“Характер Свидригайлова создан из поразительных контрастов, из самых резких противоречий, и, несмотря на это, а может быть, благодаря этому, он до такой степени живой, что нельзя отделаться от странного впечатления, что Свидригайлов больше, чем лицо романа, что когда-то знал его, видел, слышал звук его голоса” - так характеризует образ Свидригайлова Д.Мережковский.
В романе Достоевского “Преступление и наказание” Аркадий Иванович Свидригайлов представлен как темный двойник Раскольникова; он порожден кошмаром главного героя, выходит из его сна. “Ты его точно видел – ясно видел? Гм... то-то. А то, знаешь, мне подумалось... мне все кажется, что это, может быть, и фантазия...”
Свидригайлов – тот же Раскольников, но уже окончательно “исправленный” от всяких предрассудков. Они идут по одному пути, но Свидригайлов свободнее и смелее Раскольникова и доходит до конца. Раскольников отменяет старый уклад жизни во Христе, вытесняя из себя человеко божеское, выковывая бога человеческое, но при этом все еще цепляется за красоту и благородство. Свидригайлов последовательнее: добро и зло – относительны, все позволено – все безразлично. Остается только мировая скука и пошлость.
Свидригайлов – сладострастник; на его совести страшные преступления: убийство жены, самоубийство слуги Филиппа и четырнадцатилетней оскорбленной им девочки. Он любит грязный разврат, но совесть его спокойна. Он испытывает степень своей свободы во зле и не находит предела.
Совершая зверские поступки, при этом Свидригайлов не законченный злодей: Аркадий Иванович великодушно отпускает Дуню, раздает деньги, помогает Мармеладовым.
Свидригайлов, стоящий на перепутье божественного и дьявольского, испытывает муки совести. Он, не верящий в Бога, всем своим поведением и манерами отрицающий жизнь истинного христианина, остается честным и искренним перед самим собой. В результате духовных терзаний, жизнь и сон Аркадия Ивановича сливаются в единую материю сна-галлюцинации.
Тема сна весьма широко использовалась в классических русских произведениях различных авторов XIX века. В романе Ф.М. Достоевского “Преступление и наказание” на сновидения возложена особая задача – передать скрытую, неизвестную сторону души героев. Для творчества Достоевского вообще характерно отразить нравственную патологию героев, которую наяву они не хотят признавать. В своей книге “Самообман
Раскольникова” Ю.Карякин пишет: “Сны у Достоевского – это обнаженная совесть, не заговоренная никакими успокоительными, славными словечками.
Сны – кошмары у Достоевского – не зеркальное повторение происходящего наяву, не простой дубликат действительности. Это всегда чудовищная аберрация, но всегда – отражение действительности в кривом и увеличивающем зеркале”.
Такое вот увеличивающее зеркало ждало в конце жизни и Свидригайлова. Его сон – это разговор с самим собой, со своим внутренним миром, запредельным, но очень обнаженным и честным. В своих предсмертных снах Свидригайлов видит самого себя, сталкивается с множеством образов, которые рождаются в его воображении. Сновиденческие картины и образы провоцируют реакцию на них, запечатленную непосредственно в самом сне, и служат особой формой его исповеди. Эти сны играют роль надвигающейся катастрофы в жизни Свидригайлова.
В последнюю свою ночь Аркадий Иванович Свидригайлов видит три сна – галлюцинации. Эти сны один другого кошмарнее. ““Вход” в эти сны и “выход” из них почти стерты, и трудно, подчас невозможно..., определить, когда Свидригайлов забывается, а когда – приходит в себя. Так и должно быть, потому что грань бытия и небытия для него давно уже стерта”, - говорит Ю. Карякин.
В первом сне ему мерещатся мыши: “... вдруг как бы что-то пробежало под одеялом по руке его и по ноге.... он встряхнул одеяло, и вдруг на простыню выскочила мышь. Он бросился ловить ее; но мышь не сбегала с постели, а мелькала зигзагами во все стороны, скользила из-под его пальцев, перебегала по руке и вдруг юркнула под подушку, он бросил подушку, но в одно мгновение почувствовал, как что-то вскочило ему за пазуху, шоркает по телу, и уже за спиной, под рубашкой. Он нервно задрожал и проснулся”.
Образ мыши является предвестником беды, надвигающейся катастрофы, апокалипсиса, который должен случиться со Свидригайловым. Мышь – это символ-воплощение души умершего, предвестник скоропостижной кончины. Приснившаяся, а в дальнейшем прыгнувшая за пазуху к Свидригайлову мышь постепенно приближает героя к неминуемой трагедии и скорой гибели.
Перейдя во второй сон, Аркадий Иванович видит “... прелестный пейзаж; светлый, теплый, почти жаркий день, праздничный день, Троицын день”. Герою всюду видятся цветы и травы, непременные спутники Троицына дня. Здесь царит жизнь и девственная чистота природы, но стоит Свидригайлову войти в дом, как все меняется: “посреди залы” стоит гроб, “обитый белым гроденаплем и обшитый белым густым рюшем”, в котором лежала “девочка, в белом тюлевом платье”. Белый цвет здесь несет оттенок смерти и тоски. Свидригайлов словно из пространства жизни перемещается в пространство смерти.Герой не видит здесь ни панихиды, ни свечей, ни толпы людей у гроба. Девочка из его сна - самоубийца, утопленница, не перенесшая насилия и надругательства.
Эта галлюцинация дает отсылку к прошлому Свидригайлова, к отголоскам слухов, которые бросают тень на его “доброе” имя и “безупречную” репутацию. Аркадию Ивановичу кажется, что он знает эту девочку, что это та совращенная им четырнадцатилетняя глухонемая.
Во втором сне очень явственно проступает тема борьбы совести Свидригайлова с его развратной стороной души. Герой, который в своей галлюцинации не хочет лгать себе, впервые испытывает ужас от насилия, грязи, распутства, человеческой низменности, от тех моральных устоев, что в жизни доставляли ему лишь наслаждение.
Каждый следующий сон – галлюцинация Свидригайлова все более и более отвратительный, несущий в себе катастрофическое, разрушающее воздействие на душу героя. Перейдя в третий и последний сон, Аркадий Свидригайлов находит в углу пятилетнюю девочку. Свидригайлов здесь испытывает чувство страха: “... ее губки раздвигаются в улыбку, кончики губок вздрагивают, как бы еще сдерживаясь. Но вот уже она совсем перестала сдерживаться; это уже смех, явный смех; что-то нахальное, вызывающее светится в этом не детском лице; это разврат, это лицо камелии, нахальное лицо продажной камелии из француженок. Вот уже совсем не таясь, открываются оба глаза: они обводят его огненным и бесстыдным взглядом, они зовут его, смеются...”.
В этом сне Свидригайлов спасает невинную девочку, заботится, согревает, укладывает ее спать. В его мыслях нет никакого злого умысла, но внезапно это маленькое существо превращается в него самого. Ранее такое румяное детское личико приобретает выражение развратной девицы. Пошлость, лицемерие, цинизм написаны на нем. Свидригайлов и эта малютка меняются местами. Герой осознает насколько он низок и страшен. Настоящий кошмар овладевает им, он начинает мучиться. Совесть подсказывает ему, что единственный выход – это самоубийство. Своей жизнью или лучше сказать проживанием ее, он преступал главные христианские заповеди: не убий, не укради, не прелюбодействуй. Живя в свое удовольствие, Свидригайлов не ценил дружбы и не верил в настоящую любовь. Аркадий Иванович убивает в себе человеко-божеское. Будучи двойником Раскольникова, Свидригайлов не нашел для себя человека, с которым мог бы отмаливать свои грехи. У него не было своей Сонечки. Если во втором сне показана борьба совести, то последний сон – это взгляд в уродливое зеркало его души. Свидригайлов терпит крах, нравственное банкротство.
Весь ночной кошмар героя сопровождает образ зловещей природы.
Описания природы помогают Свидригайлову перейти из одного мира в другой, из бытия в небытие. Не случайно, что каждая галлюцинация оканчивается зарисовкой погоды за окном. Образ природы показан по принципу градации: от меньшего зла к большему.
В течение всей кошмарной ночи Свидригайлова преследует ощущение холода и сырости, неприятное ощущение промозглости. Ветер, вначале только завывающий, не дающий спокойно спать, вызывающий неприятные обрывчатые мысли, в дальнейшем “хлынет неистово в его каморку и облепит ему лицо и прикрытую одною рубашкой грудь”. Образ ветра дан Достоевским как символ нарастающей беды, которая неумолимо покарает Свидригайлова за его грехи.
В эпизоде снов Аркадия Ивановича присутствует и образ воды. Эта вода не очищающая священная стихия, она связана с пошлостью и развратом. В первом сне Свидригайлов видит мышь, которая скользит из-под его пальцев; во второй галлюцинации в гробу герою мерещится девочка-подросток с мокрыми волосами; а в последнем сне он заботится о “девочке лет пяти, не более, в измокшем, как поломойная тряпка, платьишке”.
Важен для эпизода снов Свидригайлова и образ свечи. Свеча – это символ связи человека с Богом, космосом, иными мирами. Свидригайлов, переходя из одной галлюцинации в другую, непременно зажигает свечу. Потеряв же последнюю надежду в перерождение личности, увидев свой истинный образ, герой ее больше не зажигает, он окончательно опустошил себя и не видит более смысла в жизни. Его свеча окончательно потухла. “Он на той же постели, так же закутанный в одеяло; свеча не зажжена, а уж в окнах белеет полный день”.
Достоевский вводит в сны Свидригайлова и тему тумана. Окончательно разуверившись в жизни, не видя более смысла продолжать ее, измученный совестью герой уходит. Он навсегда растворяется в этом “молочном, густом тумане, лежащим над городом”. Туман в данном эпизоде последний оплот жизненного пути Аркадия Ивановича Свидригайлова.
Главный концепт всего произведения Ф.М. Достоевского “Преступление и наказание” - показать разрушающее воздействие на человека идеи о существовании двух разрядов людей: тварей дрожащих и право имеющих, – о праве последних на собственное усмотрение решать вопросы жизни и смерти других людей во имя общественного прогресса. На примере Свидригайлова мы видим, что, даже нарушая закон, грабя, убивая, применяя насилия, человеку никогда не уйти от высшей справедливости - муки совести и кары господней.