» по улице, сердце его «горело», когда он стоял на валу в присутствии Маши.

Уже с самого начала изображение Гриневым событий пугачевщины лишено единого стилистического колорита. В главе «Пугачевщина» рядом помещены комические сцены и сообщения об опасных происшествиях. Смешное в жизни — выпытывание Василисой Егоровной военной тайны у своего мужа и Ивана Игнатьича, «военные приготовления» последнего (когда Иван Игнатьич вытаскивал из пушки «тряпички, камушки, щепки, бабки и сор всякого рода») соседствует с волнениями в Белогорской крепости при приближении к ней Пугачева, с бегством из-под ареста изменника-урядника. И далее смешное и трагичное в изложении Гринева переплетаются. Разнообразной жизни нет дела до ее оценок людьми: мы увидим «ужасную комедию» на площади после захвата Пугачевым крепости, смех Гринева на пиру у Пугачева после казни, комические потуги Пугачева выглядеть образованным, нелепое убранство его избы... Какое-то гармоничное устройство натуры Гринева позволяет ему видеть рядом с трагичным смешное, и наоборот.

Гуманная точка зрения Гринева на происходящее начинает проявляться в сцене несостоявшейся пытки башкирца. Повествователь «содрогнулся» при виде искалеченного человека; пленный для него как «зверек, пойманный детьми». «Правила человеколюбия», которыми проникнут рассказчик, продиктовали ему патетическое место романа, обращение к «молодому человеку»: «...лучшие и прочнейшие изменения суть те, которые происходят от улучшения нравов, без всяких насильственных потрясений».

А эти потрясения выявляли суть в человеке — в Мироновых, в Гриневе, в Швабрине... Сцена прощания Мироновых перед нападением бунтовщиков написана по-пушкински сдержанно и глубоко. «Простое величие простых людей» (Гоголь) проявилось в ней. Наказ Ивана Кузьмича Маше молиться Богу, поручение дочери Его высшей защите — вот то немногое и вместе с тем бесценное, что может сделать сейчас мужественный и любящий отец. Это второй (после наказа старика Гринева сыну) родительский наказ — в решительные минуты такими отцовскими заветами строится семья, общество, государство. Родительское благословение на брак с «добрым человеком», данное дочери честным капитаном в такую минуту, не может не иметь влияния на ее судьбу. Василиса Егоровна называет мужа в минуту прощания «мой Иван Кузмич», и в этих простых словах — единство судьбы мужа и жены.

После геройской гибели Ивана Кузьмича и Ивана Игнатьича Гринев также собирался принять смерть, но неожиданное спасение все переменило. Сцена на площади не случайно названа «ужасной комедией» — как и раньше, здесь, наряду с трагическими, присутствуют комические черты. «Ужасная комедия» заключалась и в возможном намерении «губителей» ободрить Гринева в момент казни словечком «не бось, не бось». Наконец, оксюморон «ужасная комедия» вполне подходит и к описанию чувств Гринева в момент неожиданного освобождения: проницательный Пушкин пишет, что радости освобожденный не испытывал, чувства его были «слишком смутны».

В Гриневе поражает простота, человечность чувств, отсутствие экзальтации. В этом смысле особенно характерно его поведение на пиру у Пугачева. Этот пир, с одной стороны — сборище разбойников; с другой стороны — «простонародная песня про виселицу, распеваемая людьми, обреченными виселице», заставляет задуматься о трагическом будущем этих людей. Вспоминается пушкинский «Пир во время чумы». Гриневу доступно ощущение трагедии бытия. Не странно ли, что этот человек, недавно ставший свидетелем героический смерти товарищей, сам только что волею судьбы избежавший казни, в вечер того же дня смеется с виновником этой трагедии? Пушкин воплотил здесь парадоксальность человеческого поведения. Этот смех, освободивший от условностей двоих оставшихся с глазу на глаз людей, странно связанных между собой, обусловил, возможно, и дальнейшую искренность Гринева, поразившую Пугачева. Гринев не верит в царское происхождение «вожатого»; впрочем, и сам Пугачев не особенно убеждает в этом Гринева. Правда и искренность отношений Гринева и Пугачева, основанных на добрых человеческих началах, на странном интересе друг к другу, завязывается в буран и продолжается в трагических условиях другой стихии — мятежа.

Гринев верит в свою судьбу, в «провидение», сводящее его с Пугачевым, и эти встречи являются знаменательными для обоих. Особенно показательна реакция Гринева на рассказанную ему Пугачевым калмыцкую сказку о вороне и орле. «Жить убийством и разбоем значит, по мне, клевать мертвечину», — сказал Гринев. Пугачев посмотрел на него с удивлением и ничего не ответил. Отрицание Гриневым кровавого насилия как цены за свободу вызвало нелегкие размышления у Пугачева.

После всего пережитого не случайно у гуманного Гринева вырвались знаменательные слова: «Не приведи Бог видеть русский бунт, бессмысленный и беспощадный!» Ведь во время бунта не было и речи о следствии и суде, ибо «наказывали и миловали» начальники разбойничьих отрядов, государственное правление исчезло, человеческая жизнь обесценилась.

Последнее испытание благородства и человечности Гринева произошло во время ареста и суда над ним. Имея чистую совесть, произнеся молитву Богу о заступничестве, Гринев стал даже беспечен. И когда решение клонилось в его сторону, он замолчал — нежелание вмешивать Машу в судебное дело, сопряженное с допросами, очными ставками, защита имени и чести Маши ценой, может быть, своей жизни еще раз подтверждают благородство Гринева.

Особую роль в романе играет самозванец Пугачев; тема русского самозванства занимала Пушкина со времен «Бориса Годунова».

Пугачев — это «вожатый», вышедший из бурана, из снежной русской стихии, и воплощающий стихию мятежа с ее человеческими и звериными чертами. Характеристика «вожатого» во второй главе — «или волк, или человек» — полна громадного гуманистического смысла: то волком, то человеком окажется в разных сценах Пугачев.

Облик и поведение Пугачева поразили Гринева своей незаурядностью — хладнокровие «мужика с черной бородой» ободрило заблудившегося Гринева, сметливость и тонкость чутья изумили. «Два сверкающие глаза» говорят о ярком темпераменте, воле, физическом здоровье; вообще наружность «вожатого» показалась Гриневу «замечательна». По этим «сверкающим глазам» Гринев узнает потом Пугачева, во время свершения им казни в Белогорской крепости. Необходимость скрываться, беречь тайну обусловили плутовское выражение лица, замысловатость разговора будущего вожака крестьянского восстания.

Каким-то непостижимым чутьем еще при первом знакомстве Гринев почувствовал особенное значение Пугачева в своей жизни. Ключевым моментом здесь явился сон, где эти два человека так тесно и драматично связаны и где к постели «посаженного отца» Петрушу подводит мать. Отцовское благословение (его на брак с Машей Гринев будет ждать очень долго) хочет дать ему Пугачев. Отношения отца к сыну и в самом деле будут сквозить в широких, великодушных жестах Пугачева, оберегающего Гринева. Пугачев и по возрасту годится ему в отцы («он был лет сорока» — определяет Гринев). Кровное и человеческое проверяется в ситуации исторического разлома. Никогда Пугачев не забудет о подарке Гринева, и этот заячий тулуп символизирует теплоту, искренность отношений, душевную открытость как качества, объединяющие людей вопреки трагическим и враждебным обстоятельствам.

Человечное в Пугачеве соседствует с ужасным (сцена казни), трагическим (сцена пира), со сказочным (сцена освобождения Пугачевым-героем «красной девицы» — Маши), а также с комическим (сцена допроса Гринева в мятежной Бердской слободе, несмотря на кровавые намерения Белобородова, на опасность положения Гринева, содержит немало смешного).

Устрашённый Пугачёв
Устрашённый Пугачёв

В образе Пугачева в «Капитанской дочке» поразительно сочетаются два лика. С одной стороны, спаситель Гринева, таинственно с ним связанный, избавитель Маши, обаятельный и сильный человек с громадными претензиями, которому, как поэту, ведомо «какое-то дикое вдохновение». С другой стороны, «кровопийца», у которого «опрометчивая жестокость и кровожадные привычки». Концепция жизни, изложенная Пугачевым в калмыцкой сказке, — жизни короткой, но яркой, свободной, опровергается Гриневым именно потому, что цена этой свободы — кровавое насилие.

Фигура Пугачева, отношения с ним Гринева выходят в романе на первый план, а ведь называется он «Капитанская дочка». Чистота, беззащитность и твердость Маши Мироновой, честное имя, сбереженное ею в трагических обстоятельствах, — отношением к этим вечным человеческим ценностям испытываются окружавшие ее люди. С другой стороны, даже не сам по себе образ Маши Мироновой столь важен для Пушкина, а то в нем, что она — дочь героически погибшего капитана, несущая в себе его родовые черты. И отношением к сироте, к дочери честного человека проверяется человечность и честность героев этого романа Пушкина.

Знаменательно, что решающую для судьбы Гринева сцену свидания Маши с Екатериной II Пушкин поместил в хорошо известный ему парк Царского Села, воспетый им, пятнадцатилетним лицеистом, в «Воспоминаниях в Царском Селе».

Финал повести уравновесил композицию — если раньше крестьянский «царь» спасал Машу по просьбе Гринева, то теперь дворянская царица спасала Гринева по просьбе Маши (это наблюдение принадлежит Ю.М. Лотману).

Философский смысл романа «Капитанская дочка» можно видеть в том, что этот первый русский реалистический роман оказывается историей о чуде, совершаемом любовью и верой, упованием на благую волю Провидения, которая хранит человека в самых страшных испытаниях истории. Здесь окончательно сформировался и проявился духовный взгляд Пушкина на историю, о котором русский философ начала XX столетия Л. Шестов писал: «Какие ужасы только не проходили перед его духовным взором. И тем не менее — он не смутился. Везде, во всем он умел отыскать внутренний глубокий смысл, точно жизнь решилась выдать своему любимцу и избраннику все свои сокровенные тайны».