Проблема жестокости и милосердия в повести А.Приставкина "Ночевала тучка золотая"

Разделы: Литература


Рождённые в года глухие
Пути не помнят своего.
Мы - дети страшных лет России -
Забыть не в силах ничего.
А. Блок

Тема урока: Жестокость и милосердие в повести Анатолия Игнатьевича Приставкина “Ночевала тучка золотая…”. (Слайд 1. Презентация)

Актуальность темы: (Слайд 2)

Почему же я обратилась к этой теме?

Во-первых, проблема жестокости, милосердия и межнациональных отношений актуальна и сегодня.

Во-вторых, эти проблемы в повести решаются на примере детских судеб, это очень трогательно.

К тому же это произведение написано по личным впечатлениям автора.

Цели урока: (Слайд 3)

1) понять, что такое истинное милосердие,

2) рассмотреть проблему жестокости и милосердия на примере повести Анатолия Приставкина “Ночевала тучка золотая…”.

Ход урока

1. Организационный момент.

2. Биография писателя.

(Слайд 4)

Родился Анатолий Игнатьевич Приставкин 17 октября 1931 года в городе Люберцы Московской области. Когда началась война, Приставкину шёл 10-й год. Отец ушёл на фронт, а мать вскоре умерла от туберкулёза. Приставкин попадает в детский дом, и всё, что доставалось бездомным детям во время войны, в полной мере выпало и на его долю.

С детства Анатолия Приставкина носило по разным частям огромной страны – Подмосковье, Сибирь, Северный Кавказ, куда в 1944 году, в момент депортации чеченцев, направили для заселения территорий, ставших пустыми, московских беспризорников. Всю жизнь Анатолий Игнатьевич хранил предмет, оставшийся с тех времен, - финку, сделанную для детской руки. О том времени Приставкин через некоторое время скажет: “В самой середке войны тыл представлял собой фантастическую картину: военные и беженцы, спекулянты и инвалиды, женщины и подростки, выстоявшие по нескольку смен у станков, беспризорные и жулики… Мы были детьми войны и в этой пестрой среде чувствовали себя как мальки в воде. Мы всё умели, всё понимали и, в общем-то, ничего не боялись, особенно когда нас было много”.

Однако смелость этих “мальков” имела совсем иные корни и не походила на обычную мальчишескую бесшабашность – это была смелость отчаяния, которую волей-неволей должен был развить в себе ребенок, попавший в крайние обстоятельства и бедствующий на последнем пределе. В свои беспризорные годы мальчишки становились сочинителями собственной жизни, частично пытаясь защититься, - в годы раскулачивания, различных политических процессов и репрессий стало опасно рассказывать о себе правду.

К писательскому ремеслу Приставкина подтолкнул случай…

Детей почти месяц везли в вагонах товарняка, в день выдавали по кусочку хлеба. В Челябинске, куда их привезли, на станции находилась столовая, которую осаждали беженцы, и ребята не могли пробиться через эту толпу взрослых. Тогда их воспитатель Николай Петрович стал кричать людям, чтобы они пропустили детей. И произошло чудо: они прошли сквозь толпу по освободившемуся пространству, как по коридору, - дети не видели лиц, просто чувствовали, что защищены, что их никто не раздавит. Эта тема легла в основу первого рассказа Анатолия Приставкина – “Человеческий коридор”. Впоследствии этот символ “человеческого коридора” сопутствовал писателю на протяжении всей жизни, и он не переставал идти по нему, ощущая поддержку людей, готовых вывести его в будущее.

3. История публикации повести.

(Слайд 5)

В начале 1980-х годов Приставкин написал повесть “Ночевала тучка золотая”. Автор попытался откровенно сказать о том, что пережил сам и что больно обожгло его нервы: мир не достоин существования, если он убивает детей.

А. Приставкин вспоминал о своей повести: “Повесть моя долго лежала в… бельевом шкафу. Я боялся её вытаскивать. Ты поднял вопросы, которые трогать нельзя, говорили мне друзья. Так получилось, что сперва я предал “Тучку…” гласности таким образом: собрал друзей и предложил послушать две-три главы. Огорчение, кислое согласие. Потом все молча разошлись. Но в конце кто-то сказал: “Зачем ты это написал? Спрячь”. Потом стали перепечатывать, копировать. Значит, она людям нужна”.

После первого коллективного чтения повести в кругу друзей начались странные вещи: сначала к Приставкину зашел товарищ и попросил рукопись, чтобы почитать дома, другой знакомый попросил для сына, третий – для коллеги.

Ко времени публикации в журнале “Знамя” повесть прочитали как минимум 500 человек. Однажды домой к Анатолию Игнатьевичу приехал совершенно незнакомый человек из Ленинграда и сказал, что по просьбе своих товарищей должен обязательно прочесть повесть, чтобы рассказать о ней у себя дома.

Повесть напечатал в 1987 году Георгий Бакланов – писатель-фронтовик, незадолго перед тем назначенный главным редактором журнала “Знамя”.

Читатели были удивлены, взволнованы, ошеломлены…

О детских домах писали не раз и по-разному. Но так, как написал Приставкин, не писал никто. Его “детдомовские” произведения – это картины страшной, бесчеловечной действительности.

4. Анализ произведения.

(Слайд 6)

Объясняя название своей новой повести, А. Приставкин говорит о таких, как и он, детдомовцах военных лет, об их незащищённой, никем не оберегаемой жизни: “Тучки мы… Влажный след… Были и нет…”. Это тема людей, выбитых из колеи жизни, оборвышей. Теперь она зазвучала ещё с большей силой. Автор не корректирует память, отбирая из былого лишь удобное, он старается точно восстановить события, не обходя тёмного, неприглядного, не украшающего ни человека, ни общество.

(Слайд 7)

Чем же потрясла меня повесть? Тем, что каждая страница буквально кричит от боли: каждое предложение, каждое слово – и даже между строк боль и отчаяние… Такое нельзя придумать, но и забыть невозможно.

Анатолий Игнатьевич рассказал о том, что чувствовал сам: о войне против целого народа, увиденной глазами ребенка, не понимающего ни смысла, ни цели происходящего. Главное достоинство повести в том, что именно детское сознание и поступки детдомовского ребенка оказываются чище, благороднее, мудрее сознания и поступков тысяч взрослых людей, ослепленных яростью и безжалостно уничтожающих друг друга. Золотая тучка – это душа ребенка, ее чистота и незащищенность. Это феерическое видение, согревающее сердце и заставляющее его биться в тревоге – не разобьется ли эта тучка о горные вершины?

(Слайд 8)

“Возникло, прошелестело, пронеслось по ближним и дальним закоулкам детдома: “Кавказ! Кавказ!””. Что это такое? Далёкий край, где огромные горы и множество фруктов, овощей и хлеба? Или опасное, страшное, пропитанное кровавой местью место? И почему же вдруг отправляют детдомовцев на этот Кавказ?

На эти вопросы нам с вами предстоит ответить, когда вы прочитаете произведение.

(Слайд 9)

Звучали выстрелы, гибли люди. Гибли дети…

В повести прослежен механизм разжигания вражды, взаимного ожесточения. Солдатам и переселенцам внушается мысль, что все чеченцы – предатели, враги, головорезы. А значит, к ним не может быть никакой жалости. Чеченцы же в свою очередь видят врагов уже во всех, даже в мирных жителях, и потому жгут дома, убивают и не щадят детей. На эту пропитанную враждой землю и привезли детдомовцев, по неумолимой логике дети должны были разделить общую участь.

(Слайд 10)

Главные герои повести – 11-летние братья-близнецы, Колька и Сашка Кузьмины.

Жизнь у этих детей складывается так, что главная ценность – хлеборезка, а с ней те ничтожные, но поистине бесценные крохи хлеба, подлинная стоимость которых – жизнь. Они даже придумывают хитроумный план, как туда попасть, но в последний момент рушиться подкоп под неё, на который они потратили так много времени, и братья вынуждены согласиться ехать на Кавказ, чтобы избежать наказания.

(Слайд 11)

“Без завтрака, без обеда, без ужина”, - любимые слова Башмакова, директора интерната, который просто обожал “накрутить” за любую провинность несколько смертельных суток. Недалеко уходят и воспитатели, которые отправляют Кузьмёнышей, не снабдив едой, в многосуточную дорогу на Кавказ. Дети уезжают, ни о чём не жалея: “А чего жалеть? Вдруг не вернёмся. Куда же мы не вернёмся? В Москву что ли? Хорошо будет, так ясно, не вернёмся, потому что в ней дома каменные - люди железные…”

(Слайд 12)

Вот уже несколько дней братья в дороге, а Колька озадачен встречей со странным эшелоном, из которого доносились молящие голоса: “Пить! Пить!” Когда поезд тронулся все вагоны “завопили, закричали, заплакали”. Но, странное дело, оказывается, никто, кроме него, этого крика не слышал или всё-таки делал вид, что не слышал?

(Слайд 13)

“Мы были связаны одной судьбой”, “мы просто хотели жить”,- говорит Приставкин, имея в виду чеченских и русских детей. Одни ехали на Кавказ, а другие - в Сибирь. Казалось бы, то, что произошло с чеченцами, не может не растревожить совесть: как же так? Как можно согнать с земли целый народ?

Но в повести никто из взрослых (кроме воспитательницы Регины Петровны) таких вопросов не задаёт. Обо всём, что происходит, предпочитают помалкивать.

5. Проверка индивидуальных домашних заданий.

Сообщения учащихся о переселении кавказских народов.

(Слайд 14)

Ни Кузьмёныши, ни другие дети не знают, почему их везут именно на Кавказ, но ощущение тревоги сменяется радостью окончания долгого, изнурительного пути. Ни один человек не встречается им во время длительного перехода от станции к подножью гор, ни машины, ни подводы… Повсюду – следы человека, но где же сами жители? Кто засевал дозревающие поля, для кого посажены цветы, зреют в садах яблоки? Почему пуста лежащая на пути деревня?

Страшные испытания приготовила судьба братьям. Жестоко и беспощадно мстят чеченцы тем, кто пришёл на их землю. Ощущение смутного вначале страха все крепнет у Кузьмёнышей, пытающихся понять: что же творится вокруг? Кто стрелял в Регину Петровну? Кто и зачем взорвал грузовик, убив лихую девятнадцатилетнюю “шоферицу” Веру, еще недавно мчавшую детдомовцев по пыльной дороге на консервный завод?

(Слайд 15)

Наконец до детей дойдет слово “чеченцы”. Мальчики впервые услышат про этих людей очень страшное: все они изменники Родины. А Колька спросит: “А пацан? Ну, который за окном? Он тоже изменник?”

Тема эта очень болезненная. Конечно, об этом прошлом не вспоминали. А Приставкин поведал нам эту правду. Он шлет свое непрощение всем, кто обрек детей на страдания и муки. Разве забудешь пронзительные сцены повести? Вот они, дети, протягивающие руки через решетки с просьбой пить… А вот дорога, выложенная могильными плитами с древнего кладбища… Кто-то позволил разрушить могилы чужих предков и породил невиданную жажду мести…

(Слайд 16)

Месть темна, не знает границ, пределов и обрушивается всегда на невинных.

Причем здесь бедные Кузьмёныши? Им-то за чьи грехи отвечать? За что Колька переживает смертельный страх? И куда более страшный вопрос – за что Сашка висит на заборе со вспоротым животом, набитым пучками желтой кукурузы, с початком, торчащим во рту?

Трагическая картина его смерти навсегда запечатлевается в душе брата.

6. Чтение фрагмента повести “Ночевала тучка золотая”

(Слайд 17)

Насилие порождает насилие, преступление – преступление. Несчастной жертвой становится ни в чём не повинный подросток. Чудовищная гибель замученного ребенка подчеркивает необратимость зла, которое порождено античеловеческим делом.

Поражают до глубины души размышления Кольки, везущего тело брата к поезду. Не всякому взрослому могли прийти в голову такие вот мысли. А перед нами всего-навсего одиннадцатилетний мальчик.

(Фрагмент кинофильма “Ночевала тучка золотая”)

“Слушай, чечен, ослеп ты что ли? Разве ты не видишь, что мы с Сашкой против тебя не воюем! Нас привезли сюда жить, так мы и живём, а потом мы бы уехали всё равно. А теперь видишь, как выходит… ты нас с Сашкой убил, а солдаты пришли, тебя убьют… А ты, солдат, станешь убивать, и все: и отец, и ты - погибнете. А разве не лучше было то, чтобы ты жил, и они жили, и мы с Сашкой тоже жили? Разве нельзя сделать, чтобы никто никому не мешал, а все люди были живыми, вон как мы, собранные в колонии, рядышком живём?”

(Слайд 18)

И надо бы поставить точку, но Анатолий Приставкин не может – нужен выход. Погруженный в беспамятство, Колька возвращается к жизни благодаря самоотверженной работе своего сверстника чеченца Алхузура. Двое сирот – жертвы одних и тех же обстоятельств – противостоят миру взрослых с его бесчеловечной враждой. Вот он, мотив доверия к жизни, к ее разумным нравственным основам.

Писатель разрабатывает тему отношений между двумя мальчиками, русским и чеченцем, безвинными жертвами национальной вражды с позиций человека, рождённого не для ненависти и убийства, а для братства и душевного согласия. Такой подход позволяет автору показать всю трагическую нелепость кровавой вражды. Два ребёнка, у одного из которых чеченцы убили брата, а у другого русские - всех взрослых мужчин в семье, находят друг друга, становятся братьями не по крови, а по сердцу.

Затем они вместе уезжают. И снова напрашиваются слова Приставкина: “Мы связаны одной судьбой”.

(Слайд 19)

Пронзителен финал повести. Безутешно рыдает Колька, вставший в угол вагона, увозящего его в неизвестность. И будто бы о них, “детях страшных лет России”, детях войны, героях повести А. Приставкина сказано белорусским писателем Кузьмой Черным: “Если бы весь мир, как он ни велик во всей его бесконечности, вдруг обратился в живое гигантское существо, с глазами, чтобы видеть, с ушами, чтобы слышать, с душой, чтобы чувствовать, с разумом и способностью мыслить, - совесть заставила бы пасть ниц перед этим ребёнком”.

7. Подведение итогов.

Проблема добра и зла, жестокости и милосердия - вечная проблема. К сожалению, не решена и проблема межнациональных отношений. Примером истинного милосердия в повести являются Колька и Алхузур, которые, несмотря на боль и обиды, помогают тем, кто нуждается в помощи.

Таким образом, повесть “Ночевала тучка золотая” Приставкина – это страстный призыв к Правде, Добру, Справедливости, который должен услышать каждый.

(Слайд 20)

8. Домашнее задание.

  1. Прочитать повесть Анатолия Приставкина “Ночевала тучка золотая”
  2. Работа со словарями: как трактуют различные словари понятие “милосердие”?
  3. Индивидуальные задания.

Как трактуют понятие “милосердие” различные религии и учения?

(Слайд 21)

Список литературы.

  1. Приставкин А. Кукушата: Избранная проза. - М.: СП Квадрат, 1995.
  2. Латынина А. “Одна неправда нам в убыток” // Литературная Россия, № 16, 15 апреля 1987 г
  3. Ульянов П. “…И лично от меня” // Литературная Россия, №23, 5 июня 1987 г.