Наступил 2010 год. Приближается один из самых больших, волнующих праздников нашей страны – День Победы, 65-я годовщина со дня этой победы. Люди отдают дань любви и уважения воинам-освободителям, помнят тех, кто погиб от рук фашистов. Им, защитникам Родины, воздвигнуты мемориалы Славы. На братских могилах никогда не увядают цветы.
Для сегодняшнего поколения молодых война как миф, как очень далёкое прошлое.
(Звучит отрывок из песни А.Розенбаума “...А может, не было войны”).
1-й ведущий: А может, не было войны? Нет, была! И она коснулась не только взрослых, но и детей. Дети встретили войну в разном возрасте. Кто-то совсем крохой, кто-то подростком. Кто-то был на пороге юности. Война застала их в столичных городах и маленьких деревеньках, дома и в гостях у бабушки. В загородном лагере, на переднем крае и в глубоком тылу. Она обрушилась на детей так же, как и на взрослых – бомбами, голодом, холодом, разлуками. Война в жестокой слепоте своей соединяет несоединимое: дети и кровь, дети и смерть. В годы войны наша страна делала всё, чтобы уберечь детей от страданий. Но порой эти усилия оказались тщетными. И тогда дети беспощадной волей войны оказались в пекле невзгод и страданий. Они часто вели себя как герои, осилили и вынесли то, что и взрослому одолеть не всегда под силу.
2-й ведущий: Лето 1941 года начиналось замечательно для многих мальчишек и девчонок. Ярко светило солнце, разноцветными коврами стелились цветы на лугах. Лето обещало много радостей в каникулы. Группа детей едет к морю в пионерский лагерь “Артек”. В ночь на 22 июня фашистские корабли подошли к берегам, где находились пионерские лагеря. Знали ли враги, что стреляют по детям!? Знали! Нет точной статистики, сколько детей погибло. Но известно – многие сотни. Некоторых детей эвакуировали на поезде, где ехали тяжелораненые солдаты. Они потом всю жизнь будут помнить вагон с запахом лекарств и окровавленных бинтов. Литовский мальчик Миколас Слуцких, ставший писателем, напишет об этом рассказ “Живите”. “Живите”! – слова умирающего солдата, обращённые к детям. “Живите”! – напутствия им, детям “сороковых, пороховых”.
(Стихотворение К.Симонова “Майор привёз мальчишку на лафете”).
Чтец:
Майор привёз мальчишку на лафете.
Погибла мать. Сын не простился с ней.
За десять лет на том и этом свете
Ему зачтутся эти десять дней.
Его везли из крепости, из Бреста.
Был поцарапан пулями лафет.
Отцу казалось, что надёжней места
Отныне для ребёнка нет.
Отец был ранен, и разбита пушка.
Привязанный к щиту, чтоб не упал,
Прижав к груди заснувшую игрушку,
Седой мальчишка на лафете спал.
Мы шли ему навстречу из России,
Проснувшись, он махал войскам рукой...
Ты говоришь, что есть ещё другие,
Что я там был и мне пора домой...
Ты это горе знаешь понаслышке,
А нам оно оборвало сердца.
Кто раз увидел этого мальчишку,
Домой прийти не смоет до конца.
1-й ученик: Грозный сорок первый, как он измени людские судьбы, обагрил кровью и слезами детство, сделал короткими судьбы многих мальчишек и девчонок, разрушил светлые мечты семнадцатилетних, которые прямо с выпускного бала ушли из детства в грязные теплушки, в эшелон пехоты, в санитарный взвод.
(Песня Окуджавы “До свидания, мальчики!”).
Они хотели вернуться домой, чтобы посмотреть в полные тоски и печали глаза своих матерей. Очень хотели! Но бросались на амбразуры вражеских пулемётов, гибли под пулями, принимали лирическую смерть во вражеском тылу.
Многим из бывших мальчишек и девчонок было присвоено посмертно звание Героя Советского Союза.
Вот некоторые из них:
(Музыка “Набат” - на этом фоне текст)
2 ученик: Зина Портнова, работая официанткой в офицерской столовой, отравила более сотни фашистов. Затем два года была разведчицей. Была расстреляна.
3 ученик: Марат Казей. Мать повесили фашисты. Ушёл в партизаны, взрывал поезда. 11 марта 1944 года погиб, отстреливаясь до последнего. Подорвал себя вместе с немцами последней гранатой.
1 ученик: Лёня Голиков – партизан, обстрелял машину с немцами. Захватил портфель с очень важными документами. Погиб в бою.
В Щёкино девятиклассник Игорь Иванов поджёг бутылками с горючей смесь немецкий штаб, повредил телеграфную линию, был схвачен и расстрелян.
(Музыка “Реквием”, минута молчания)
2 ученик: Не дождались с фронта своих сыновей и дочерей тысячи матерей. До самой смерти своей не верили в их гибель. Надеялись и ждали наперекор злы похоронкам с траурной каёмкой... Надеялись на чудо – чудо воскрешения.
Чтец:
Сыночек мой, кровиночка,
Украден ты войной,
Листочек мой, травиночка,
Как пусто мне одной.
Прокаркала ворона
Беда, как в страшном сне.
Бумагой похоронною
Она пришла ко мне.
Я ворона проклятого
Отчаянно кляла.
Глаза свои проплакала
И всё тебя ждала.
Придёшь походкой лёгонькой,
Шинелька нараспах,
Живой придёшь, целёхонький
С улыбкой на губах
Придёшь, огнём целованный,
С наградой боевой,
Пускай и забинтованный,
А всё-таки живой!
Неделя за неделею,
За годом год идёт.
Устала я надеяться,
Лишь боль во мне живёт.
Сыночек мой, кровиночка,
Прошло так много лет.
Листочек мой, травиночка,
Тебя всё нет, и нет.
(Песня “Баллада о матери”).
1 ведущий: А матери молодогвардейцев не надеялись на чудо, не ждали. Они были свидетелями гибели своих детей. Июль 1942 года. Краснодон захвачен фашистами. Февраль 1943 года – освобождён. Ещё дымились догорающие жилища шахтёров, ещё рядом шли ожесточенные бои, а всему миру стали известны героические дела антифашистской молодёжной организации “Молодая гвардия”. Были найдены и опознаны трупы замученных молодогвардейцев: Олега Кошевого, Сергея Тюленина, Любови Шевцовой, Ивана Земнухова и других. Молодогвардейцам посмертно было присвоено звание Героев Советского Союза.
2 ведущий: Дети военной поры, которые по возрасту не могли попасть на фронт, так же в полной мере испили чашу военного лихолетья. Они стояли у станков, заменив ушедших на фронт отцов, работали на полях, помогали в медсанбатах.
Погибали дети не только на фронтах, но и в оккупированных фашистами городах, и в блокадном Ленинграде. Что чувствовали и переживали дети? Об этом расскажут записи ленинградской девочки Тани Савичевой.
“Женя умерла 28 декабря в 12 часов 30 минут утра 1941 года. Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня 1942 года. Лена умерла 17 марта в 6 часов утра 1942 года. Дядя Вася умер 13 апреля в 2 часа ночи 1942 года. Савичевы умерли. Умерли все. Осталась дна Таня”.
Чтец: читает стихотворение о Тане.
Это стихотворение написано одиннадцатилетней школьницей, которая ненамного пережила своих близких.
Таня Савичев не стреляла в фашистов, не была разведчицей у партизан. Она прост жила в родном городе в трудное время. Вместе с ней жило много других девчонок и мальчишек, которые так и остались навсегда в своём времени.
(Стихотворение А.Железнова “Дети”)
Чтец:
Гнездо родное сожжено врагами.
Отец в солдатах,
На чужбине мать...
Вам приходилось видеть под ногами
Птенцов, не научившихся летать?
Какие невозможные усилья,
Чтоб жить, им надо делать каждый миг!
Ещё для взлёта не окрепли крылья,
А уж глаз грустят как у больших...
Я встретил их под раненой берёзой
В прифронтовой непроглядной тишине
И вздрогнул от нежданного вопроса:
- Скажите, дядя, где конец войне?
1 ведущий: “Ленинградские дети” - когда звучали эти слова, у человека сжималось сердце. Это звучало как пароль, “Ленинградские дети” - и навстречу бросался каждый в любом уголке нашей земли, когда детей эвакуировали из блокадного города. Дети-старички, неулыбчивые, молчаливые, вялые. Они сейчас стали ветеранами – дети войны. А память хранит всё в сердце.
Чтец:
Приди, мой друг, поговори со мной
И расскажи мне о былых тревогах.
Поведай мне о жизни боевой,
Приди мой друг, поговори со мной.
...Война прошла ужасны ураганом
И юность отняла на век у вас.
Не описать тех горестей, страданий,
Но им благодаря мы счастливы сейчас...
(Стихотворение “Ветерану” Галя Озерских)
Воспоминание блокадницы Попович Раисы Алексеевны
На войне я стала взрослой и забыла про детство.
Вспоминать о войне тяжело, трудно. Когда я смотрю фильмы о войне, о блокадной жизни Ленинграда, слушаю радиопередачи на эту тему, всякий раз непроизвольно набегают слёзы, ничего не могу с собой сделать. Смотрю, слушаю и плачу.
Теперь я точно убеждена, что воля, выдержка и дисциплина сильнее отчаяния. Душевная сила помогла перенести невозможное. Но забыть это нельзя! Это повториться не может, не должно.
Мне посчастливилось родиться и жить в изумительном городе Ленинграде и в замечательной семье. Нас было двое детей, моя сестра старше меня на два года. Наши родители были очень заботливыми людьми. Каждое воскресенье, если позволяла погода, мамам вывозила нас в Удельный парк на окраине города. Папа уезжал на подработку до 2-3 часов дня. Он называл эту работу “шабашкой”. Папа был хорошим столяром и работал на Балтийском судостроительном заводе.
Так было и в тот день 22 июня 1941 года. Утром папа уехал на работу, а мы сели на трамвай и поехали отдыхать. Мы очень любили эти поездки. Мама обычно покупала что-нибудь вкусное к основной еде. В парке было несколько больших лужаек, много зелени, площадка для проведения концертов. Разрешалось отдыхать на траве. Обычно детей было очень много, затевали различные игры. Беспечное и весёлое детство. Папа приезжал во второй половине дня. Мы с сестрой всегда бежали встречать его.
В этот раз папа приехал раньше, взгляд хмурый, о чём-то поговорил с мамой. Родители стали быстро собирать вещи. А нам хотелось ещё повеселиться, было жаль уезжать из парка в такой хороший день.
На трамвайной остановке было, не по времени, много народу. Сестра робко спросила у мамы о причине отъезда. Она произнесла: “Война”. Нам это в то время ни о чём не говорило. Трамвай был переполнен, раздражала духота. Мы сидели молча, а взрослые переговаривались, никто не улыбался, и так толком не могли понять, что происходит. По дороге домой папа с мамой опять о чём-то серьёзно разговаривали, а сестра и я продолжали молчать, вошли во двор. Картина, которую мы увидели, поразила нас.
В памяти очень хорошо сохранилась первая бомбёжка. Сестра говорила, что это было в июне, а мне кажется, что в сентябре. Сейчас вспомнить это трудно. Мы играли тогда во дворе. Вдруг что-то затрещало, зазвенело, заскрежетало. Это был какой-то ужас. Мы мигом выскочили из дворового садика. Наш дворник, дядя Ваня, быстро загнал нас на лестницу. “Вот вам и война, дети, запомните это”, - сказал тогда дядя Ваня. Жаль, он не вернулся с фронта.
С сентября воздушная тревога, особенно осенью, объявлялась по 10-12 раз в день. Со временем мы привыкли к бомбардировкам и обстрелам, но вот к голоду... Нормы выдачи продовольствия быстро снижались. За отоваривание карточек в нашей семье отвечала сестра. Папа ещё работал, но ослаб, на работу приходилось ходить пешком. Давно забыли, когда он приносил кусочки хлеба с работы.
А продуктов по карточкам выдавали всё меньше, в конце ноября на рабочую карточку приходилось 250 гр. хлеба, всем остальным по 125 гр.. Это кусочек хлеба, такой маленький, и сейчас перед глазами. Мама обычно делила весь хлеб на три части (на утро, день и вечер), а потом на четыре дольки. Все получали равную дольку. Да и хлебом-то назвать его было нельзя. Кусочек какой-то замазки.
Чтобы как-то отвлекать себя от мысли о еде, придумывали сидячие игры. Часто они сводились к написанию слов-названий пирожных, супов, играли в куклы. Сестра была хорошей мастерицей, шила куклам одежду. Мы пели им песни, тихо-тихо.
Тем временем враг, как говорили взрослые, подошёл к Пулковским высотам, и обстрелы уже с осени начались постоянно. Весь день немцы могли обстреливать какой-то район города. На Невском проспекте и сейчас ещё есть напоминание, что определенная сторона улицы наиболее опасна при обстреле.
Большой поддержкой для нас был столярный клей. Его было очень много. Из коридора два больших чемодана с клеем перенесли в комнату. Столярный клей – хороший пищевой продукт, но имеет неприятный вкус и запах. Мама замачивала плитки, а затем варила “студень”, добавляя лавровый лист, чтобы как-то отбить этот запах, разливала жидкость по тарелкам и ставила на подоконник застывать. Угощала “студнем” многих. Некоторые соседи ели его в горячем виде, хлебали, как они говорили. У меня после войны к лавровому листу своё отношение, я его почти не употребляю, наелась в блокадное время.
В тёмное время мы ходили на школьный двор в дом № 108 и собирали листья чёрной и красной смородины. Суп из листьев чёрной смородины и пшена казался нам вкусным, а из красной – горьким. Никто из ребят не жаловался на трудности, переносили стойко. Сбор листьев нас как-то притягивал друг к другу и сплачивал. Мы клялись, что после войны не будем выбрасывать хлебные корки, будем есть картофель в “мундире”, а из манной каши не станем вылавливать комочки.
Что только голод не делал... Мы проверили карманы всех пальто, раньше клали в них печенье. У нас с сестрой тоже были “рабочие” пальто. Часто клали украдкой булку, когда убегали гулять. Вытрясли из карманов крошки и съели. Досконально вычистили плетёную хлебницу, проверили ёлочные игрушки и съели уцелевшие грецкие орехи. До войны мы их использовали для украшения ёлки. Добрались и до печки, её верхней части. Мама постоянно сушила там сухари.
Память сохранила радость прорыва блокады: в школе дали по пирожку, нам они тогда показались вкусными. По карточкам часть талонов отоваривали конфетами. Тётя Лиза организовала чаепитие, а мне сшила платье из двух старых своих платьев. Мы радовались и верили, что скоро война закончится.
Сколько было радости, когда сняли блокаду Ленинграда.
Теперь мы постоянно говорим: “Пережили войну, блокаду, вынесем и остальное. Только бы не было войны””.
Учитель: На земле самый лучший народ – дети. Как уберечь его в тревожном 21 веке. Как сохранить его душу и его жизнь. А вместе с ним и наше прошлое, и наше будущее.
Задача нашего поколения – сберечь память о подвигах героев и передать следующим поколениями. Зная печальные страницы нашей истории, не допустить повторения войны.
Сент-Экзюпери говорил: “Я родом из детства. Так должен говорить о себе каждый человек. Нельзя, чтобы детство называлось войной”.